Мария Тенишева - Впечатления моей жизни
Неуемная потребность познания была подкреплена твердой волей, сделавшей М.К.Тенишеву способной к борьбе, без которой не возможно никакое созидание. Но созидание немыслимо и без фантазии, а ею Тенишева была одарена богато. Она была способна творчески задумать и талантливо воплотить задуманное в жизнь — завидный дар, говорящий о внутренней силе.
Вот что пишет об особенностях характера М.К.Тенишевой Святополк-Четвертинская: «С ней никогда не было скучно. Она всегда охотно говорила об отвлеченных предметах, ценила людей культурных и умеющих последовательно работать в специальных отраслях. При этом любила шутить, иронизировать и даже в самое последнее время, больная сердцем, истощенная недугом, умела увлечь и развеселить своим остроумием. Работоспособность ее была изумительная: до своего последнего вздоха она не бросала кистей, пера и шпателей, эмальировала она превосходно и любила эту работу больше всего...
Ее энергия, мысли и предприимчивость далеко превосходили ее физические силы...
Потеряв состояние, здоровье, удаленная от всего того, что она создала в своей стране, она с великим мужеством выносила все лишения и работала сверх сил» [11, с. 5—6].
Судьба М.К.Тенишевой сложилась драматично. «Всю свою жизнь она не знала мертвенного покоя. Она хотела знать и творить и идти вперед» [9, с. 9]. Так оценил ее жизнь Н.К.Рерих. Но, как все мы знаем, путь вперед всегда тернист и многотруден. Помимо выпадающих на долю каждого человека разочарований, тяжестей и потерь, ей пришлось испытать, пожалуй, самое страшное — разрушение всего, что было с таким трудом содеяно. Конечно, не потеря состояния стала причиной глубокой личной трагедии, а потеря дела — духовного и просветительского, начатого ею для своего народа и народом же разрушенного. Вероятно, Мария Клавдиевна не смогла смириться с этим в своей душе до самой смерти.
Естественной кульминацией ее деятельности явилось строительство Храма в Талашкине. Вот что сообщала о начале строительства газета «Смоленский вестник»: «В четверг, 7 сентября в имении Талашкино совершена закладка новой церкви во имя Преображения Господня. Церковь сооружена для нужд местной сельскохозяйственной школы... Строится по личным указаниям владелицы в строго древнерусском стиле, будет богато расписана и разукрашена мозаикою и майоликою и обещает быть выдающимся в художественном отношении сооружением» [8].
Работу над созданием Храма Мария Клавдиевна продолжает в сотворчестве с Н.К.Рерихом: «...в прошлом году вы делали планы, что приедете по близости к нашей церкви, мечтали совокупно созидать „Духа”...» [13, л. 1].
Церковь, переименованная в Храм Святого Духа, неизменно называлась Тенишевой и Рерихом Храмом Духа — искались вершины проявления человеческого духа, отраженного разными религиями. «В последнее время ее жизни в Талашкине увлекала ее мысль о синтезе всех иконографических представлений. Та совместная работа, которая связывала нас и раньше, еще более кристаллизовалась на общих помыслах об особом музее изображений, который мы решили назвать „Храмом Духа”» [9, с. 10].
В основе творческих поисков лежала вера и философские искания выдающихся творцов, поэтому, естественно, произошло отступление от канона и церковь так и не была освящена, хотя уникальные рериховские фрески уж покрывали большую часть Храма. Вход в церковь украшала рериховская же мозаика, а семиметровый крест в дар церкви и в память В.Н.Тенишева, похороненного в крипте Храма, был вызолочен ювелирами-художниками Фаберже.
В 1938 году, в десятую годовщину кончины М.К.Тенишевой, Русское Историко-Генеалогическое общество во Франции издало в память о ней сборник «Храм Святого Духа в Талашкине» с богатейшим иллюстративным материалом.
Подробное описание архитектуры и убранства Храма А. Калитинский в предисловии к сборнику завершает следующими горькими словами: «После же большевистского переворота Храм был осквернен, обезображен и превращен в какое-то служебное помещение» [6, с. 11].
К сожалению, это соответствует истине. Крест с церкви был сброшен, а помещение Храма долгие десятилетия служило зернохранилищем с обязательной ежегодной обработкой стен дезинфицирующими химикатами. Поэтому сегодня не осталось и следа рериховской росписи.
Еще более страшная участь постигла прах хозяина усадьбы — князя Вячеслава Николаевича Тенишева. По рассказу очевидца событий Н.В.Романова, три гроба, в которых захоронили Тенишева (Мария Клавдиевна забальзамировала тело на 100 лет), были разбиты, а тело его усажено на гробовую доску черного дерева. Приехали три милиционера, извлекли тело из крипты (некоторые свидетели говорят, что оно было распотрошено), уложили вместе с доской на дровни и повезли к сельскому кладбищу. Там вырыли неглубокую яму (была зима) и сбросили в нее тело. Согнутое, оно упало головой вниз. Сверху положили черную доску и присыпали ее землей со снегом. Было это зимой 1923 года.
Хочется думать, Мария Клавдиевна не узнала, что случилось с телом ее мужа, что стало с Храмом Духа...
Но чувство того, что как карточный домик, рушилось все, что созидалось, не могло не убивать ее.
Однако и малоизвестный нам десятилетний эмигрантский период тенишевской жизни был пронизан творческой деятельностью и поиском в ее эмалевой мастерской в Париже, несмотря на наступающую болезнь. «Когда я увидел ее после долгой разлуки осенью 1925 года у нее, в Вокрессоне, — писал И.Билибин, — я был глубоко поражен, какую печать наложил на нее тяжкий недуг. Но не мог осилить этот недуг ее духа, ее любви к России и ко всему русскому; и когда временами Мария Клавдиевна чувствовала себя лучше, то она вся оживала, вспоминала прошлое, говорила о своем детище, о созданном ею в Талашкине, с его художественно-прикладными мастерскими, фотографии со своих богатейших и неоценимых коллекций по русскому творчеству в музее ее имени в Смоленске, строила планы на будущее и все время, не покладая рук, работала» [1]. Действительно, никогда не опускала она рук, и всегда было ей присуще чувство пути, как называл это Блок.
Так суждено было случиться — пройти через жестокие испытания: создать многое, пережить десятилетия забвения и возродиться вновь — в памяти людской, в восстановительных делах потомков, в своей книге воспоминаний...
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед, —
писала Цветаева. Так, наконец, настало и время Тенишевой, настало время нам с вами вспомнить все, что было ею сделано.
После обучения пению в Париже Тенишева отказывается от артистической карьеры... «По правде сказать, меня и не очень тянуло окунуться в этот омут (театр — Н.П.)», — пишет она. Занятия живописью у Жульбера и в Академии Жюлиана в Париже, а затем два года в школе Штиглица в Петербурге и частные уроки у Гоголинского все же не дали возможности четко определить свой путь. Наступил период растерянности и депрессии: «Я очень устала душой, пусто было у меня на сердце и в голове».
