Кто ищет... - Аграновский Валерий Абрамович
Я переступил порог «святая святых», преисполненный надежд и готовности к встрече с чем-то совершенно невероятным, непостижимым, короче говоря — с чудом. Действительность между тем превзошла мое воображение. Убежден, и читатель не без интереса переварит информацию, которую я ему в конечном итоге предоставлю, но несколько позже, потому что сейчас намерен прервать сам себя, чтобы более основательно подготовить дальнейшее повествование.
Примерно за полгода до визита к Дине Джанелидзе я неожиданно заболел, и врачи объявили мне, как приговор, диагноз: бронхиальная астма. (Должен оговориться: в каждой истории, основанной на собственных неприятностях автора, особенно таких, как болезнь, есть что-то малохудожественное. Я это понимаю. Но что прикажете делать? Просто молчать? — не выход из положения. Вести разговор от третьего лица? — читатель потеряет «эффект присутствия», а это жаль: история документальна. Однако я журналист, а журналистам свойственно менять профессию, чтобы глубже проникнуть в тему. Давайте договоримся, будто я тоже «поменял», — ну, может, не так удачно, как другие, но и не так уж безысходно: классическая журналистика знает много репортажей «с петлей на шее», до которых мне со своей астмой, как я догадываюсь, еще шагать и шагать. Во всяком случае, не обессудьте, если в каких-то эпизодах я потревожу ваш взыскательный вкус.)
Итак, болезнь, надо сказать, мерзейшая, даже при условии, что приятных в природе вообще не бывает. За относительно короткий срок я исчерпал всю гамму сопутствующих переживаний: от ужаса — через надежду на исцеление — до ясного понимания обреченности. Один из лучших пульмонологов страны, Профессор, в специализированной клинике которого я пролежал более полутора месяцев, сказал мне при выписке, что доволен достигнутым результатом, а именно тем, что теперь я знаю: с астмой жить можно.
На таком оптимистическом фоне и появился у меня блокнот с фамилиями и адресами людей, способных, как утверждала молва, лечить и вылечивать множество разных заболеваний, в том числе бронхиальную астму. Среди этих подвижников были как врачи, так и неврачи, и для того, чтобы мой рассказ не носил излишне отвлеченного характера, перечислю некоторых наиболее известных и популярных. Начну не с Дины Джанелидзе, хотя она и попала в мой список в числе первых, потому что Дина — почти Эверест, выше которого ничего нету, а с пиков пониже (только не думайте, будто они легко достижимы). Иглоукалыватель Николай Васильевич, кореец с русским именем, прошедший настоящую тибетскую школу и обладающий иглами истинно китайского происхождения. Профессор Б. Л. Мазур, микробиолог, 84-летний старик, живущий в Казани, который открыл несколько экстравагантный, но, говорят, эффективный способ лечения бронхиальной астмы то ли палочкой Коха, то ли какими-то другими вредными бактериями, специально выращиваемыми в его лаборатории. Бурят Голдан Лихобоев, два раза в год приезжающий в Москву с набором целебных и невероятно пахучих трав, которые надо пить утром до еды и вечером после; диагноз он ставил по пульсу. В. Д. Столбун, психоневролог из профилактория в Дмитрове под Москвой, пришедший к выводу, что только мученическая мораль обеспечивает здоровье организму, а потому лечебным фактором должна стать ломка неправильной структуры личности, избавление человека от самоуспокоенности, бахвальства, гордыни, эгоизма, причем ломка насильственная, и потому метод, изобретенный им, получил название «метод уничижения личности». (Мне рассказывали, как Столбун лечил одного знаменитого актера и режиссера, страдающего хронической пневмонией. Он будто бы усаживал его перед собой на стул, глядел ему прямо в глаза сверкающим взором гипнотизера и убедительным голосом внушал, — разумеется, не один на один, а в присутствии других пациентов, иначе какое же это будет уничижение личности, — что никакой он не артист, а совершеннейшая бездарь, что его режиссерские потуги обречены по той же причине, что как мужчина он типичный уродец, поскольку толст и маленького роста, и жена его, красивая актриса, конечно же ему изменяет и рано или поздно бросит его во имя какого-нибудь плечистого и кудрявого таксиста, и что как личность он полное ничтожество, трус и конформист и так далее и тому подобное. Многое из того, что говорил доктор из Дмитрова, казалось бедному пациенту, человеку творческому, а потому комплексующему, правдой, в сравнении с которой хроническая пневмония и в самом деле становилась благом, а не болезнью… Со всех сторон я только и слышал: к Столбуну, к Столбуну, тебе непременно нужно к Столбуну! — поскольку, как говорили «в народе», он полностью вылечил от алкоголизма знаменитого режиссера кино, его дочь-актрису от бронхиальной астмы, а одного детского писателя-сказочника от шизофренической мании величия, хотя, признаться, не понимаю, как теперь излеченный сказочник будет создавать свои шедевры.) Добавлю к перечисленным выше методикам и фамилиям — не для рекламы, конечно, а исключительно во имя демонстрации масштабов явления — соляные шахты Прикарпатья, Нахичевани и Армении, а кто сможет, и Польши; медолечение по рецептуре болгарского врача Младенова; аллерглобулин французского производства, достать который у нас совершенно невозможно, только в Париже, но беда и не до такой дали доведет, это каждому понятно; изобретателей целебной дыхательной гимнастики Бутейко и Стрельникову; чудодейственное средство старика Чернышева, живущего в Сочи и спасающего от всех болезней, — я мог бы продолжить перечень, как, впрочем, и любой из вас, читающих эти строки, но потороплюсь к выводу, который напрашивается сам собой.
