Адольф Демченко - Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858)
Основным научным увлечением Саблукова был ориентализм. Он самостоятельно изучил арабский, древнееврейский, татарский языки, интересовался персидским. Чернышевский увлёкся этими восточными языками ещё до поступления в семинарию под прямым влиянием Саблукова, что засвидетельствовано А. Н. Пыпиным.[300] В семинарии Чернышевский продолжил изучение языков и культуры восточных народов, занимаясь в «татарском классе» Саблукова. Это общение с преподавателем привело к значительным последствиям для Чернышевского и должно быть рассмотрено детальнее.
Первые распоряжения об открытии в саратовской епархии кафедры татарского языка относятся к 1836 г. В октябре этого года местная духовная консистория получила от сельского священника Кузнецкой округи Ивана Колерова сообщение, что за короткое время в его доме два крещёных татарских мальчика довольно твёрдо изучили молитву «Отче наш» и «Тропарь пресвятой Богородицы». Известие это послужило толчком к реализации задуманного Иаковом плана приобщения местного духовенства к миссионерской работе среди татарского населения епархии. Незнание языка являлось главным тормозом в этом предприятии, и вскоре последовало следующее епископское распоряжение: «Семинарии сообщить открытием кафедры татарского языка. Учитель может быть Г. Саблуков, книг потребовать из Казани. Для преподавания сего языка назначить 5-й час после обеда в четверг или в другой какой-либо день. Жалование учителю за сие назначить из экстраординарных сумм двести рублей. Языку татарскому могут обучаться ученики философии и богословия и из других классов по желанию». 12 ноября консистория уведомила правление семинарии о решении епископа, и спустя две недели оно обратилось к Иакову за разрешением ходатайствовать перед высшим духовным начальством. Иаков наложил резолюцию: «1836 года, ноября 28 дня. Исполнить, упомянув в представлении, что в Саратовской губернии татар большое количество». Волю преосвященного исполнили, и предписанием из Москвы от 8 марта 1837 г. в Саратовской семинарии был открыт класс татарского языка. Для занятий отвели четыре часа в неделю, преподавателю Саблукову разрешили выплачивать в год половину профессорского жалования, т. е. 300 рублей. 8 апреля составлен список учеников, пожелавших обучаться татарскому языку, 34 человека, с 1 мая 1837 г. начались занятия.[301]
Чернышевский поступил в низшее отделение семинарии в сентябре 1842 г. За истекшее со дня открытия «татарского класса» пятилетие Саблуков выработал строгую методику преподавания, приобрёл педагогический опыт в общении с учениками, совершенствовал собственные знания языка. 9 октября 1842 г. Саблуков произвёл очередной набор в свой класс из вновь поступивших учеников низшего отделения, но Чернышевский здесь не значился. Видимо, он был включён в состав группы дополнительно, так как его имя находится в списке, представленном преподавателем после декабрьских испытаний того же 1842 г. Всего в классе насчитывалось 53 ученика.[302] Не все овладевали языком успешно. Только 12 семинаристов заслужили оценки «прилежания и успехов хороших», и среди них – Николай Чернышевский и Григорий Благосветлов. Состав класса ежегодно менялся, и на экзаменах в декабре 1845 г. присутствовало 48 человек. Аттестация знаний Чернышевского – «прилежания и успехов отлично хороших» – оказалась самой высокой в классе.[303]
Занятия татарским языком проходили в сложных условиях: явно не хватало учебных пособий. В марте 1841 г. Саблукову удалось выписать всего 27 экземпляров российско-татарского словаря. Чернышевскому лично в 1843 г. пришлось специально выписывать из Казанской семинарии татарский словарь. 25 апреля 1844 г. Саблуков писал в правление: «По классу татарского языка имеется нужда в учебных книгах на сем языке. В библиотеке семинарии только пять экземпляров Нового Завета на татарском ногайском наречии для пятидесяти учеников татарского класса. Покорнейше прошу правление семинарии ходатайствовать у Учебного Правления о снабжении библиотеки семинарской соразмерным числу учеников количеством экземпляров Нового Завета на татарском оренбургском наречии как ближайшем народному языку русских татар и одним экземпляром Псалтири на том же наречии. В библиотеке при саратовском Александро-Невском соборе, где куплены были пять экземпляров Нового Завета ногайского наречия, нет Заветов на оренбургском наречии: они хранятся в библиотеках, оставшихся после библейского общества в С.-Петербурге и Москве. По тесным отношениям всех сочинений на татарском языке к языку арабскому, наставнику по татарскому классу нельзя обойтись без учебных пособий для арабского языка». И Саблуков далее просит выписать «Арабско-латинский словарь», изданный Фрейтагом (1830–1836) и книгу виднейшего представителя европейской арабистики Сильвестра де Саси («Грамматику арабского языка», Париж, 1831). Из дальнейшей переписки видно, что книги эти были приобретены правлением. Что же касается татарских книг, Духовно-учебное управление посоветовало обратиться в Оренбургскую семинарию, но и там их не оказалось.[304]
