Элизабет Эбботт - История куртизанок
Цыси14
Китайский Запретный город представлял собой огромный комплекс дворцов и более скромных строений с коричневатыми крышами и ярко-красными стенами, где размещался весь императорский двор, включая наложниц. Двор был средоточием китайской императорской власти в период правления династий Мин и Цин, продолжавшийся с 1368 по 1911 г. В архитектурном отношении Запретный город напоминал мощный укрепленный лабиринт: его защищали несколько крепостных стен, расположенных одна внутри другой. Великая Китайская стена защищала Китай от иноземцев, стены высотой в сорок и толщиной в пятьдесят футов защищали Пекин, а устремленные ввысь пурпурные стены, окружающие Запретный город, пропускали лишь тех, кто имел доступ ко двору.
За этими стенами жил Сын Неба. Считалось, что такое имя императора отражало его божественное происхождение. Помимо всей страны он правил огромным избранным сообществом сожительниц, насчитывавшим до 3 полноправных жен, 9 жен второй категории, 27 жен более низких категорий и 81 наложницы: на одного мужчину, таким образом, приходилась 121 женщина. И там же вместе с императорским семейством жили и работали сотни детей, тысячи родственников, евнухов, слуг, чиновников, астрологов и других должностных лиц.
Наложницы императора, как и наложницы мужчин более низкого ранга, считались членами семьи императора. Они должны были быть маньчжурками или монголками, ноги им не бинтовали, и каждая занимала строго определенное положение в семейной иерархии. Единожды избранные, они были вынуждены ожесточенно бороться за благосклонность императора или императрицы, либо, как в случае с императором Айсиньгёро Ичжу, добиваться расположения вдовствующей императрицы – его мачехи. Немногие из тех, кому это удавалось, получали в награду жизнь в роскоши, свободную от всякой работы по дому, и надежду зачать от императора ребенка. А если какой-нибудь счастливице повезло родить императору сына, такая наложница-мать могла рассчитывать даже на положение одной из полноправных жен императора.
Более тысячи лет назад две императорские наложницы сумели достичь вершин власти. Изящная Ян-гуйфэй использовала страсть императора Сюань-цзуна для обогащения своих родственников, но во время вспыхнувшего восстания ее задушили. Императрица У Цзэ-тянь начинала как наложница императора Тай-цзуна, а после того, как он умер, произвела настолько чарующее впечатление на его сына, императора Гао-цзуна, что тот сделал ее главной наложницей. После его смерти ей удалось провозгласить себя императрицей и править до тех пор, пока ее не свергли в результате заговора в возрасте восьмидесяти лет.
Самой известной придворной наложницей в следующем тысячелетии оказалась маньчжурка Цыси, которую, в соответствии с ее клановым именем, при дворе называли госпожа Ёханала. Она родилась 29 ноября 1835 г. в семье маловлиятельного мандарина Гуй Сяня, о котором почти ничего не известно. В отличие от тысяч других безвестных наложниц, заточенных в придворном императорском гареме, о госпоже Ёханале, вошедшей в историю под именем Цыси и Императрицы Запада, мы знаем очень много благодаря китайским источникам и письменным сведениям иностранцев, побывавших в Поднебесной. К сожалению, значительная часть записей о ней оставлена людьми, которым пришлось покинуть Китай, и политическими врагами вдовствующей императрицы. Одним из надежных источников является работа сэра Роберта Харта – иностранца, которому удалось преодолеть ненависть Цыси к «иностранным дьяволам» и получить должность генерального инспектора китайской таможни. (На протяжении десяти лет у него тоже была наложница – Аяу, которая родила ему троих детей. Он признал их и поддерживал материально, но когда дети достигли совершеннолетия, Харт прекратил общение с ними.) Другие интересные сведения содержатся в записях встречавшихся и беседовавших с Цыси иностранок, обследовавшего ее врача, китайских придворных (в частности, одной придворной дамы, принцессы Дерлин), а также зарубежных дипломатов, которые посылали достоверные отчеты в свои страны.
Рост Цыси составлял пять футов, она была стройной женщиной с прекрасной фигурой. Руки ее отличала необычайная грациозность, ногти на безымянных пальцах и мизинцах достигали четырех дюймов в длину, их прикрывали специальные нефритовые колпачки. У нее были широко посаженные лучистые глаза, красивый нос и выдающиеся скулы, тонко очерченные губы, на которых часто играла чарующая улыбка, и округлый подбородок. Как и большинству маньчжурских женщин, ноги ей не бинтовали: на фотографиях она изображена в изящных маленьких домашних туфлях.
В соответствии с уготованной ей судьбой наложницы или жены, Цыси ухаживала за своей желтоватой кожей – чтобы она всегда была гладкой, бледной и благоухающей, употребляла всякие притирки и ароматические масла. Она пользовалась традиционными маньчжурскими косметическими средствами: наносила на лицо пудру, сделанную на основе свинца, румянила щеки, нанося румяна на щеки в форме двух пятен, подчеркивала бледность нижней губы, рисуя на ней ярко-красное пятно в форме вишни. Блестящие черные волосы, которые она никогда не стригла, были зачесаны назад и уложены в сложную прическу с помощью украшенных драгоценными камнями заколок и булавок в виде насекомых и цветов, а также жемчужных нитей. «Многие люди мне завидовали, потому что в то время меня считали очень красивой женщиной», – вспоминала Цыси15.
Однако характер ее сильно отличался от традиционного. Знавшие Цыси люди отмечали, что она была девушкой серьезной и вдумчивой, спокойной и мечтательной, причем мысли свои хранила при себе, хотя позже признавалась, что всю жизнь не могла простить родителей за то, что они всегда предпочитали ей братьев и сестер. Как и все девушки, она была почти безграмотной, но говорила по-китайски так же хорошо, как и на маньчжурском, родном языке матери, а кроме того, весьма неплохо рисовала.
В 1851 г., когда ей исполнилось шестнадцать лет, китайский император Айсиньгёро Мяньнин умер, и Сыном Неба стал его девятнадцатилетний преемник Айсиньгёро Ичжу. Теперь, благодаря клановой принадлежности отца, Цыси и ее сестры могли отправиться на смотрины, проводившиеся с целью отбора девушек в новый императорский гарем. Многие маньчжурские семьи, имевшие на это право, неохотно отправляли подходящих по возрасту дочерей на эту процедуру, так как девушку, попадавшую в гарем, семья утрачивала навсегда. Если императора она не интересовала, даже в случае его смерти семья не могла выдать ее замуж за подходящего жениха. Она должна была оставаться в помещении забытых фавориток, где ей выделялась малюсенькая спаленка, из окна которой виднелись сучковатые, искривленные сосенки. От одиночества и безысходности она могла там отчаянно влюбиться в другую всеми позабытую наложницу. Однако в семье Цыси, которая стремилась повысить свой статус, по этому поводу не беспокоились, с радостью готовя дочерей к предстоящему испытанию.
