Юлиус Мадер - Тайна Хантсвилла
Присутствующие вели мужской разговор вокруг неизменных трех «К»: Kaiser, Krieg, Kanonen (кайзер, война, пушки). С грустью предавались воспоминаниям о старом добром времени, когда они верноподданно служили королю прусскому, императору германскому. Крах кайзеровской Германии был для них крушением собственного мира. В лице Вильгельма они потеряли своего идола, верховного военачальника, из рук которого получали земли и чины. Хотя им и удалось сохранить огромные земельные владения, эти люди, сделавшие служение кайзеру своим ремеслом, чувствовали себя ограбленными: ведь они, как и все их единомышленники, считали ниже своего достоинства идти по жизни без бряцающей сабли и блестящих погон. В годы Веймарской республики этих людей всегда можно было встретить среди самых темных сил реакции, пытавшейся повернуть вспять колесо мировой истории.
Подали новые напитки, алкоголь развязал языки. С упоением болтали о том, где и как «поддали красным» и их приверженцам.
Вскоре разговор перешел на узкоспециальные теоретические темы. Речь зашла об артиллерии, о проблемах движения и рассеивания снарядов, расчета траекторий и т. п. И это было понятно.
Версальский мирный договор, продиктованный союзниками Германии, обрек представителей военщины на вынужденную бездеятельность. Раздел V договора устанавливал, что уже с 31 марта 1920 года артиллерия ограниченного до десяти дивизий германского рейхсвера не могла иметь более 204 полевых орудий калибра 77 миллиметров и 84 полевых гаубиц калибра 105 миллиметров. Было установлено даже число снарядов: по тысяче на каждое полевое орудие и по восемьсот на каждую гаубицу. С такой огневой силой начать новую войну было немыслимо, не говоря уже о том, чтобы выиграть ее.
Германская военщина обнаружила вскоре лазейки в Версальском договоре. Производство, хранение и применение ракет не было категорически запрещено, если интерпретировать статью 166 таким образом, что ракеты не являются боеприпасами в прямом смысле этого слова. Эта статья запрещала германскому правительству иметь «какие-либо другие запасы, склады или резервы боеприпасов». Германская военщина не собиралась дискутировать, она намеревалась действовать, и притом целеустремленно.
Зигфрид фон Браун обратился к Беккеру с вопросом:
– Как я слышал, господин полковник, вы делаете ставку на ракеты?
– Осторожно, – предостерегающе заметил полковник, приложив к губам указательный палец с массивным золотым кольцом. – Вы же знаете, господин барон, офицеры слушают и молчат. Полтора года тому назад мы имели достаточно неприятностей с генералом фон Баумгартен-Крузиусом. Он подхватил просочившиеся каким-то образом сведения и написал рассказ, мне помнится, под названием «Возмездие 193». Содержание: немцы тайно строят ракеты, ракетный удар по Парижу, смертельный враг вынужден капитулировать, честь наконец восстановлена. Официально ничего нельзя было предпринять, это вызвало бы еще большую шумиху. Пришлось просто-напросто скупить весь тираж. Хотим надеяться, что за рубежом не придадут значения этому рассказу.
Полковник Беккер, который хотел извлечь пользу из широких политических связей Магнуса фон Брауна, быстро повернул разговор на темы современной политики. Ему, как военному специалисту, она казалась достаточно запутанной. Генрих Брюнинг, лидер католической партии центра, уже в течение многих месяцев правил лишь с помощью чрезвычайных законов. Семь миллионов безработных ежедневно собирались у бирж труда. Мощности промышленных предприятий были загружены в среднем лишь на одну четверть. Брюнинг повысил налоги и снизил на десять процентов заработную плату рабочих и служащих. Но этим он не ограничился. Пришлось уменьшить размеры пособий по безработице. Около года назад был досрочно распущен рейхстаг. На парламентских выборах социал-демократы получили 8,6 миллиона голосов. 4,6 миллиона человек отдали свои голоса Коммунистической партии Германии. Офицеры рейхсвера с опасением отметили этот сдвиг влево и особенно – неуклонный рост влияния коммунистов. Проповедовавшая безудержный шовинизм гитлеровская партия собрала 6,4 миллиона голосов.
Полковника Беккера интересовали политические перспективы. В лице Магнуса фон Брауна он видел несомненно знающего человека. Барон часто встречался в правлении Рейхсбанка с Ялмаром Шахтом, по словам которого нацисты уже давно перестали быть просто хулиганствующими когортами штурмовиков. За их спиной все резче вырисовывались фигуры промышленных магнатов с Рейна и Рура. Во всяком случае, с декабря 1930 года Ялмар Шахт установил контакты с Германом Герингом, а с начала 1931 года – даже лично с Гитлером. Тайный советник Эмиль Кирдорф, неограниченный владыка рейнско-вестфальского угля, еще до первой мировой войны посылавший Магнуса фон Брауна со специальной миссией в Лондон, неспроста уже в течение восьми лет вкладывал огромные суммы в гитлеровское «движение». Пушечный король Густав Крупп фон Болен унд Гальбах, который с военных лет благоволил Магнусу фон Брауну, давно понял, что рейхсканцлер по имени Гитлер обеспечит ему новые большие военные заказы. Магнус фон Браун мог успокоить полковника Беккера: тяжелая промышленность нуждалась в заказах, она хотела производить вооружение. Она начнет скоро выпускать пушки, и не только пушки.
Часы пробили полночь. Магнус решил, что наступило время изложить свою просьбу полковнику Беккеру, пока тот еще более или менее трезв. Речь шла о протекции его сыну Вернеру, который был зачислен в Высшую техническую школу в Цюрихе.
– Господин полковник, – начал Магнус фон Браун издалека, – Вернер рассказывал мне о капитане Дорнбергере, с которым он встретился на берлинском ракетодроме. Каковы, по вашему мнению шансы ракетной лихорадки? Мой сын слышал будто ваше ведомство интересуется этими проблемами.
– Господа, – я уверен, что вы умеете хранить секреты, – ответил полковник Беккер, тщательно протирая свой монокль замшей. – Честно говоря, возлагаем большие надежды на ракеты. Что касается капитана Дорнбергера, то я сам выискал его среди окончивших Шарлоттенбургскую высшую техническую школу в 1930 году. Уверен, что это энергичный и неглупый молодой человек. А Дорнбергер прямо-таки влюблен в вашего Вернера. Я давно бы затронул эту тему, но не хотел предвосхищать родительских соображений насчет выбора профессии. В одном могу вас заверить, господин барон, в нашем управлении вооружений перед Вернером открылась бы блестящая карьера, особенно если учесть тенденцию политического развития, которую вы нам изложили. Положитесь на меня, это мой долг чести!
Сговор состоялся. Студент машиностроительного факультета Вернер фон Браун был вызван из Цюриха...
