Алексей Пантелеев - Наша Маша (Книга для родителей)
У тебя уже есть память, Машенька! Думаю, что и сны тебе снятся...
Итак, мы лежали с тобой и читали газету. Мотя работала на кухне, мама уехала по моим делам в город.
— Где-то наша мамочка?— сказал я тебе. Ты перестала играть, насторожилась, посмотрела на меня. И как раз в эту минуту в прихожей звякнули три звонка. Не успел я крикнуть: “Мама!”— как ты вырвалась из моих рук и с быстротой толстой ящерицы поползла в сторону двери— туда, где уже слышались голоса Моти и мамы.
26.4.57.
Круг Машкиных развлечений с каждым днем ширится. По-прежнему самое привлекательное для нее— это лампа с оранжевым абажуром, стоящая в моей комнате. Смотрит она на нее буквально как зачарованная. При этом каждый раз произносит одни и те же звуки, которые буквами трудно воспроизвести:
— Гм? Гм? Гм? А? А?
Дескать: “Что это? Посмотрите! А?”
Или просто молча несколько минут смотрит остановившимися глазами на лампу. При той живости, непоседливости, которая ей вообще свойственна, это умиротворяющее действие лампы особенно удивительно.
...Мама сегодня с умилением рассказывала: занималась она чем-то на кухне, а Машка сидела у нее за спиной в своей коляске, дергала ее за подол и звала: “М-ма, м-ма...”
Меня она за штаны тоже дергает, но папой не зовет.
Ничего, придет и наш час радоваться и умиляться.
9 МЕСЯЦЕВ
29.4.57.
...Вчера Машка впервые отчетливо стала выговаривать “мама”. Освоив его, она много раз произносила это слово, иногда и без нужды. Приятно небось. Еще бы: первое человеческое слово! А то все “гага”, “кига”, “быма”, “эма”...
...Принесли ее с прогулки голодную и сердитую. Я стал раздевать ее, она захныкала и замахнулась на меня рукой. Конечно, не ударить меня хотела, а оттолкнуть. Я схватил ее за руку, посмотрел в глаза и сказал твердо:
— Нельзя!!!
Показалось, что поняла.
Да, воспитание начинается (должно начинаться) гораздо раньше, чем думают многие родители. “Она еще маленькая”— самая страшная, самая вредная, антипедагогичная формула, какую только может выдумать человек, имеющий дело с детьми.
30.4.57.
Поздно вечером Элико была у меня. Слышим Машкин голос за стеной. Иду к ней, включаю электричество: Машка стоит у себя в кроватке на четвереньках и жалобно зовет:
— Мама! Мама!
Это так трогательно, так смешно и так чудесно!..
...Тетя Маша играла с ней в столовой. Я вхожу, она спрашивает:
— Машенька, это кто пришел?
Вопрос она понимает. Делает губами что-то вроде “пхы-пхы”. Но— не выходит.
Хочет сказать: па-па. Не может. Трудно. Но понимает, что перед нею именно пхы-пхы, а не кто другой.
...Любимое ее занятие теперь— подбирать какие-нибудь наимельчайшие предметы. Увидит на одеяле белую ниточку длиной с полсантиметра— и сразу же тянется, пытается подцепить пальчиками эту мелочишку...
Наблюдая за ней сегодня, еще раз убедился, что не только в физическом облике ее, но и в характере сложно переплетаются отцовские и материнские черты. Когда она сердится или думает о чем-нибудь, бровки она хмурит “совсем как папа”. Но большей частью она весела, шумна, разговорчива, общительна, все это— от матери. Замкнутой она, по-видимому, не будет.
27.5.57. Разлив.
Машка на даче. Сегодня, несмотря на дурную погоду (к вечеру выпал снег!), весь день провела на воздухе.
Познакомилась с хозяйской собакой Пальмой. С этой годовалой, на вид весьма страшной овчаркой вчера первый свел знакомство папа. А сегодня я подвел к собаке за ручки Машу. Она без всякого страха, внимательно и даже испытующе смотрела на тявкающее, взъерошенное, скалящее зубы чудовище. А когда через полчаса мы еще раз подошли к Пальме, Машка протянула руку и попала своим кулачком... в собачью пасть. Это уж лишнее, как говорится.
...Давно уже известно, что Машка больше всего на свете обожает бумагу; газета, журнал, конверт, любая записка, даже кулек из-под конфет тянут ее как магнитом.
Вчера я нашел где-то черную бумагу. В нее были завернуты лампочки или что-то другое бьющееся.
Положил эту скомканную бумагу перед Машкой. Она смотрит испуганно. Я пошуршал бумагой. Испугалась еще больше. Взял ее руку, протянул к бумаге. Отдергивает руку. И уже с ужасом смотрит на это страшное черное пятно.
Тогда я взял лист белой бумаги, скомкал его и положил на то же место. Сразу не схватила. Смотрит с опаской. Словно видит в этом какое-то превращение, волшебство: не притворилась ли черная бумага белой?
Но потом очухалась и потянулась к белой бумаге...
Взгляд, каким она смотрела на черное, напомнил мне ее отношение к оранжевой лампе в моей городской комнате. Оба эти предмета затронули в душе девочки какие-то очень тонкие струны...
10 МЕСЯЦЕВ
7.6.57.
И вчера и сегодня много времени мы с Машкой провели у животных, то есть у котов и собак. Может быть, с гигиенической точки зрения это нехорошо, вредно, если же думать не только о теле, не только о физическом здоровье ребенка, общение с животными очень даже полезно маленькому человеку. Пальму девочка обожает, готова сидеть возле ее будки часами. И слово “пама” произносит, пожалуй, лучше, чем “папа”... Сегодня тянулась погладить собаку и погладила черный мокрый нос, а Пальма лизнула Машину ручку.
...Были у меня сегодня с Машкой и огорчения. Да, как это ни странно на первый взгляд, а отношения с десятимесячной дочкой у меня довольно сложные.
Иногда мелькнет в ее глазах бесенок, очень хорошо знакомый мне. Упрямство, настырность, дух противоречия... Казалось бы, смешно говорить обо всем этом, когда речь идет о десятимесячном ребенке. Но тем не менее я могу утверждать это: характер девочки уже очень отчетливо виден.
Играем с ней. Она у себя в кроватке, ходит, поднимает игрушки, передает их мне. Настроена благодушно, улыбается, счастлива, что я рядом. И вдруг выскакивает откуда-то бесенок. Машка засовывает палец в рот. Это ей вовсе не требуется, она уже давно вышла из того возраста, когда ребенок все, что подвернется под руку, сует в рот. При этом она смотрит на меня с вызывающей, наглой улыбкой. Дескать, ну что ты скажешь? Вот хочу, сунула и буду держать палец во рту сколько душе угодно.
Я говорю:
— Нельзя!
Она засовывает палец еще глубже.
Я выдергиваю изо рта ее руку.
Она тотчас же сует ее обратно.
Повторяться это может до бесконечности.
Говорят: “Бить надо по ручке в таких случаях”. Нет, бить я ее не буду ни при каких случаях. Но как побороть это демоническое упрямство? Пока я вижу только один способ: я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. И тотчас же за спиной раздается жалобный рев. За день это повторяется раза три.
