Николай Купцов - Воздушные рабочие войны
"Аннушки" давно уже выработали свой ресурс. Это было заметно даже по их внешнему виду. Заклепки, которые крепят дюралевую ленту, закрывающую стык центроплана с крылом, почти все срезались. Крыло из-за этого имело большую амплитуду колебаний при рулении по грунту. Создавалось впечатление, что оно плохо закреплено и вот-вот отвалится. Кабина штурмана почти полностью была заделана фанерой, и между отдельными ее листами и рамкой виднелись большие щели. Поэтому в полете как штурмана, так и сидящего за ним летчика продувало всегда довольно основательно. Никакой перегородки между нашими кабинами не было. Зимой, чтобы не обморозить лицо, приходилось летать в меховых масках.
Но, несмотря ни на что, мы верили в надежность нашей техники и продолжали без срывов и летных происшествий выполнять программу полетов.
Вначале мы отрабатывали элементы визуального полета по кругу: взлет, набор высоты, развороты, горизонтальный полет, заход на посадку, посадка. Затем тренировались в выполнении разворотов на заданный курс, спиралей и виражей. После этого приступили к обучению полетам по приборам в закрытой кабине. Это был довольно сложный, но необходимый вид подготовки. Без освоения полетов по приборам о полетах ночью и днем - в сложных метеоусловиях - нечего было и мечтать.
После успешного окончания программы обучения на самолете ДБ-ЗА мне и штурману Володе Кулакову было присвоено очередное воинское звание старший сержант. Наш экипаж в полном составе перевели в 7-й запасной авиационный полк 27-й запасной авиабригады. Здесь мы должны были освоить боевой самолет ДБ-ЗФ, на котором в дальнейшем предстояло громить врага.
Бомбардировщик ДБ-ЗФ (через некоторое время его стали называть Ил-4 в честь генерального конструктора С. Ильюшина) являлся улучшенной модификацией самолета ДБ-ЗА и мало чем отличался от него как по оборудованию, так и по технике пилотирования. Поэтому очередное переучивание прошло довольно быстро и без особых трудностей.
При той подготовке, которую нам дали полеты по приборам в закрытой кабине днем, полеты ночью большой сложности не представляли. После нескольких вывозных и контрольных полетов с инструктором все экипажи начали летать ночью самостоятельно. Как всегда, вначале отрабатывали элементы полета по кругу, затем в зону и на маршрут. На заключительном этапе обучения предусматривались длительные - по 6-8 часов - маршрутные полеты ночью с бомбометанием на двух полигонах.
Наш экипаж успешно выполнил всю программу подготовки в самый короткий срок. Надо было торопиться. Шла война, и все мы спешили скорее попасть на фронт.
Испытание на прочность
Правда, не все тогда прошло гладко. Завершающий зачетный полет ночью, длившийся 8 часов, который мы выполняли со штурманом-инструктором старшим лейтенантом И. Н. Клочковым, едва не стал для нашего экипажа последним.
Полет проходил на высоте 5000 метров. До очередного контрольного поворотного ориентира - озера Чел-кар, что в 70 километрах южнее города Уральска, оставалось две минуты. Летный состав называл район озера "гнилым углом", так как там очень часто бывали, грозы. И на этот раз мы наблюдали грозу слева и впереди по курсу.
В нашем распоряжении в то время не было приборов, с помощью которых мы могли бы определить точное расстояние до грозового облака. Визуально же нам казалось, что до грозы еще далеко и мы успеем выйти на озеро Челкар, сделаем над ним правый разворот к продолжим полет строго по заданной линии.
Все началось с легкого потряхивания самолета, продолжавшегося несколько секунд. Впечатление было такое, будто мы на автомашине с ровной асфальтовой дороги выехали на булыжную мостовую. Одновременно начался сильный треск в радиоаппаратуре, о чем мне доложили штурман и радист, и в СПУ (самолетном переговорном устройстве). Я приказал выключить радиостанцию и РПК (радиополукомпас), чтобы они не вышли из строя.
Поняв, что дальше идти невозможно, немедленно начал правый разворот и сообщил о своем решении экипажу. Но как только крен достиг 15-20 градусов, самолет сильно бросило вниз. Пилотажные приборы при этом начали давать очень странные показания. Стрелка высотомера показывала такую быструю потерю высоты, какая может быть только при отвесном пикировании. Стрелка вариометра (прибора, показывающего подъем или спуск) упала вниз и сделала несколько оборотов. Указатель скорости показывал значительное ее увеличение.
Пытаясь удержать самолет с правым креном, чтобы быстрее выйти из грозового облака, я сказал по СПУ: "Спокойно, ребята! Крепче держаться!" За броском вниз последовал такой же силы бросок вверх. Крен увеличился до 45 градусов, планка авиагоризонта завалилась и исчезла. Я остался без основного пилотажного прибора.
Броски следовали один за другим. Самолет как щепку кидало в разные стороны. Казалось, еще немного, и бомбардировщик не выдержит, развалится.
Мелькнула мысль: дать команду экипажу покинуть самолет на парашютах. Но тут же вспомнил, что в грозовом облаке парашют, как правило, не спасает. Очень сильные и резкие воздушные потоки скручивают или даже рвут его в клочья. Поэтому единственная наша надежда - это самолет! Если он выдержит, значит, мы еще поживем.
Но самолет не конь, сам домой не привезет. Им надо управлять. В моем распоряжении оставался еще самый простой, а потому, может быть, самый надежный и безотказный пилотажный прибор - указатель крена и скольжения "Пионер". Его лопаточку, показывающую величину крена, я старался держать справа, между центром и боковым ограничителем, что соответствовало правому крену самолета в 20 градусов.
Правда, мне это не всегда удавалось, так как броски порой были настолько сильными, что штурвал буквально вырывало из рук, а самолет перебрасывало из правого крена в левый, да так, что лопаточка "Пионера" касалась левого ограничителя. В то же время я постоянно следил за скоростью и высотой, удерживая самолет в горизонтальном положении.
Борьба со стихией продолжалась несколько минут, но мне они показались вечностью. Было мгновенье, когда в мыслях, как на экране, промелькнула вся жизнь. И вдруг подумалось: неужели это все?!
- Нет! Врешь, не возьмешь! - подбадривал я себя словами легендарного Чапая, фильм о котором смотрел раз двадцать.
Броски прекратились так же внезапно, как и начались. Все облегченно вздохнули.
Это была настоящая проверка на прочность не только авиационной техники, но и людей. И экипаж, и самолет это испытание выдержали с честью.
Из грозового облака мы вышли с правым креном и небольшим снижением на высоте 3500 метров. Вскоре впереди по курсу мы увидели светлую полосу горизонта и почувствовали себя в полной безопасности. Штурман Володя Кулаков уточнил курс на аэродром и начал делиться своими впечатлениями о только что пережитом. К нему присоединились Василий Сорокодумов и Александр Карелин. В частности, они рассказывали, что в грозовом облаке весь самолет был объят голубым пламенем. А от консолей крыльев и гондол шасси за самолетом, словно из гигантских паяльных ламп, тянулись голубые шлейфы. На земле нам потом объяснили, что это было явление статического электричества.
