Сергей Бобков - Как мы уходили из Анголы
Операция продолжалась около двух месяцев и шла довольно успешно до тех пор, пока правительственные войска не попали в окружение повстанцев в каких-то 20 километрах от намеченной цели. Случилось так, что именно там находился заброшенный, покинутый поселок с развороченной взлетно-посадочной полосой, который наступавшие то ли по неосторожности, то ли от жары приняли за Мавингу. Так или иначе, но в генеральный штаб была направлена победная реляция.
Толком не разобравшись в топографических неточностях, Луанда стала праздновать победу, правда, в кромешной темноте. Повстанцы вместо того, чтобы колоннами сдаваться в плен и подписывать унизительное соглашение о прекращении огня, предпочли подорвать несколько десятков опор ЛЭП неподалеку от столицы.
О том, что Мавинга по-прежнему удерживается партизанами, заявил со ссылкой на данные разведспутников представитель госдепартамента США. Я, будучи переводчиком, отвечавшим за обработку информации в разведуправлении ФАПЛА, передал это сообщение по команде, но, как и следовало ожидать, уже ничто не могло омрачить победной эйфории, охватившей советско-ангольское военное руководство. Приказ партии взять Мавингу и поставить УНИТА на колени должен был быть выполнен. А то что передовая группировка войск оказалась отрезанной и обреченной на полный хозрасчет и самофинансирование, в Луанде мало кого заботило. Подобный случай в истории ангольских военных кампаний был уже давно не первым и далеко не вторым. Еще в 1979 году в ходе малозначительной и безуспешной операции против повстанцев (тогда бандитов) в лесах Мошико затерялся, а затем вымер от голода, дизентерии и безысходности пехотный батальон ФАПЛА.
Луанда. Беззаботная и неповторимая, заплеванная и всегда единственная. Вечерами, когда газотурбины начинали гонять электроэнергию по кварталам, она освещалась местами и оглушала улицы ламбадами и кизумбами, спаивала прохожих дешевым пивом и дорогими выдержанными виски безо льда, ибо откуда было случиться льду, включала дискотеки, из которых белые ребята (не наши) вывозили на белых «Маздах» и «Тойотах» черных и светло-коричневых девчонок под утро на пляжи, и порой начинало казаться, что город живет последний день и последнюю ночь, а завтра наступит Страшный суд и, значит, сегодня надо успеть все…
Впрочем, наряду с другими были и районы, а которых нехватка электричества не ощущалась вовсе В них жили лучшие из лучших, сверхравные среди равных — высшая ангольская номенклатура, крупные чиновники партийных, жандармских, военных и других государственно-политических ведомств, чье безбедное существование зиждилось на незыблемом лозунге МИР — ЭТО ВОЙНА. Война питала и вскармливала олигархию. Война оправдывала наличие огромной военно-полицейской машины, на войну списывались голод, нищета, хаос и хозяйственная неразбериха. А главное — война оттеняла чудовищную коррупцию и беззаконие, в которых погрязли власти предержащие.
Тревожные сводки из района боевых действий стали поступать почти сразу после преждевременного сообщения об успехе наступления. Окруженную группировку, оставшуюся без запасов продуктов, бензина и воды, с незначительным количеством боеприпасов, повстанцы ежедневно обстреливали из минометов и разнокалиберных орудий. Тщетные попытки прорвать блокаду успеха не имели. Взорванная взлетно-посадочная полоса сводила на нет любые попытки дообеспечения частей В конце апреля измотанные, голодные и выдохшиеся от больших потерь войска получили долгожданный приказ на отход в Куито-Куанавале. Новая техника советского производства, не способная двигаться из-за отсутствия горючего, подлежала уничтожению
Буквально через несколько дней в Мавингу (настоящую) были приглашены иностранные журналисты на предмет осмотра окрестностей и ненарушенных фортификаций, а также присутствия на расширенной пресс-конференции, организованной лично Жонасом Малейро Савимби. Вечером того же дня состоялись помпезные торжества с салютом, фейерверками и фуршетами. Португальские журналы пестрели фотографиями разрушенной и брошенной техники, схемами с подробными описаниями всех этапов наступления и поражения, публиковались многочисленные интервью с солдатами и офицерами УНИТА, которые, между прочим, высоко оценивали тактико-технические характеристики наших БМП. Иностранные военные эксперты подсчитали, во что обошлась затея по взятию Мавинги стране, цифра оказалась внушительной — 800 миллионов долларов.
Штурм, как и предвидели несгибаемые борцы за принципы, стал последним. После него генеральный штаб ограничивался лишь проведением локальных операций и ограниченных рейдов. Наметилась было подобная авантюра на Севере, в направлении Кимбеле, но и там наступление захлебнулось, едва успев начаться.
Однако никто не смел вслух усомниться в победе. Все иностранные публикации на тему Мавинги были изъяты даже из секретной библиотеки разведуправления ФАПЛА, и мне удалось ознакомиться только с ксерокопиями и, как говорится, из рук. О том, чтобы взять в кабинет или сделать какие-либо выписки, не могло быть и речи, Спустя каких-то полгода (наградные листы ходят подолгу) СВС получали заслуженные ордена и медали.
Фактически неудача под Мавингой явилась и началом свертывания военного сотрудничества с СССР Самые оголтелые коммунисты из МПЛА — ПТ и те поняли, что война зашла в тупик и, стало быть, необходим поиск альтернатив с наименьшими потерями для себя и своего благополучия.
БИЗНЕС
Вижу, вижу, что отвлекся, но ничего, увы. не могу поделать, настолько объемным и нетронутым представляется мне материал, и чем ближе подхожу я к финалу, тем более от него отдаляюсь.
Моя последняя командировка в Анголе продлилась недолго, всего полтора года, но по яркости красок, остроте пережитого не уступила той, что состоялась десять лет назад. Мне посчастливилось увидеть восход и закат, и эта моя статья — не более чем пестрый коллаж на темы советской небывальщины в Анголе.
Отбыв два месяца в Менонге и Куито-Куанавале, я снова вернулся в столицу. Первым ощущением в нашей Луанде было то, что я попал в опрокинутый мир с искаженным преломлением отношений, ценностей и понятий, мир, где беспощадно торжествовала теория товарного фетишизма, мир, в который СВС засылались как бы для эксперимента по выживанию — без денег и документов И испытание это приносило самые непредсказуемые результаты.
Все же боюсь остаться непонятым, а потому детализирую. Загранпаспорт отбирался кадровиком или его подручным непосредственно в аэропорту, видимо, для того, чтобы кто-либо из вновь прибывших не надумал сигануть куда подальше, чем Ангола, причем взамен не выдавалось никакого юридического документа, подтверждавшего, так сказать, статус. Зато выдавалось ангольское военное обмундирование, а по прибытии на фронт — пистолет, автомат и патроны к ним. Теперь давайте вместе вспомним, как на языке международных конвенций называет иностранец, находящийся а чужой страна (да еще и в африканской!) без документов, но в военной форме и с оружием в руках. Не помните? Что же до денег, без которых, как известно, жизнь плохая, не годится никуда, то их просто не платили. Нет, не так, как кубинским воинам-интернационалистам. Это увольте. Зарплата в СКВ ежемесячно начислялась во Внешэкономбанке СССР А там, в Анголе, каждый был волен выбирать сам: или, если совсем убогий, менять доллары в финчасти на неконвертируемые кванзы, сохраняя, таким образом, шанс скопить к концу командировки на южнокорейский телевизор, или, поступившись принципами, вступать на путь товарно-денежных отношений. И вступали…
