Илья Давыдов - Юность уходит в бой.
Краска еще не просохла, и буквы слегка плыли. В торопливой заметке перечислялись отличившиеся при выполнении заданий, рассказывалось о самоотверженных действиях взрывного отряда, выделенного из состава саперной роты Загородникова. В него входили спортсмены Георгий Мазуров, Евгений и Владимир Щербовы, Константин [100] Башкетов, Юрий Абрамов, Павел Смоленко, Дмитрий Распопов, заслуженный мастер спорта Колчинский... Особенно отличились лейтенанты — саперы Авдеев и Токарев. Упоминалось много бойцов и командиров нашего подразделения. Это была даже не заметка, а простое перечисление фамилий. И все же было приятно. Полк становился сплоченным боевым подразделением.
Вечером, когда мы возвратились в Москву, состоялся митинг. Полк собрался в просторном нетопленом зале. Все пришли в шинелях и с оружием.
Митинг открыл начальник политотдела бригады Лев Александрович Студников. Я видел его впервые, но он показался давно знакомым.
В нем все привлекало, особенно манера держаться и говорить. Его выступление не было речью, оно походило на беседу. Как будто он говорил с каждым бойцом в отдельности. Негромким голосом произносил самые обыкновенные, много раз слышанные слова: «Вы сами знаете», «Не мне вам объяснять»... И казалось, говорили мы сами, а не он. Так он умел выражать свои мысли.
— Не буду объяснять, где сейчас проходит линия фронта, — начал Студников. — Вы только что пришли с последнего рубежа и сами знаете. Столица Родины в большой опасности. Там, на этом последнем рубеже, каждый из вас действовал хорошо. Вы не могли поступить иначе. Вы комсомольцы и коммунисты, вы советские люди! А теперь перед нами самое трудное: не допустить врага на московские улицы. Победу добудете вы, солдаты, которых партия, народ, великая революция призвали на защиту страны социализма...
Бойцы заулыбались, когда Студников назвал их солдатами. В то время бойцы официально так еще не назывались. Но это плотное и емкое слово уже тогда крепко полюбилось и начинало входить в обиход. Может быть, потому, что в те дни особенно часто вспоминали о солдатах Кутузова и Суворова... Солдатами революции были Дзержинский и Фрунзе. Первый солдат революции — В. И. Ленин. И наши бойцы считали себя солдатами революции.
Командир бригады Орлов объявил благодарность отличившимся. Секретарь партбюро полка говорил о личном примере комсомольцев при выполнении заданий, назвал бойцов, принятых в партию. [101]
Митинг прошел торжественно. Все чувствовали серьезность момента. Глаза выражали решимость. Словно каждый хотел сказать: умрем, но добудем победу!
* * *
За наше отсутствие в полковой медицинской службе произошли изменения. Военврач Сучков ушел. Вместо него стал военврач второго ранга Ефимов. Меня неожиданно назначили его заместителем. Появились новые фельдшера — Люба Каштанова, Ирина Берчанская, Татьяна Шебалина и даже зубной врач Александра Нефедова.
Все это озадачивало. Было похоже, что здесь собираются развернуть госпиталь. Медико-санитарная часть, под которую отвели правое крыло первого этажа, чем-то уже напоминала его. Кадровые медсестры Елизавета Евтихова и Александра Бурашникова за одну ночь навели лоск в палатах и кабинетах, а Нефедова установила зубоврачебное кресло.
Мы понимали, что затишье продлится недолго. Обстановка на фронте с каждой минутой становилась все более напряженной. Начальник медико-санитарной службы бригады Ткачук однажды на совещании прямо сказал:
— Ваша работа на фронте — только начало. В самое ближайшее время перед бригадой возникнут более сложные задачи. А поэтому тщательно проверьте здоровье каждого красноармейца и командира.
Военком полка Стехов, советуя сосредоточить всю работу в подразделениях, тоже предупреждал, что скоро начнется боевая горячка.
И вот в ночь на 6 декабря наш батальон подняли по команде «В ружье!». Бойцы быстро погрузились в автомашины и снова поехали к фронту. Морозов внимательно всматривался в темноту, боясь наскочить на впереди идущий автомобиль.
Миновав развилку дорог на Волоколамск и Химки, остановились где-то не доезжая поворота на Крюково. Дальше пошли пешком. Разведчики 16-й армии вывели нас к минному полю, в котором теперь надо было срочно проделать проходы.
В темноте мы не узнавали покрытые снегом поля и рощи, исхоженные и исползанные несколько дней назад. Слышался рокот немецких танков и автомашин. Где-то совсем близко топали сапогами вражеские патрульные. [102]
Прудников и Шестаков шепотом подавали команды. Проделав проходы в минном поле, роты одна за другой, в обход населенных пунктов, занятых противником, бесшумно двинулись к лесным завалам. Батальон выполнял приказ разминировать и расширить проходы в направлении Федоровки и Ольгово.
Готовилось наступление наших войск. Об этом мы уже знали, но не видели наших частей. Лишь в темноте угадывалось скрытое от глаз густое движение. По многим едва уловимым признакам солдаты безошибочно чувствовали, что готовится наступление.
Еще возле Крюково мы встретили наших однополчан — небольшой лыжный отряд старшего лейтенанта Ключникова. Все бойцы были одеты в масккостюмы и вооружены автоматами. Такое количество автоматического оружия тогда считалось роскошью. Но этого требовала задача, поставленная отряду: внезапным налетом на Крюково с тыла посеять среди гитлеровцев панику и подать сигнал для начала атаки.
К этой атаке готовились бойцы 1073-го полка Панфиловской дивизии, с которыми мы встретились в роще. Пока наши саперы проделывали проходы в минном поле, политрук пулеметной роты Фокин беседовал со своими бойцами. Я прислушивался к негромкому голосу и волновался, словно мне самому предстояло на рассвете пойти в атаку вместе с прославленными гвардейцами.
В ожидании чего-то большого и радостного во мне, кажется, напрягалась каждая жилка. Думаю, что такое же чувство испытывали в то время все бойцы.
...Возле очередного лесного завала бойцы, растянувшись цепочкой, бережно, словно детей, передавали из рук в руки снятые мины. Подошел Прудников и шепотом спросил:
— Где лейтенант?
Ковпак словно вырос перед ним из-под земли. Доложил:
— Извлекли последнюю, товарищ капитан!
— Теперь растаскивайте деревья, — приказал Прудников. — Делайте это как можно тише.
Он собрался еще что-то сказать, но не успел. Неожиданно земля вздрогнула, небо засветилось, снег в лесу заискрился. Воздух наполнился грохотом. Наши войска начали артиллерийскую подготовку. [103]
— Завал! Быстрее растаскивайте завал! — распорядился комбат.
Лейтенант Ковпак побежал к саперам.
— Ну вот и началось, поздравляю, — сказал мне Прудников. — Теперь, думаю, до Берлина не остановимся!
