Александр Андреев - Нестор Махно, анархист и вождь в воспоминаниях и документах
Деникину нужно было расчистить свой тыл, чтобы спокойно продвигаться вперед.
Около двадцатых чисел августа «революционно-повстанческая армия (махновцев)» вступила в непрерывные, бои с деникинцами, разбила несколько их частей, отбила бронепоезд «Непобедимый» и заставила белых эвакуировать Елисаветград, но махновцы не смогли удержать своих позиций и принуждены были непрерывно отступать на северо-запад, к Умани и Киеву.
Деникин сгруппировал против Махно несколько офицерских полков и решил, видимо, с корнем вырвать махновщину.
В районе Голта-Умань махновцы очутились в мешке. Впереди их находились петлюровцы, сзади Деникин, выходы на юг и север также были заперты. Вначале петлюровцы обещали сохранять нейтралитет по отношению к — махновцам, но очень быстро махновцы выяснили, что петлюровцы хотели сохранить мир с деникинцами ценою предательства махновцев. Для махновской армии наступил критический момент. 26 сентября махновская Армия неожиданно повернула с запада на восток и обрушилась под селом Перегоновкой на не ожидавшие этого поворота деникинские части. Удар был чрезвычайно сильный. 27 сентября деникинцы были смяты и разгромлены. 51-й Литовский полк был взят целиком в плен со всем комсоставом, при нем 3 орудия, масса патронов, снарядов, пулеметов. Были уничтожены 1-й Симферопольский и 2-й Лабзинский полки. «Стратеги — генералы и офицеры, — сняв с себя обмундирование, бегут в леса. Поле усеяно трупами и погонами от Умани до Кривого Рога. Кривой Рог и Долинская оставлены противником без боя. За последние дни взято нами 20 орудий, более 100 пулеметов, 120 офицеров и 500 солдат, причем последние изъявили желание сражаться в наших рядах против золотопогонного офицерства. Разведка наша, посланная по направлению Александровска. Пятихатки и Екатеринослава, до сего времени противника не обнаружила»[86].
Деникинское командование этого не ожидало. За месяц до этого грандиозного поражения екатеринославский губернатор в своем приказе к населению призывал само население бороться с махновцами в виду малого количества последних и плохого вооружения у них. За несколько дней до занятия махновцами части Екатеринославской губернии он успокаивал общественное мнение, заявляя, что городу ничего не угрожает от петлюровских и махновских шаек. Было ли это простым легкомыслием (в чем его теперь задним числом деникинские публицисты обвиняют) или желанием скрыть от населения правду, — неизвестно. Во всяком случае, необычайно быстрое продвижение махновской армии по Украине могло застать его врасплох.
6 октября Махно отдает приказ наступать на юг: командиру 2-й бригады выступить со всеми пехотными частями и 3-м Донским кавалерийским полком прямым сухопутным сообщением на г. Бердянск. Командиру приказывается «подойти к городу но берегу моря с западной стороны и принять меры не выпустить в море ни одного судна, для чего поставить артиллерию на удобном месте и начать обстрел порта, а части пустить на город»[87]. Оперсводка от 11/Х сообщает о захвате Бердянска. В нем махновцы захватили 2000 снарядов, 16 английских и русских орудий, множество патронов, 30 грузовых автомобилей, 5 легковых, 2 мотоцикла, 1 аэроплан[88]. Одновременно махновцами были захвачены Александровен, Мариуполь, Никополь и другие города района. Фактически махновцы уничтожили все тыловые силы Деникина; захватом же таких важных станций, как Синельникове и Лозовая, они отрезали деникинскую армию от ее баз снабжения. Захват Бердянска и Мариуполя отнял возможность связи с внешним миром через эти два порта. Махновщина, ускорив приход Деникина на Украину, обеспечив ему успех, взорвала его изнутри захватом части Екатеринославской и Таврической губерний. У Деникина в глубоком тылу, на Украине, не было воинских частей, кроме брошенных на борьбу с Махно. Посланные в разные стороны махновской контрразведкой 4 контрразведчика донесли, «что вплоть до Никополя и в самом Никополе деникинских войск не было. В Никополе безвластие. Туда прибыл отряд из 50 офицеров, который убил человек 30 отставших от своих частей махновцев и ушел в неизвестном направлении». В противоположной стороне, на ст. Верховцево, неприятеля тоже не было. В Кривом Роге всего было лишь 25–50 человек государственной стражи. Над Днепром от Никополя до Херсона войск не было никаких. В Херсоне было всего лишь человек 100–150 (исключительно офицеров). Настроение крестьян в селах, которые посетила разведка, «благоволящее махновщине, в некоторых селах избраны и функционируют советы, а в иных не имеются, за неимением на выборы таковых предписаний»[89]. Фактически у Деникина не было тыла. Сгруппированный им против Махно кулак был разбит, а оставшиеся на Украине силы были ничтожны. Фактически в деревнях «тройки» существовало безвластие. Махновцы и желали этого. В воззвании, выпущенном накануне взятия Бердянска и Александровска к повстанцам и командирам армии за подписью военно-революционного совета РПА[90] имени батька Махно, говорилось: «Товарищи повстанцы: С каждым днем расширяется район действий революционной повстанческой армии. Недалек, вероятно, день, когда повстанцы освободят от власти Деникина тот или другой город. Это будет город (жирный шрифт в тексте. М. К.), освобожденный повстанцами-махновцами or всякой власти. Это будет город, в котором под защитой революционных повстанцев должна будет закипеть вольная жизнь, должна будет начать строиться свободная организация рабочих, в единении с крестьянами и повстанцами».
Махновский руководящий орган и сам Махно подчеркивали мысль о захвате первого города, где они получат возможность строить «вольный советский строй». Деревня, поддерживавшая Махно, дававшая ему людей, вооружение и пищу, бывшая источником его раздоров с советской властью, вольную коммуну не. строила. Старая власть уходила, а взамен ее крестьянство или ничего не создавало, т. е. фактически «существовало безвластие, или создавало советы, понимая их как орган советской власти. Деникинская оккупация перевела опять середняка на рельсы симпатии к советской власти.
Махновцы захватили в конце октября ряд городов; ими был захвачен и Екатеринослав, в котором они пробыли полтора месяца. Бкатеринославский период с очевидностью доказал утопичность стремления анархо-махновцев строить немедленно безвластно-анархический строй и одновременно показал реакционную сущность этих стремлений. Попытка построить такой строй означала попытку середняка освободиться от города и уйти от столбовой дороги гражданской войны, от борьбы двух основных сил — пролетариата и буржуазно-помещичьей реакции, занять самостоятельную позицию между обеими группами. Анархисты, сидевшие в РВС махновской армии, и сам Махно предполагали, что препятствием к осуществлению вольного анархического строя может явиться лишь плохое поведение повстанцев; поэтому воззвание убеждало повстанцев: «ни одного убийства, ни одного грабежа, ни одного насилия, ни одного сомнительного обыска». Только в самих махновцах лежит, но мнению автора воззвания, возможность успеха или провала попытки строить коммуны: «Вопрос нашего поведения в занимаемых местностях есть вопрос жизни и смерти всего нашего движения».
