Виктор Носатов - Фарьябский дневник
С большим интересом читается рассказ о том, как советские воины по просьбе местных жителей вспахали на боевой машине огромное поле. Здесь зримо и убедительно просматриваются два мира, два образа жизни. С одной стороны – соха (железных плугов не было), с другой – современный бронетранспортер. С одной стороны – доведенные до отчаяния войной афганцы, с другой – «шурави», пришедшие сюда, «чтоб землю в „Афгане“ крестьянам отдать».
Только такими примерами советские воины могли убедить дехкан в том, что они их друзья, а это на войне едва ли не самый решающий фактор в борьбе с оппозицией. Так советские воины не на занятиях, а на деле познавали чувство истинной дружбы и интернационализма. И когда боевики хотели напасть на советскую базу, то местные жители удержали душманов от этого шага, мало того, заставили их сдаться.
Значительное место в книге посвящено рассказам о защите местного населения от душманов; о разминировании населенных пунктов; о том, как постепенно происходил перелом в сознании местного населения по отношению к советским воинам. С интересом читаются строки рассказа «Сахиб», в котором писатель рассказывает о зарождении дружбы пограничников с личным составом царандоя.
Рассказ посвящен афганскому офицеру оперативного батальона капитану Сахибу, с которым автор случайно встретился, а затем и подружился. Это дало возможность писателю вникнуть во внутренний мир афганского офицера, познакомить с его жизненным путем, который начался с тяжелого крестьянского труда. А русскому капитану через дружбу с Сахибом удалось лучше познать жизнь и характер афганцев, понять их духовный мир и причину их активного выступления против душманов.
Юрий Кисловский
доктор исторических наук, академик МАИ, профессор
Фарьябский дневник
(Дни и ночи Афгана)
Предисловие
До чего же порой непредсказуемые фортели выкидывает старушка-история, лишь только начнешь попристальней рассматривать дела давно минувших дней. Удивительно, но факт, что между событиями, происходящими в Афганистане на протяжении нескольких последних столетий, и присутствием там российских полпредов прослеживается самая что ни на есть трагическая связь. Впрочем, не будем забегать вперед – история любит последовательность и точность изложения, и не нам менять нрав этой привередливой, но беспристрастной дамы…
Пройдет еще не один десяток лет, прежде чем ученые поставят последнюю точку в исследовании происхождения афганских войн, а также посильного участия в них России, а затем и СССР. Хотя многие уже сегодня хотят получить ответ на вопросы «кто виноват?» и «что делать?», имея в виду войну 80-х гг. прошлого столетия. Ответы на эти вопросы звучат зачастую самые противоположные, все зависит от того, чьи уста их произносят. Кабинетные исследователи говорят и пишут одно, а те, кто смерти в лицо смотрел да пыль афганских дорог глотал, – совсем другое. Кто же из них прав? Правы и те и другие, потому что каждый видит Афганистан со своей колокольни, зачастую анализируя российско-афганские отношения лишь нескольких последних десятилетий. Всестороннее же осмысление еще не вполне окончившейся войны (а это ярко иллюстрируют трагические события, происходящие в Афганистане и на таджикско-афганской границе до сих пор) требует от каждого, желающего докопаться до истины, самого досконального изучения причинно-следственных связей, приведших к ней. Изучение это должно идти вглубь и вширь.
Вглубь – в специфику афганских дел, нашего понимания этой страны, ее истории, особенностей национального характера. Ведь это наш сосед на веки веков, а соседей, как говорится, не выбирают.
Вширь – в нашу собственную давнюю и недавнюю историю, подход к мировым делам, теорию, практику и этику внешнеполитической деятельности.
Без всего этого мы уподобимся человеку, который, поскользнувшись и ушибив при падении голову об угол дома, начинает бешено колотить этот злосчастный угол кулаками, вместо того чтобы посыпать скользкое место песком. Ибо нашей реальной проблемой в 1979 г. был не Афганистан, а мы сами.
При серьезном анализе восточных архивов не вызывает сомнений тот факт, что «индийской мечте» не два века от роду, а гораздо больше, что у нее довольно глубокие корни. Вспомнить хотя бы известные со времен Древней Руси предания о «велицей реце Ганге, яже из Рая течет», о сказочном Индийском царстве, праведном, изобильном, чудесном, где «нет ни вора, ни разбойника, ни завистливого человека, потому что земля полна всякого богатства».
Так уж получилось, что изначально Афганистан оказался на пути имперских устремлений России к Индийскому океану. Деловой интерес к далекой и сказочно богатой Индии со стороны главных российских купцов – царей начал проявляться еще в XVII в. Уже тогда Московия стремилась к постоянной, систематической связи со странами Востока.
Торговый представитель Швеции в Москве Иоганн де Родес предлагал боярину Милославскому, тестю царя Алексея, организовать кампанию из крупных европейских коммерсантов, которая, пользуясь русским путем, завладела бы не только всей персидской торговлей шелком-сырцом, но и долей торговли с Индией и Китаем. Лишь неспокойная обстановка в государстве Российском не позволила купцам осуществить свои замыслы.
Вплотную к воплощению идеи де Родеса российское купечество подошло лишь в период правления Петра Великого. Только-только провозглашенная империя нуждалась в новых землях и товарах. Поход Петра I, осуществленный на нескольких судах по Каспию из Астрахани к персидскому побережью, наряду с другими целями, преследовал и такую, как проведение рекогносцировки, результаты которой император намеревался использовать при подготовке индийского похода. По сохранившимся сведениям, в беседе с морским офицером Соймоновым 27 июля 1722 г. его величество в следующих словах объяснил ему политическую цель грандиозной Каспийской операции: «Был ты в Астрабадском заливе? Знаешь ли, [что] от Астрабада до Балха и Бадакшана на верблюдах только двенадцать дней ходу. Там, в сей Бухарии, сердцевина всех восточных коммерций… И видишь ты горы и берег подле оных, до самого Астрабада простирающихся… И тому пути никто мешать не может». Из этих слов явствует, что еще тогда Петр I устремлял свой пристальный взгляд вглубь территории стран Среднего Востока. Недаром уже 23 августа 1722 г. Сенат приветствовал его военные успехи на Каспийском море не иначе как вступление на «стезю Александра Великого», тем самым недвусмысленно намекая на поход последнего в Индию.
На смену этим первым, робким, так и не осуществленным попыткам похода на Восток, со временем как из рога изобилия посыпались новые проекты, один другого стоящие. Общее в них было одно – при соприкосновением с жизнью они лопались как мыльные пузыри. Вот только некоторые из них.
