Валентин Рунов - Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны
Ответные удары
После выхода войск 8-й армии к Городокской позиции и занятия обороны А. А. Брусилов со своим штабом переехал во Львов, разместившись во дворце бывшего австрийского наместника Галиции. Понимая, что в его руках оказались судьбы тысяч горожан самых разных национальностей и религий, Брусилов своим указом объявил свои требования и то, что притеснений для соблюдающих их не будет, в том числе и в отношении контрибуции. При этом униатский митрополит, враждебно настроенный по отношению к России, по приказу командующего армией вначале был посажен под домашний арест, а затем выслан в Киев. Затем он приказал проверить все тюрьмы и освободить политических арестантов, посаженных австрийскими властями за симпатии к России.
А. А. Брусилов с чинами штаба 8-й армии, август 1914 г.
Занимаясь делами гражданского характера, А. А. Брусилов в то же время готовился и к возможному отражению ответного удара противника. Позже он писал, что «из различных источников разведки мне было известно, что противник, отступивший от Львова… остановился на гродекской позиции, на правом берегу реки Верещица, и что к этим войскам подошли значительные подкрепления, но в каком размере – мне было неизвестно. Я считал, однако, что подкрепления должны были быть серьезными и что противник, конечно, знавший, что 3-я армия пошла на Раву-Русскую, а у Львова осталась лишь 8-я армия, вероятно, сам перейдет в наступление. Эта мысль тем более была вероятна, что мосты на Верещице, разрушенные вначале австрийцами при отступлении, деятельно исправлялись, устраивались новые переправы и несколько сильных авангардов перешло на левый берег Верещицы». В этой обстановке перед командующим 8-й армией стоял вопрос – к какому виду боевых действий готовиться, к оборонительным или наступательным. Поразмыслив, он решил перейти в наступление. Но австрийские войска 28 августа также начали наступление. Вспыхнуло встречное сражение, в ходе которого выяснилось, что противник превосходит по силам русские войска, особенно по количеству тяжелой артиллерии. Кроме того, Брусилов ошибся в отношении направления главного удара противника. «К вечеру выяснилось, что потери наши велики, вперед продвинуться сколько-нибудь значительно мы не могли, – пишет он в своих воспоминаниях. – Все корпусные командиры доносили, что окапываются, причем некоторые из них прибавляли, что сомневаются в возможности удержаться на месте против подавляющих сил противника, его сильнейшего артиллерийского огня и многочисленных пулеметов».
Брусилов приказал войскам оставаться на своих местах и начал подтягивать резервы. Одновременно он запросил о помощи штаб Юго-Западного фронта и штаб 3-й армии. Однако все его просьбы о помощи услышаны не были. Более того, командующий Юго-Западным фронтом в ответной телеграмме посоветовал «тратить боевые припасы, особенно артиллерийские снаряды, очень осторожно». Последнее больше всего возмутило Алексея Алексеевича.
Но еще больше его возмущала неисполнительность отдельных подчиненных командиров. В качестве примера в своих мемуарах он приводит случай с 48-й пехотной дивизией генерала Л. Г. Корнилова, которая, не выполнив его приказ, «была отброшена за реку Щерик в полном беспорядке и потеряла 26 орудий». Чтобы спасти положение на этом участке, Брусилов приказал направить туда 12-ю кавалерийскую дивизию генерала А. М. Каледина. Он пишет: «Чтобы остановить напор противника, генерал Каледин спешил три полка… Но так как спешенные части 12-й кавалерийской дивизии, очевидно, не могли остановить наступавшего многочисленного врага, то в этой крайности Каледин пустил в конную атаку семь вышеперечисленных эскадронов/своего резерва. – Авт./, которые самоотверженно и бешено кинулись на врага. Эта атака спасла положение: наступавшие австрийцы в полном беспорядке ринулись назад…».
Таким образом, действия 12-й кавалерийской дивизии спасли положение. Но так как свои воспоминания Брусилов писал уже после октябрьских событий 1917 года, состоя на службе у большевиков, он также не мог не «боднуть» и генерала А. М. Каледина. Он тут же пишет: «Я поставил Каледину в вину то, что он вначале спешил семнадцать эскадронов, хотя он не мог не сознавать, что максимум 2000 стрелков не могут остановить не менее двух-трех дивизий пехоты. Вместо этой неудачной полумеры не лучше ли было бы, выбрав момент, атаковать австрийцев всеми 24 эскадронами в конном строю при помощи конно-артиллерийского дивизиона и дивизионной пулеметной команды?»[22].
29 августа в штаб 8-й армии поступила информация о сосредоточении крупных сил австрийцев на ее центральном участке для того, чтобы, начав там наступление, овладеть Львовом. Брусилов, в свою очередь, к угрожаемому участку, занимавшемуся 7-м и 8-м армейскими корпусами, начал стягивать все имевшиеся у него резервы. В результате этого к рассвету 30 августа в центре оперативного построения 8-й армии было сосредоточено около 85 батальонов пехоты с их артиллерией из 152 батальонов пехоты, участвовавших в этом сражении, то есть больше половины всей армии. Туда же был направлен и единственный дивизион тяжелой артиллерии, находившейся в резерве командующего. После этого Брусилов приказал своей ударной группировке перейти в наступление «не потому, что они тут же разгромят неприятельские полчища, сосредоточенные против них, но в надежде, что такое наступление именно в том месте, где австрийцы рассчитывали неожиданно нанести нам всесокрушительный удар, собьет их с толку, они растеряются в большей или меньшей степени и перейдут от наступления, которое грозило бы нам тяжелыми последствиями, к обороне».
На современном военном языке такое решение командующего нельзя назвать иначе как авантюрой. Переходить в наступление на противника, готового к наступательным действиям, не зная точно его состава, замысла и боевых возможностей, ощущая недостаток в артиллерии и боеприпасах, – на что можно рассчитывать? Видимо, только на то, что на какое-то время враг сам будет ошеломлен наглостью русских войск и изменит свои планы. Но как? Его находящаяся на огневых позициях артиллерия немедленно откроет встречный огонь, а развернутая для атаки пехота заляжет и встретит наступающих кинжальным пулеметно-артиллерийским огнем. Печальный конец такого наступления предугадать не сложно.
Так оно и получилось. «7-й и 8-й корпуса продвинулись недалеко, и громадные силы противника скоро остановили наш порыв». О том, какой ценой было за него заплачено, Брусилов умалчивает. Но в австрийских архивах имеется такой документ: «Утром 30 августа русские на львовском направлении перешли в наступление. Мы не ждали этого наступления, так как сами готовились наступать. У нас все для этого было готово, и потребовалось немного времени для переноса огня. Артиллеристы снарядов не жалели, и вскоре к ним подключились пулеметные команды и пехота, встретившая противника залповым огнем. Потери русских были ужасными».
