Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы
Остальные сыновья обеспечивали себя сами. Когда Джейн делала свои первые шаги, ее брат Джеймс уже готовился к поступлению в Оксфорд. Он собирался пойти по отцовским стопам. Кроме того, в священники прочили Генри, любимца Джейн. Но Генри, с его склонностью к авантюрам, находил церковную службу скучной и подумывал об армии. Фрэнку и Чарльзу суждено было служить во флоте.
Все мальчики немного завидовали Эдварду, который нежданно-негаданно вознесся над братьями. Томас Найт и его бездетная супруга предложили усыновить Эдварда и сделать его наследником своего огромного состояния. А если бы Эдвард скончался бездетным, все их богатство перешло бы к одному из его братьев. Предложение было заманчивым, и миссис Остен, скрепя сердце, отпустила Эдварда жить к Найтам.
Это был мудрый поступок: годы спустя Эдвард обеспечил и овдовевшую мать, и незамужних сестер. Кроме того, в усыновлении не было ничего странного. В наши дни на Западе укоренилась модель нуклеарной семьи, состоящей только из родителей и их детей. Однако в XVIII столетии семьи выглядели совершенно иначе. Дело даже не в многодетности: состав семей был более разнородным. Под одной крышей вместе с родителями и детьми жили бабушки и овдовевшие тетушки, незамужние кузины и племянники-сироты, не говоря уже о воспитанниках всех степеней родства. Поэтому Остены не удивились просьбе Найтов, ведь они тоже брали к себе племянников.
Мистер Остен представляет сына Эдварда мистеру и миссис Найт
Кроме того, вместе с Остенами постоянно проживали ученики, которых мистер Остен обучал за деньги. Одним из них был сын Уоррена Гастингса, генерал-губернатора Бенгалии, водившего дружбу с Филой Хэнкок. Мальчик недолго прожил в Стивентоне и скончался от тифа, но Гастингс сохранил благодарность Остенам. В свою очередь, могущественный губернатор был настоящим героем в семье Остенов, и Джейн была польщена, когда он похвалил «Гордость и предубеждение». Когда в 1788 году Гастингс был предан суду за взяточничество и жестокость, Остены встали на его защиту. К их радости, антикоррупционный процесс века закончился в 1795 году оправданием Гастингса.
* * *Джейн Остен любила просторный двухэтажный пасторат в Стивентоне, где с утра до вечера звучал задорный смех мальчишек. Она охотно принимала участие в играх братьев, но еще больше ей нравилось проводить время со старшей сестрой. Кассандра восхищала Джейн, хотя их характеры были несхожи: пылкая насмешница Джейн тщетно училась у Кассандры смирению и рассудительности. Пожалуй, сестер можно сравнить с Элинор и Марианной из «Чувства и чувствительности» или с Джейн и Лиззи из «Гордости и предубеждения». Их темпераменты отлично дополняли друг друга.
Дома девочки делили спальню и маленькую смежную гостиную, где стояло фортепиано Джейн и сохли акварели Кассандры. Если же Кэсси гостила у родни, Джейн засыпала ее письмами, значительная доля которых сохранилась до наших дней.
Джейн во всем подражала Кассандре, и их почтенная матушка уверяла, что, если Кэсси приговорят к отрубанию головы, Дженни немедленно пожелает того же. Когда в 1782 году Кассандру и кузину Джейн Купер отослали в пансион, семилетняя Джейн увязалась вслед за ними. Учеба продлилась всего лишь несколько месяцев: в школе вспыхнула эпидемия «гнилостной лихорадки», т. е. сыпного тифа, и матери забрали девочек домой. Угроза была действительно серьезной – хотя девочки выздоровели, миссис Купер заразилась от дочери и вскоре скончалась.
Вторая попытка отправить девочек в пансион была предпринята в 1785 году. На этот раз Кассандра и Джейн набирались учености в заведении мадам ла Турнелль в Беркшире. За французским псевдонимом скрывалась англичанка Сара Хаккитт, весьма колоритная особа с деревянной ногой. Ученицы строили догадки, как именно директриса обзавелась странной конечностью, а в оставшееся от этих умствований время изучали французский, чистописание, географию и вышивание. В школе царила ленивая, расслабленная атмосфера: директриса без конца сплетничала о своих любимых актерах, а молоденькие учительницы являлись на утренние занятия в папильотках.
Через полтора года родители вернули девочек в Стивентон. Обучение сестры продолжили уже дома. Отец сам давал им уроки французского и итальянского, а мать учила танцевать, музицировать, вышивать и вести хозяйство: именно эти навыки считались необходимыми для барышень на выданье. Кроме того, в доме имелась огромная библиотека – более 500 томов, по тем временам, да еще и для провинции, просто невероятное количество книг! Книжные полки никогда не запирались от дочерей. Джейн с детства могла читать что угодно, от «Истории Англии» Голдсмита до произведений Филдинга, Ричардсона и Стерна, а также популярной романистки Фанни Берни.
Женские занятия. Гравюра XVIII века
Стоит отметить, что отношение к романам оставалось подозрительным даже во второй половине XVIII века. Когда-то их так ругали за чрезмерную фантазию, что иные романисты, как Даниэль Дефо в «Молл Флэндерс», утверждали, что описывают реальных людей. Особенно вредными романы считались для девичьих умов. Романы критиковали и справа и слева: об их дурном влиянии писала как христианская моралистка Ханна Мор, так и феминистка Мэри Уолстонкрафт.
Но мистер и миссис Остен не считали нужным ограничивать круг чтения дочерей. Хотя Джейн Остен благодаря своим самым известным произведениям ассоциируется с эпохой Регентства, с его завышенными талиями и утонченными манерами, большая часть ее жизни все-таки пришлась на XVIII столетие. Нравы тогда были грубоватыми, но личная свобода все еще ценилась. Именно из XVIII века берет начало и широкий кругозор Остен, и ее ироничный взгляд на вещи, и ее глубокая, но при этом спокойная и ненавязчивая вера в Бога.
Любимым развлечением в семье Остенов, помимо прогулок и чтения по вечерам, были домашние спектакли. Летом их ставили в амбаре, на Рождество – в гостиной, у натопленного камина. Обычно пьесы предлагал кто-нибудь из братьев, уже посмотрев их в театре, точно так же как Джон Йейтс из романа «Мэнсфилд-парк»: «…любовь к театру столь всеобща, а стремление выступать на сцене у молодых людей столь сильно, что его разговоры явно упали в добрую почву. Начиная с распределения ролей и до самого эпилога, все пленяло, и лишь немногие не желали бы принять в этом участие или не решились бы попробовать себя в какой-нибудь роли». В этих постановках, в основном комедиях, принимали участие все дети мистера и миссис Остен. Любила их и Джейн.
Тут поневоле возникает вопрос – почему же роман «Мэнсфилд-парк» представляет домашний спектакль в таком негативном свете? Фанни Прайс и рассудительный Эдмунд протестуют против этой затеи, и, в конце концов, представление запрещает сэр Томас Бертрам. Почему Остен переменила свое отношение к спектаклям?
