Александр Феклисов - За океаном и на острове. Записки разведчика
Все это вместе взятое объясняло снижение у «Нэта» желания сотрудничать с нами, и «Стенли» не исключал того, что его друг со временем может прекратить связь с нами. Так оно и произошло.
По нашей просьбе «Стенли» встретился с «Нэтом». В беседе тот заявил, что по ряду причин личного характера он решил прекратить сотрудничество. В качестве дополнительного довода он привел такой: война, мол, скоро закончится разгромом гитлеровской Германии, и у Советского Союза не будет острой необходимости в его помощи. «Стенли» рекомендовал больше не принимать никаких шагов в отношении «Нэта». Центр согласился с этим.
После привлечения к сотрудничеству с нашей разведкой агента «Антилопа» выяснилось, что по своему характеру он очень нерешителен и порядком труслив. Источник никак не мог выполнить моего задания — достать важный секретный документ. Однако после одного ничем не приметного события с ним произошла удивительная метаморфоза. Вот как это случилось.
«Антилопа» был по происхождению француз. В 1937 году окончил институт, инженер-электрик. Бежал от фашистов в 1940 году в США, где работал инженером на различных заводах. Женился на американке, продавщице в книжном магазине. У них была маленькая дочка.
Меня познакомил с «Антилопой» в конце 1942 года наш общий друг на премьере советского фильма. После кино мы поужинали во французском ресторане, где обменялись визитными карточками. С тех пор я изредка встречался с ним в дешевых ресторанчиках, так как на дорогие резидент денег не давал.
«Антилопа» был убежденным противником нацистов. Раза два он приглашал меня на приемы, которые устраивали французские эмигранты-антифашисты.
Мы, естественно, обсуждали главным образом ход войны. Ярый сторонник де Голля, «Антилопа» возмущался тем, что США и Англия делали ставку на генерала Анри Жиро [6] и адмирала Дарлана [7], противясь тому, чтобы де Голль возглавил движение за освобождение Франции. Он был приверженцем идей социализма и искренне сочувствовал борьбе советского народа.
Со временем я узнал, что «Антилопа» работает на заводе, выпускающем секретную военную продукцию, и имеет доступ к закрытым материалам. Он считался отличным чертежником и хорошо рисовал. Поэтому его руководители частенько поручали ему графически оформлять техническую документацию. Они также давали ему в качестве образцов секретные наставления по военной технике, содержащие чертежи, рисунки, фотографии.
С середины 1943 года, учитывая нерешительный характер «Антилопы», я стал постепенно, шаг за шагом, вовлекать его в разведывательную работу. Выяснив, что он имеет доступ к комплектным материалам по морским радарам, я попросил его передать на конспиративной встрече одно наставление. Рекомендовал ему перед этим провериться и убедиться в отсутствии «хвоста». «Антилопа» обещал это сделать, однако, придя на встречу, он ничего не принес, ссылаясь на то, что не представился удобный случай для выноса документа. Мы назначили новую явку через девять дней. Опять «Антилопа» пришел с пустыми руками. Вид у него был явно пришибленный, говорил заикаясь, волновался. По его словам, он потерял контроль над собой, не мог даже открыть ящик стола и положить секретные наставления в портфель.
Окончив рассказ, «Антилопа» начал ругаться, называя себя самым последним трусом. Как мог, я его успокаивал, говорил, что, возможно, он измучен работой, давно не отдыхал и что в результате этого его нервы «немножко пошаливают». Мы зашли в ресторан и поужинали, беседуя на различные темы. Договорились, что через две недели, в воскресенье, встретимся за городом, на прогулке у озера, где уже бывали раньше.
В назначенное время мы с женой рано утром вышли из дома, купили газеты, зашли позавтракать в кафетерий и, проверившись, подошли к месту, где «Антилопа» и его жена ждали нас в своей автомашине. Озеро находилось примерно в пятидесяти милях от Нью-Йорка. Мы расположились на берегу, переоделись в купальные костюмы. Жены без конца о чем-то говорили, мы читали газеты, изредка обмениваясь репликами. Затем стали купаться: женщины у берега, а мы поплыли на середину озера.
Прежде, когда мы проплывали половину дистанции, я предлагал «Антилопе» доплыть до противоположного берега. Но каждый раз мой друг, сказав короткое «нет», судорожно поворачивал назад и изо всех сил плыл обратно. Так же он отреагировал на мои слова и на этот раз. Однако, не знаю почему, я решил силой заставить своего трусливого друга переплыть озеро. Маневр удался. Через пару минут мы вылезли на берег и медленно пошли вокруг озера к женам. Неожиданно он сказал:
— Давай, Александр, поплывем обратно. Теперь я уверен, что могу спокойно сделать это.
Я не ожидал от него такой смелости и, подумав, ответил, что я очень устал и что лучше пойти пешком. Пока мы шли, мой друг удивлялся, почему прежде трусил,
— Это всегда так, когда делаешь что-нибудь в первый раз, — заметил я. — Вначале нервничаешь, боишься, а когда дело сделано, удивляешься, как легко его можно выполнить.
— Это точно, — подтвердил он.
Когда мы возвращались в город, «Антилопа» предложил встретиться со мной через три дня и дал понять, что принесет с собой ранее обещанное.
Действительно, он вручил мне секретное наставление, которое прежде у него не хватало мужества вынести с работы.
Таким образом, преодолев психологический барьер, «Антилопа» начал регулярно приносить секретные материалы на конспиративные встречи и стал полноценным источником.
В октябре 1945 года в связи с ухудшением оперативной обстановки по указанию Центра я сообщил «Антилопе», что временно мы встречаться не будем. Однако по всему было видно, что источник хотел продолжать разведывательную работу, и, очевидно, не в последнюю очередь потому, чтобы доказать свою смелость.
Через четыре месяца «Антилопа» поставил меня в очень затруднительное положение, и мне пришлось изрядно поволноваться. Вот как это было.
В феврале 1946 года я случайно встретил «Антилопу» около продуктовой лавки. (Мы жили недалеко друг от друга и иногда ходили в одни и те же магазины за покупками.) Он сообщил, что скоро по делам фирмы уезжает в ряд западноевропейских стран, и просил зайти к нему вечером, часов в девять, на бокал вина и поговорить «по душам» перед отъездом. Я принял приглашение.
Жена «Антилопы» устроила ужин, во время которого мы вели житейские разговоры. Затем сели за шахматы, а его жена пошла спать. За шахматами мы обсуждали деловые вопросы. Вдруг агент вытащил два огромных тома наставлений по авианосцам и сказал, что я могу взять их на сутки, так как завтра он на работу не пойдет. Полистав их, я убедился, что документы наверняка заинтересуют наших специалистов, но прямого ответа не дал. Партия продолжилась, а я мучительно думал: «Взять или не взять?» Во мне происходила внутренняя борьба. С одной стороны, я полностью сознавал сложность оперативной обстановки, помнил строжайшее указание Центра о том, чтобы встречи с агентурой проводить только с его санкции, и понимал,, какие могли быть последствия для меня в случае промаха. С другой стороны, за три года я хорошо изучил источника и верил, что он преданный нам человек, что ему можно верить. Кроме того, в день встречи наружного наблюдения за мной не проводилось. Учитывал я и то, что мне стоило большого труда воспитать у агента мужество, а если я откажусь взять материал, это может испугать его и в дальнейшем я могу потерять его как источника.
