Александр Абрамов - Мужество в наследство
Павел внутренне напрягся: это была его первая встреча с фашистами.
Под прикрытием солнца Гамулькин молниеносно спикировал на головные машины противника и открыл огонь. Из носа его «ястребка» вырвались трассы крупнокалиберных пуль. Остальные истребители последовали за ним. В ответ заработали фашистские пулеметы и пушки.
Пологов поймал в прицел серо-зеленый «юнкерс». Мелькнула застекленная кабина летчиков. На фюзеляже — черный крест с белой каймой. Мгновение — и он весь в сетке прицела. Павел нажал на гашетку. Он не сомневался, что прошил цель, однако «юнкерс» только вильнул в сторону.
В ту же секунду по плоскостям истребителя хлестнул металлический дождь. Машину качнуло. Выйдя из пике, Пологов опробовал рули — работают нормально.
«Мессеры» спохватились с опозданием. Теперь они спешили связать боем наши истребители и дать возможность «юнкерсам» отбомбиться. Но вражеский строй уже нарушился. Немцы сбрасывали бомбы куда попало. Рисковать, видимо, боялись: попади во взрыватель бомбы случайная пуля — и самолет подорвется на собственных фугасках. «Юнкерсы» повернули на запад. Гамулькин продолжал их преследовать.
Между тем Устюжанин, постепенно теряя высоту, уходил куда-то в сторону.
— Что с ним? — недоумевал Павел.
Решив, что с ведомым стряслось неладное, он прикрыл его сзади. А как поступить дальше? Если тотчас же не вывести его на курс — попадет к фашистам.
«Эх, вот бы где надо радио!» — с досадой подумал Пологов.[4] Мелькнула мысль: «А что же скажут товарищи? Ведь я покидаю их во время боя». Но тут же решил: «Дома разберемся».
Павел догнал ведомого и просигналил: «Следуй за мной!»
Через четверть часа они благополучно приземлились на аэродроме.
Вскоре вернулись остальные. Тараненко был доволен: истребители вынудили «лаптежников» (так фронтовики окрестили «Юнкерсы-87» за их неубирающиеся шасси, напоминающие растопыренные ноги, обутые в лапти) убраться восвояси, не выполнив задания.
Техник принялся накладывать латки на плоскость пологовского истребителя. Павел торопливо подошел к Устюжанину. Тот вытирал перчаткой перепачканные маслом лицо и руки.
— Ты куда рванул, к немцу в лапы?
— Товарищ старший лейтенант, маслосистему пробило, мотор забарахлил. Посмотрите, — Устюжанин кивнул на самолет.
Пологов вскочил на крыло и заглянул в кабину. Приборная доска и передняя часть фонаря были залиты масляными подтеками.
— Не повезло тебе, — подбадривая товарища, посочувствовал Павел. — А я уже совсем решил, что ты ранен.
И опять подумал: «Была бы на машинах радиосвязь… Тяжело без нее».
Особое поручение
С каждым днем обстановка на Юго-Западном фронте все более осложнялась.
На участке основных сил 6-й армии, прикрывающей Львовское направление, противник за несколько суток продвинулся на тридцать — сорок километров. Отдельные наши подразделения, ведя ожесточенные схватки с превосходящими силами гитлеровцев, наносили им серьезный урон и отбрасывали врага назад. Однако из-за нарушения связи с соседями и с командованием, под непрерывными ударами фашистской авиации части Красной Армии, охваченные с нескольких сторон танковыми и моторизованными соединениями противника, вынуждены были или драться, рискуя оказаться в окружении, или отступать.
П. А. Пологов. 1985 г.
В один из таких тревожных дней в полк прилетел заместитель командующего ВВС Киевского Особого военного округа генерал-майор Т. Т. Хрюкин. Пологов слышал о нем еще до начала войны. О Хрюкине отзывались не только как о грамотном командире, но и как об отличном летчике.
Доложив генералу обстановку, Тараненко пожаловался на нехватку самолетов:
— За каждую машину чуть ли не драка…
— Знаю, все знаю! Только пойми, капитан, что ты у меня не один. Поэтому берегите то, что есть. А помочь — помогу при первой же возможности. Горючее и смазочные подбросим завтра.
Познакомив Тараненко по карте с расположением ближайших соседей по авиагруппе, генерал затем объяснил задание истребителям. Юго-западнее Львова наше крупное соединение попало в окружение. По последним данным воздушной разведки, основные силы гитлеровцев находятся от окруженных в 50 километрах. При своевременной помощи сохраняется реальная возможность выручить людей и технику. Необходимо лишь срочно доставить туда пакет с картами и кодами.
Требовалось направить двух опытных и находчивых пилотов, потому что этот полет — задача со многими неизвестными. Генерал спросил Тараненко, кого он думает послать на задание.
— Капитана Гамулькина, — не задумываясь ответил Тараненко. — Коммунист, опытен и отважен.
— Знаю. Толковый истребитель…
— И в паре с ним — комсомольца старшего лейтенанта Пологова. Знающий летчик, орденоносец.
Капитан подозвал летчиков.
— Этот важный пакет, — обратился к ним генерал, — вы должны вручить командиру соединения. В случае неудачи — сжечь. Но думаю, что этого не произойдет. Полетите на «чайках». Им там хватит и небольшой площадки для взлета.
Будьте осторожны: не исключено, что аэродром может оказаться в руках фашистского десанта. Тогда выходите в квадрат «зет». Пароль — «Кремль», согласован до 24.00. За воздухом следят, выставлены наблюдатели и боевые охранения.
Генерал пытливо поглядел на летчиков, точно хотел убедиться, способны ли они выполнить ответственное поручение.
— Пакет должен быть вручен во что бы то ни стало. В бой не ввязываться, лететь на малых высотах в обход населенных пунктов и дорог… Задача ясна?
Он пожелал им удачи и крепко пожал руки.
Эвакуация
В первые минуты после ухода Павла Валя растерялась. Ей никогда не приходилось оставаться одной, да еще в такой опасной и сложной обстановке. Всегда рядом были мать и Павел.
Валя заметалась по комнате, машинально принимаясь то собирать вещи, то искать документы.
Земля ходила ходуном. Кругом не стихала стрельба, ухали взрывы. А Володька спал как ни в чем не бывало.
Валя схватила на руки сына и спустилась в полуподвал, где жил дворник-румын. Жена его, дородная краснощекая женщина, невозмутимо возилась возле печки. Казалось, ее не очень-то тревожит происходящее. Увидев на пороге Валю, она бережно взяла у нее с рук ребенка и уложила на кровать.
Пока женщины вполголоса разговаривали, хозяин колдовал над стареньким приемником. Наконец он поймал Москву. Передавали урок гимнастики.
И вдруг музыка оборвалась…
