Алиса Шер - Я была женой Нагиева
Иногда я отправляла Диме посылки. Помню, в одной были необычные для того времени сигареты «Danhill». Их еще нигде не продавали, а потому странной формы зелененькие коробочки вызывали сильное подозрение у армейского руководства. Даже умножать не буду количество пачек на двадцать, но каждую сигарету, не знаю, штук двести, может быть, подвергли вскрытию на предмет обнаружения в ее составе наркотических веществ. В общем, так Диме эту посылку и не отдали.
А ещё я «ездила в армию». На всю жизнь сознанием запечатлён довольно холодный апрельский день, знаменательный тем, что был он Днем Его Рождения.
Естественно, собираясь в такое втройне ответственное путешествие: в армию! к Диме! день рождения! — я сложила в большую сумку много еды, разные «вкусности», свою самую парадно-выходную одежду, а также карты, очки, ключи от квартиры и удостоверяющие мою личность документы.
И вот, стою на Московском вокзале, лучусь от счастья. Подают поезд. Я, продолжаю сиять, захожу в вагон. И только когда уже состав отправляется в путь, вдруг понимаю, что я-то уехала, а вот сумка… она осталась на платформе.
Утром поезд прибыл в Вологду, где располагалась Димина часть. В руках у меня только торт «Рыжик» собственного изготовления, уложенный в большую картонную коробку. Находка для сценариста: девушка и торт «Рыжик» на вокзале в Вологде в 5 часов утра.
Полный бестселлер!
Диме тогда дали двухдневный отпуск. Если кто не помнит, поселиться вместе в одном гостиничном номере без соответствующего штампа в паспорте было немыслимо. В дивные советские времена, когда сексуальная революция сулила окончательное разложение капиталистическим странам, в нашей стране блюли «облико морале».
Правда, блюли довольно странным образом. «Идите, пожалуйста, — говорили нам взрослые тёти за высокими стойками гостиниц маленького города, — и трахайтесь а казармах». То есть в казармах можно, а в нормальной мягкой и чистой кровати — нельзя?
Но не зря человек гордо классифицирует себя как homo sapiens, ибо разум способен победить любую «систему». Так, говорите, однополые существа могут поселиться вместе? Хорошо! Расселяемся следующим образом: я — с тётенькой, Дима — с дяденькой. А вечером «ничего не подозревающий» дяденька собирается в гости к другу. Ровно до 23 часов, после которых все должны разойтись по своим номерам. Надеюсь, его друг оказался женщиной, удивительно приятной во всех отношениях.
… Из армии я Диму дождалась.
* * *Дима вернулся 18 июня, в мой день рождения.
А в скором времени сделал предложение выйти за него замуж, кстати, в том самом парке Александро-Невской лавры, где мы когда-то гуляли и где я чувствовала себя такой счастливой и уже чуточку влюблённой.
Странная была история… Мы как всегда шли от Фонтанки. Как всегда, потому что на Фонтанке находились и моя работа, и Театральный институт, куда в то лето поступал Дима.
Обычно он встречал меня после работы, и мы шли пешком вдоль всего Невского и дальше — к Александро-Невской лавре. В этот вечер всё было так же. Мы зашли в парк, сели на скамейку, и Дима вдруг сказал:
— Выходи за меня замуж.
Одновременно с его словами из окна близстоящего здания высунулась женская голова и истеричным голосом завопила:
— Ходят тут проститутки, без юбок, неизвестно чем занимаются!
А почему, собственно? Юбка на мне была, страшно модная, джинсовая и очень коротенькая. Ну и что с того, что у прохожих возникало ощущение, будто я ее дома забыла? Но ведь не без юбки же!
А здание это, кстати, оказалось сумасшедшим домом.
До того как мы поженились, встречаться нам было совершенно негде. Интимно встречаться, конечно же. Поэтому придумывались: например, я говорила маме, что иду смотреть, как разводят мосты, а сама уезжала ночевать к Диминой двоюродной сестре.
Наташа выделяла нам одну из комнат, с балконом, куда мы выходили ночью курить. Это было удивительно романтично: отдельная комната, балкон на первом этаже, белые ночи и сливающийся с предутренним туманом дым сигарет.
Ещё мы встречались у моей подруги. Ждали её после театра, делая вид, что просто гуляем и я останусь ночевать у неё одна. В общем, маленькие несмышлёные дети, мечтающие нашалить.
Это ощущение, что мы были очень маленькими и глупыми, подкрепляется воспоминаниями о собственной необразованности в сексуальном аспекте. Например, я помню, что вечером Наташа приносила мне какие-то тряпочки. А ведь я тогда совершенно не понимала, что это за тряпочки и зачем они мне нужны!
В отличие от меня, Дима к тому времени умел и понимал гораздо больше. Правда, об этом я узнала несколько позже. Я вообще не любила расспрашивать его о прошлом. Да и какое могло быть прошлое, когда мы познакомились в восемнадцать лет! Но это по моим представлениям, разумеется.
Осознание, что интригующее прошлое в Диминой жизни всё-таки есть, начало приходить ещё до свадьбы. Реальность стала стучаться в мою дверь с того самого дня, когда мы подавали заявление в ЗАГС.
Отстояв очередь и заполнив все необходимые бумажки, мы наконец попали в заветную комнату. И вот дело доходит до просмотра Диминого паспорта, а там на месте, где должен в скором будущем стоять штамп, что-то написано и затёрто. Интересно, что я должна была подумать? Естественно, мне пришло в голову, что он уже был женат. Нет, ещё я подумала, что он женат до сих пор. Настроение у меня испортилось колоссально.
И вот тогда Дима рассказал мне мелодраматическую историю о своей первой любви: прекрасная девушка, учившаяся вместе с ним в одной школе. Ради счастья постоянно находиться рядом со своей возлюбленной Дима поступил вместе с ней в ЛЭТИ. Потом привёл жить к себе домой. Естественно, ему казалось, эта любовь навеки, и он даже вписал имя девушки в свой паспорт. Мелодраматической же история названа потому, что, как и большинство «первых любовей», и эта была несчастной. Более того, Дима, человек импульсивный и горячий, не выдержав ухода возлюбленной и её измены, после очередного разговора резал себе вены. Пометки на руке остались до сих пор.
Могу себе представить, какой шок испытал его брат, вернувшийся домой и увидевший истекающего кровью Диму. Конечно, он вызвал «скорую». И несчастного влюблённого увезли в психиатрическую больницу.
Теперь Дима очень любит рассказывать этот эпизод. На мой взгляд, есть в его рассказах приличная доля какого-то подросткового эпатажа: мол, смотрите, на какие поступки я готов ради великого чувства!
Заявление мы всё-таки подали. Ожидание в течение двух месяцев представлялось вполне сносным бюрократической системе, но нам так не казалось. Мы решили форсировать события. А поэтому устроили себе медовый месяц ещё до свадьбы и на август уехали за город. Сняли маленький деревянный домик на станции Горская, недалеко от Сестрорецка. Хотя «домиком» это сооружение назвать было бы довольно трудно. Так, времяночка. Зато у нас была электрическая плита, на ней мы жарили самостоятельно собранные в лесу грибы.