Кроме упомянутых пособий, Чернышевский и другие воспитанники Саблукова пользовались «Краткой татарской грамматикой в пользу учащегося юношества» А. Троянского, «Грамматикой» Казембека, «Татарской грамматикой», составленной самим Саблуковым.[305]
Сведения о татарских текстах содержат ежегодно представляемые в правление наставником так называемые «обозрения предметов», которые дают точные данные о содержании уроков. Так, в продолжение учебного курса 1842–1844 гг. «прочтена грамматика сего языка» и переведены с татарского на русский некоторые места Нового Завета, а также «из Абулгази история кипчакских монголов; поэма Неверный Бек; из небольших сочинений: Кассида и рассказов о Сампсоне». В течение следующего двухгодового курса (Чернышевский уволился из семинарии за полгода до его завершения) переведены на русский «мусульманские предания о миротворении из сочинения «Отборные повести». История монголов и татар, Абулгази, глава 1-я. Из татарского календаря о мусульманских праздниках».[306]
Одной из педагогических особенностей в преподавании Саблукова было тесное увязывание языка с историей народа. Исторические исследования Саблукова сосредоточивались на всестороннем выяснении местоположения столицы Золотой Орды, быта и нравов её татарского населения. Научной страстностью, неутомимыми историко-краеведческими разысканиями он увлёк и Чернышевского.
Существовало предположение, что столичный город Золотой Орды Сарай находился на территории Саратовской губернии. Первоначальные раскопки, носившие случайный и несистематический характер, обнаружили большое количество самых разных татарских монет и отдельные предметы религиозно-православной утвари, которые давали основание для предположений о существовании христианских поселений в прежних татарских городах. Православная церковь старалась использовать эти открытия в миссионерских целях и потому оказывала известную помощь учёным в их археологических исследованиях. Иаков лично заинтересовался этой темой и стремился привлечь к научным изысканиям своих подчиненных. В семинарском архиве сохранились упоминания о присланных в январе 1843 г. попечителем Казанского учебного округа Иакову его авторских экземплярах брошюры «О состоянии православной веры в Кипчакской орде». Преосвященный распорядился выдать 15 экземпляров «учителю Саблукову за труды по приготовлении материалов для сего сочинения».[307] Таким образом, предположение академика И. Ю. Крачковского об активном участии Саблукова в издаваемых Иаковом трудах получает документальное обоснование. Чернышевский писал в автобиографических заметках, что Иаков «свои учёные сочинения о местных наших золотоордынских древностях» «переписывал с рукописных листков профессора нашей семинарии Г. С. Саблукова» (I, 702). В июне 1844 г. епископ передал в семинарскую библиотеку на хранение свиток, в котором содержалось «профильное положение ахтубинской долипы, составленное протоиереем Шиловским карандашом». Иосиф Шиловский жил в Царицынском уезде и по заданию Иакова вёл раскопки, составлял карты. «Во время летних каникул ездил в г. Царёв и Саблуков для совместной работы с Шиловским».[308]
В 1843 г. в Саратов приехал по командировке Министерства внутренних дел учёный-археолог А. В. Терещенко для осуществления широкой программы исследовательских работ, связанных с изучением бывшего месторасположения столицы Золотой Орды. С этого времени изучение вопроса выходит из-под исключительной опеки православной церкви. Однако Терещенко, зная о проделанной подопечными Иакова работе, обратился к епископу за помощью в лучшей организации предполагаемых в Царицынском уезде раскопок. Терещенко познакомился с Саблуковым, бывал в доме Чернышевских, как об этом свидетельствует А. Н. Пыпин. Николай Чернышевский поддерживал личное знакомство с учёным и в последующие годы (XIV, 103, 126, 128).
