Кристиан Дюверже - Кортес
Но, спрашивается, откуда у Кортеса такие средства? Из накопленного за пятнадцать лет махинаций – деловых, политических и финансовых. Но деньги не имели власти над Кортесом. Он был чужд роскоши, накопительства и бережливости. Он видел в золоте лишь средство управления людьми и умами, средство воплощения давно вынашиваемой мечты – построения другого мира.
В мексиканскую экспедицию, в которую отправился в октябре 1518 года, он вложил все, что имел… и даже сверх того. Он потратил всю свою наличность, заложил имения, продал рабов и влез в громадные долги, свято веря в свою звезду. Кортес пустился в авантюру. Но никто ни минуты не сомневался в его успехе, да и как человек, которому всегда везло, мог потерпеть неудачу? Очевидно, что, несмотря на многие отличные качества Кортеса, доверием команды он был обязан главным образом своему благополучию.
Но в тот момент успех Кортеса зависел от хронологии событий. 7 ноября на Кубу вернулся Кристобаль де Олид, посланный на поиски Грихальвы. Официально сообщалось, что он не нашел никаких следов экспедиции; попав в шторм и потеряв все якоря, он решил повернуть назад. Рассказ Олида непоследователен, но тому имеется объяснение. Прежде других тайно оповещенный о его возвращении, Кортес купил молчание Олида в обмен на участие в экспедиции. Олид сообщил Кортесу ценные сведения: на самом деле он видел флот Грихальвы, экспедиция направляется на Кубу и будет здесь через несколько дней. Кортес больше не мог медлить. Пошел обратный отсчет времени.
Кортес, тайно готовившийся к отъезду, постоянно показывался на людях подле Веласкеса. В воскресенье 14 ноября он присутствовал на мессе в Сантьяго вместе с губернатором и тремя сотнями человек команды, уже отобранных для экспедиции. Он старался успокоить и удержать под своим контролем губернатора, которого осаждали толпы претендентов, жаждущих возглавить поход. Грихальва достиг берегов Кубы, но не у Сантьяго, как на этот раз ошибся в своих воспоминаниях Диас дель Кастильо, а в Сан-Кристобаль-де-ла-Гавана на юго-западном побережье острова.[90] Это было всего в трех-четырех днях плавания от Сантьяго! Для Кортеса отсчет велся уже по минутам. Хотя о возвращении Грихальвы знали пока еще немногие, эта весть быстро облетела бы весь остров. Альварадо немедленно отправился в Гавану, чтобы убедить Грихальву отправиться со своими судами к Тринидаду, который Кортес выбрал базой для завершения подготовки экспедиции.
Эрнан оказался в тяжелом положении: с прибытием Грихальвы изменился расклад, Веласкес собрался аннулировать контракт, а противники злорадно потирали руки. Но Кортес выдержал удар: спокойно и решительно он дал отпор одним и подкупил других. Его люди деликатно намекнули, что не оставят от Сантьяго камня на камне, если не отправятся в плавание вместе с Кортесом. Веласкес особо не упорствовал, но его доверенные люди попытались захватить склады продовольствия. Кортес тут же наложил руку на всех животных скотобойни и все находившиеся там запасы солонины, подкупив сторожей.[91] Ночью 17 ноября 1518 года Кортес приказал команде подняться на борт. Жребий был брошен. На рассвете корабли экспедиции подняли паруса. Веласкес, предупрежденный в последний момент, наблюдал с причала за отплытием своего протеже, не зная, что предпринять. Кортес не отказал себе в удовольствии подплыть в шлюпке, чтобы попрощаться с губернатором, который никак не мог сообразить, как ему следует себя вести в подобной ситуации. Стоял ли перед ним друг, который приумножит его славу и богатство, или мятежник, который его предаст? Спокойствие и непринужденность Кортеса сказались благотворно, и Веласкес не пытался мешать. Он не желал рисковать будущим. За Кортеса стоял весь остров. Губернатор вдруг почувствовал себя старым и уставшим: Кортесу тридцать три, у него талант и власть.
Тишину нарушил отдаленный звон колокола. В вышине прокричал орел. Паруса каравелл скрылись за горизонтом.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗАВОЕВАНИЕ МЕКСИКИ (1518–1522)
Выход в море
Тринидад, январь 1519 года
С декабря новой кубинской столицей становится Вилья-де-ла-Сантисима-Тринидад. Никогда еще живописный маленький городок, приютившийся у подножия сьерры, не знал такого лихорадочного роста. Хотя и на порядочном расстоянии, Тринидад расположился у великолепного рейда, защищенного косой. Из гущи индейских богиос едва выступали десятка два испанских домов, да еще на холме, отражаясь в лазурном море, возвышалась глинобитная часовня. У причала стояло на якоре около десяти судов: почти все корабли, имевшиеся на Кубе. Они собрались здесь для великого броска на запад. Поспешный выход из порта Сантьяго был со стороны Кортеса ложным маневром, призванным продемонстрировать свою непреклонную волю и… обезопасить себя от частой смены настроений губернатора. Но подготовка экспедиции была еще очень далека от завершения. Тринидад стал новым портом приписки флотилии Эрнана.
Над центральной площадью на флагштоке перед домом, любезно предоставленным Грихальвой, реял личный штандарт будущего завоевателя: на прямоугольнике черной тафты, шитой золотом, красовался красный крест на фоне голубых и белых языков пламени в ореоле девиза на латыни «in hoc signo vinces»,[92] позаимствованного у императора Константина – римлянина, перенесшего столицу империи в Византию, язычника, обратившегося в христианство, правителя, установившего свободу вероисповедания, оставаясь при этом покровителем язычников.[93] Кортес не скрывал своих убеждений.
Выступив в поход с тремя сотнями людей, набранных в Сантьяго, командор увеличил свои силы, сумев убедить присоединиться к нему большинство участников экспедиции Грихальвы. В его команду влились двести человек, чей опыт окажется ему впоследствии весьма полезен. Экспедиция включала в себя также двести индейцев, вывезенных из личных поместий Кортеса, несколько черных рабов, индианок поварих, трех нотариусов и двух священников.[94]
Наиболее щекотливым вопросом было снабжение. Кортес извлек урок из опыта своих предшественников и решил не пользоваться «подножным кормом», отвергнув в принципе традиционную практику хищнического грабежа в покоренной стране. Он намеревался совершить не банальный набег, но претворить в жизнь колонизаторский проект и по возможности не прибегая к насилию. Конечно, материальная независимость была для Кортеса залогом успеха, и одержимость накоплением колоссальных запасов продовольствия становилась характерной чертой его стиля, но уважение туземцев, бесспорно, также сыграло свою роль. Любые съестные припасы заготавливались в невообразимых количествах. Кортес скупил все, что только можно было собрать на Кубе, в Макаке, Гаване, Тринидаде, Санкти-Спиритус и по индейским деревням: вино, масло, сахар, маис, турецкий горох, кацаби (маниок), стручковый перец, фасоль, шпик, солонину, живую птицу и живой скот… Но ему и этого казалось мало, и он послал за припасами каравеллу на Ямайку. Лопес де Гомара писал даже, что, когда недалеко от мыса Сан-Антонио проходило судно, доверху набитое продовольствием, Кортес поспешил выслать каравеллу наперехват. Он купил и груз, и судно и убедил капитана присоединиться к завоевательному походу в Мексику![95]