Вывод заключается в том, что широкий и разнообразный круг неофициальных врачевателей и методик свидетельствует прежде всего о наших неистребимых надеждах избавиться от пока еще не поддающихся лечению болезней, с одной стороны, и об уровне современной медицины — с другой; зависимость тут прямая и очевидная. Я не хочу этим сказать, что дело только в плохой организации нашего здравоохранения, нет, я хочу сказать, что ситуация осложняется еще тем, что возможности как «нашей», так и «не нашей» аллопатии в принципе отстают от потребности в ней; я не касаюсь причин явления, это разговор особый и сложный, а просто констатирую факт. Образно выражаясь, если многие болезни нынче помолодели, официальная «университетская» наука в сравнении с ними нередко выглядит дряхлой, старомодной и потому бессильной.
Что делать с традиционным аппендицитом, мы еще представляем: надо обращаться за помощью к рядовому хирургу из районной больницы, потому что резать нужно, пока нет перитонита, и резать врачи, слава богу, умеют. Но что делать с такими болезнями, как стенокардия, гипертония, псориаз, не приведи господи — рак или та же бронхиальная астма, — как быть с этими и прочими «потемками», в которых, бывает, даже столичная профессура бродит с завязанными глазами, мы не знаем и потому ищем выхода с помощью всех, кто готов этот выход нам указать. Добровольных Иванов Сусаниных обычно хватает, они были, есть и будут всегда, без них, осмелюсь доложить, жизнь просто немыслима, ибо они ее катализаторы.
И даже если подвижники не всегда приносят реальную пользу, в самом факте их существования есть смысл, который заложен, к примеру, в факте существования волков, без которых зайцы разучатся бегать, и потянется длинная цепь причин, в результате которых может нарушиться равновесие в природе со всеми вытекающими отсюда последствиями, хотя я вовсе не уверен, что аналогия с волками и зайцами вполне корректна и соответствует взаимоотношениям подвижников и аллопатов. Впрочем, не будем забегать так далеко вперед, тем более что вопрос о «равновесии в медицине» еще встанет перед нами в полный рост, потребовав спокойных и серьезных размышлений.
Пока что отметим следующее обстоятельство: мы обращаемся к тому или иному подвижнику по рекомендациям родственников, друзей и знакомых, а иногда знакомых наших знакомых, и нам, как правило, не отказывают, нас не бросают на произвол судьбы, больше того — своими уверенными действиями как бы гарантируют нам полное и безусловное излечение, не допуская даже мысли о возможной неудаче. Что касается рекомендателей, то и они вдохновляют нас множеством убедительных примеров со счастливым исходом, хотя, признаться, я ни разу не слышал из их уст или вообще чьих-нибудь: «Меня вылечили»; в избытке звучало: «Вылечили моего родственника», а чаще — друга моего родственника, соседа моего друга, тещу моего соседа или сослуживца моей тещи, причем с таким количеством медицинских и бытовых подробностей, что именно они-то и вызывали сомнения в достоверности. Скажите, читатель, а вам когда-нибудь удавалось видеть счастливчика собственными глазами? Мне — нет. Уже вот он, казалось бы, в двух шагах, этот вожделенный маяк, от которого исходит теплый свет надежды, но в последнее мгновение оказывается, что он уехал в командировку, конечно же только вчера вечером; либо вышел из дому в магазин, вот-вот вернется, и его нет два часа, сутки, неделю, месяц, год; либо переезжает на новую квартиру, где еще нет телефона, а его почтовый адрес обещают дать завтра; либо «не надо ему звонить и лишний раз травмировать» — чем травмировать? в каком смысле? Либо выясняется, что вылечить пока еще не вылечили, а только лечат, и не его, а его сводного брата, который в данный момент находится — где бы вы думали? — совершенно верно, в командировке; etc., etc.
