Елена Егорова - Детство Александра Пушкина
Зимой в глухой деревне с маленькими детьми делать было нечего, и Пушкины перебрались в Петербург. Первые дни жили в доме Ивана Абрамовича Ганнибала, а потом сняли квартиру в Литейной части неподалёку от Юсуповского дворца. Хоть и был Иван Абрамович рад любимой крестнице и внучатым племянникам, но обременять его не захотели: старику – генералу нужен был покой. Вслед за молодыми в Петербург приехала и Марья Алексеевна. Большую часть лета семья провела в Кобрине, пока бабушка хлопотала о продаже этого имения.
В начале августа Пушкины вернулись в Петербург. Жизнь пошла своим чередом. Оленька, тоненькая, живая, похожая на мать, заметно вытянулась, начала бойко говорить, подражая взрослым. Надежда Осиповна научила её делать книксены – приветственные поклоны с приседанием. Дочкин лепет и старательные книксены умиляли отца и гостей дома. Саша, напротив, рос толстым и неуклюжим. Летом он начал ходить, неуверенно переваливаясь на полных ножках. На прогулках малыш хватался за нянину или бабушкину юбку и просился на ручки, дичась незнакомцев.
Гуляли дети обыкновенно в живописном Юсуповском саду. Здесь было где порезвиться: зелёные лужайки и широкие дорожки под сенью раскидистых деревьев. В большом пруду с круглым островком, на который вёл горбатый мостик, отражался красивый дворец с портиком на белых колоннах.
Хозяином дворца и сада был князь Николай Борисович Юсупов, человек государственный, дипломат и сенатор, любитель искусства и заядлый коллекционер. Пушкины поддерживали с ним доброе знакомство.
Однажды прохладным пасмурным днём в августе 1800 года няня Арина с Олей и Ульяна с Сашей, как обычно, вышли на прогулку в Юсуповский сад. Девочка играла со сверстниками, а малыш нехотя плёлся за своей няней. Неожиданно в конце аллеи показался невысокий очень важный господин в генеральском мундире, напудренном парике и большой треуголке. Он быстро шёл, опираясь на трость, в сопровождении свиты блестящих офицеров.
Расторопные нянюшки подозвали своих подопечных и почтительно отошли с ними в сторонку. Ульяна взяла Сашу на руки и встала рядом с Ариной. Так она чувствовала себя увереннее. Важный генерал стремительно приближался, оглядывая аллею властным пронзительным взглядом. Все склонили перед ним головы. Оля присела в глубоком книксене, как учили.
Поклонилась и Ульяна, не спуская Сашу с рук. Вдруг она почувствовала: кто – то подошёл к ним. Не успела няня испугаться, как тот самый генерал снял с малыша картуз и, отдавая ей, строго выговорил:
«Снимать шапку должно перед императором! Поняла?!»
Боже мой! Да это сам государь Павел Петрович! Сердце у няни так и оборвалось. Она не могла вымолвить ни слова и долго не решалась поднять голову, а когда, наконец, осмелилась и взглянула вслед, император был уже далеко. Он шёл не оборачиваясь и чётко печатая шаг, окружённый своей свитой. Саша прижался к няне, заплакал и никак не мог остановиться. Ульяна вспомнила о безотказном успокоительном средстве, припасённом у неё в кармане. Она достала сушку и протянула малышу. Мальчик тотчас угомонился и захрустел угощением. Няня надела ему картуз.
«Ох, и угораздило же нас! – посетовала Арина. – Государь – то император очами так и сверкал, как тебе выговаривал! Ну да мы с печалью, а Господь с милостью. Пронесло, слава Богу! Пошли уж до дому, какое теперь гулянье».
Саша по малолетству своему встречи с Павлом I не запомнил, но живо представлял её в подробностях, слушая рассказы нянюшки.
Поздней осенью 1800 года Пушкины всем семейством переехали в Москву: жизнь здесь была дешевле, да и родни больше. Имение Кобрино, что в 50 верстах от Петербурга, Надежда Осиповна продала, подписав вольную всей семье Арины Родионовны Яковлевой, по мужу Матвеевой, Олиной няни и кормилицы. Сама няня получила вольную ещё в 1799 году, хотя и упорно отказывалась от этой милости. Своих господ ни она, ни её родные не покинули и продолжали им служить верой и правдой долгие годы.
В конце декабря 1800 года окончательно переехала в Москву и Марья Алексеевна Ганнибал. В квартире Пушкиных на Чистых прудах по вечерам снова стали собираться друзья и родственники. Непременно приходил старший брат главы семьи Василий Львович Пушкин, известный стихотворец, сёстры Анна и Лиза, неплохо игравшие на фортепиано, заходили историк и писатель Николай Михайлович Карамзин, молодой поэт Василий Андреевич Жуковский, баснописец Иван Иванович Дмитриев. Хозяева и гости читали стихи, басни, музицировали, пели романсы, иногда разыгрывали домашние пьески, обсуждали последние новости – и литературные, и политические, и светские.
Одним зимним вечером в гостиной Пушкиных было особенно оживлённо. Юная прелестная француженка Адель Першерон де Муши виртуозно играла сонату Моцарта. И как только она могла извлекать столь божественные звуки из стареньких ганнибаловских клавикордов?! Все были так увлечены её исполнением, что никто не заметил, как дверь гостиной приоткрылась и тихо вошёл полуторагодовалый Саша. Музыка разбудила и завлекла его. Обычно боязливый, малыш забыл о своём страхе и босиком, в одной рубашечке потопал на пленившие его звуки. Он стоял, прижавшись к двери, и заворожённо слушал.
Адель, взяв последний аккорд, опустила на клавиши изящные руки. Все зааплодировали.
– Браво! Фора! – восхищённо воскликнул Сергей Львович.
– Браво! – поддержала его Надежда Осиповна. Ревниво поглядывая на мужа, она приподнялась и тут в изумлении заметила сына у двери.
– Сашенька! Проснулся! – удивлённо воскликнула она и направилась к малышу.
Марья Алексеевна сидела ближе к двери и, опередив дочь, которая ждала третьего ребёнка, взяла Сашу на руки. Почувствовав к себе внимание, мальчик застеснялся и уткнулся носом в бабушкино плечо. Мать пощупала у него ножку, которая показалась ей холодной.
– Ульяшка! – сердито прикрикнула она. – Ах, соня! Простудишь Сашку!
Встревоженная няня с заспанными глазами сразу показалась в дверях. Очнувшись и не найдя мальчика в кроватке, она и сама поспешила в гостиную.
– Простите, барыня, не доглядела. Уж так хорошо Сашенька спал, я и прикорнула. Простите Христа ради!
– Ладно, иди. Да смотри у меня! – строго наказала Марья Алексеевна, передавая мальчика няне. Ульяна понесла его в спальню, воркующим голосом напевая колыбельную:
Баю – бай, баю – бай,
Спи, наш Саша, засыпай.
Гули – гули – гуленьки
Сели Саше в люленьку,
Стали люленьку качать,
Стали Сашу величать:
Баю – бай, баю – бай,
Спи, наш птенчик, засыпай,
Будем мы тебя качать,
Сладкий сон оберегать.
Скоро малыш крепко уснул…
