Миньона Яновская - Вильям Гарвей
Великолепные вычисления Гарвея были последним доказательством, которое разбивало все возможные возражения на его теорию. Изложенная очень кратко, эта теория выглядит так.
В теле человека или животного не может быть крови больше, чем весит сам человек или животное; кровь в таких количествах не может уничтожаться и пополняться вновь; организм не в состоянии поглотить все количество крови, поступающее в артерии; если бы она не переходила в вены и не возвращалась в сердце, артерии бы разорвались от этого беспрерывного прилива крови. Но раз сердце перегоняет все-таки именно так много крови, что подтверждено вычислениями и многочисленными опытами, значит тут можно сделать только один-единственный вывод: масса крови остается постоянной, одно и то же небольшое ее количество непрерывно циркулирует в организме, совершая в нем полный кругооборот по замкнутой кровеносной системе — из сердца в артерии, оттуда в вены, из вен снова в сердце, из него в легкие, опять в сердце и опять в артерии. И так всю жизнь, пока не остановится сердце. В пределах жизни организма круговорот крови вечен.
Вот как это происходит. Сжалось правое предсердие — послало кровь в правый желудочек; сжался правый желудочек — кровь перешла в легочную артерию; в легких она обогатилась кислородом, приобрела алый цвет и через легочные вены поступила в левое предсердие; левое предсердие сжалось — и кровь уже в левом желудочке; отсюда сжатие желудочка отправило ее в аорту, через аорту — в артерии, оттуда в капилляры и в вены. Вены понесут ее снова в правое предсердие.
Так представлял себе Гарвей процесс кровообращения. Так он и происходит в действительности. Только Гарвей не знал, как мы уже говорили, что в легких кровь обогащается кислородом, хотя и говорил о каких-то процессах, происходящих там. Не знал он и о существовании капилляров — об этом тоже уже было сказано, — хотя и был уверен, что каким-то образом артерии и вены сообщаются между собой. В остальном схема, нарисованная Гарвеем более трехсот лет назад, полностью соответствует современным взглядам на движение крови в организме.
Так Гарвей решил вековую загадку сердца. Процесс кровообращения прослежен им во всех деталях, подтвержден многочисленными вскрытиями и вивисекциями различных представителей животного царства. Полностью уяснена роль сердечных клапанов и венных заслоночек, когда-то описанных учителем Фабрицием, не подозревавшим об их истинном назначении.
Точное и ясное учение о круговороте крови было, наконец, закончено и изложено в небольшой книжечке. Эту книжечку Гарвей представил на суд человечества.
Трактат
Поднять голос на полуторатысячелетний авторитет Галена, разбить вдребезги веками державшуюся стройную схоластическую теорию и дать взамен нее вполне доказанное материалистическое учение; вступить в смертельный конфликт не только с давно умершими учеными, но и с их современными приверженцами; лишить «дух» его обиталища в человеческом теле; лишить церковь ее опоры в медицинской науке — было в то время подлинным героизмом!
Костер Бруно все еще стоял перед глазами. Правда, в «старой доброй Англии» не жгли на кострах еретиков. Но не единым огнем можно уничтожить человека…
Тяжелые предчувствия не оставляли Гарвея. В одной из глав своей книги он пишет:
«…то, о чем я теперь собираюсь говорить… так ново и трудно допустимо, что я опасаюсь не только ненависти некоторых лиц, но и всеобщего враждебного отношения: столь справедливо, что рутина и раз принятая доктрина, глубоко вкоренившаяся в сознание, являются для нас как бы второй природой, в особенности, если к этому присоединяется еще и уважение к древности. Тем не менее жребий уже брошен! Я верю в чистоту сердца и любовь к истине людей науки».
Наивная вера! Несостоятельность ее он почувствовал сразу, едва во Франкфурте-на-Майне успели отпечатать и сброшюровать его книгу.
Книга Гарвея со скромным названием «Анатомические исследования движения сердца и крови у животных» вышла в 1628 году и явилась результатом наблюдений и опытов всей его предыдущей жизни. Посвятил он свой труд двум лицам: королю Карлу I и президенту Лондонской коллегии врачей. Оба посвящения имели свои причины.
«Эту работу о движении сердца я осмеливаюсь посвятить твоему Величеству (по обычаю этого столетия)», — пишет Гарвей в первом посвящении.
И во втором: «Я имел бы мало надежды на то, чтобы эта книжка могла беспрепятственно появиться, если бы я не посвятил ее Вам, высокоуважаемые врачи. В Вас я нахожу защиту всех тех наблюдений, из которых я или черпаю истину, или на основании которых я опровергаю ложное. На многих из вас как на достойных всякого доверия я могу сослаться, потому что Вы были свидетелями моих вскрытий, где обычно присутствовали и честно соглашались с очевидными фактами. Так как в этой книге предлагается новое учение о круговом движении крови, не согласное со старым многовековым учением лучших анатомов, то я боялся, что издание этой книги, законченной уже несколько лет тому назад, показалось бы дерзким, если бы я не предложил ее сначала Вашему вниманию, не подтвердил бы вивисекциями и не ответил бы на все Ваши сомнения и возражения и не получил бы поддержки и согласия Вашего председателя… Я надеюсь, что так же, как в Вас я нашел поддержку в силу Вашей любви к истине, так найду ее и у других столь же просвещенных читателей. Подлинно просвещенные люди, движимые горячей любовью к мудрости и истине, никогда не считают себя настолько мудрыми и ум свой настолько самодовлеющим, чтобы не принять истину, когда бы и откуда бы она ни пришла; их кругозор не настолько узок, чтобы считать, что все сделанное в науке и искусствах является настолько законченным и совершенным, что для старания и труда новых деятелей не осталось ничего… Итак, прощайте, славнейшие доктора, и будьте благосклонны к Вашему коллеге, анатому Вильяму Гарвею».
Все опасения, все предчувствия ученого высказаны в этих словах. Он знал, на что идет. Он надеялся на защитников, но предвидел, что надежды его не основательны. Он долго колебался, прежде чем написать книгу и в конце концов во имя истины и пользы человеческой пошел на огромный риск.
Жребий брошен! Гарвей не мог поступить иначе.
Легко и изящно написана его небольшая по объему книжка. Язык ее чист и ясен, остроумна манера аргументировать и полемизировать — беспристрастно по отношению к предшественникам и противникам. Здесь все ново: и взгляды на работу сердца, и методы доказательства новых положений.
И сейчас, триста тридцать лет спустя, эта книжка читается так же легко, все, что в ней изложено, так же понятно, как если бы она была написана сегодня.
