Эндрю Карнеги - История моей жизни
На другое утро я вместе с участниками вчерашнего совещания возвращался в Нью-Йорк. По дороге один из них сказал, что видит во всем вагоне только одного разумного человека, все остальные — «идиоты». «Разумный человек», по его мнению, был «Энди» (это мое уменьшительное имя), который наличными деньгами внес свою долю, не должен никому ни доллара и не несет никакой ответственности за все это дело. Другой спросил меня, как я ухитрился благополучно проскочить через эту проклятую историю. Я ответил: «Только потому, что я добросовестно держался того, что считал своим долгом: никогда не подписывать вексель, не будучи заранее уверен, что буду в состоянии заплатить по нему, или, другими словами, никогда не соваться в воду, не зная броду».
В этот период моей жизни мне часто приходилось бывать в Европе по разным финансовым делам. Мой брат и мистер Фиппс так хорошо справлялись с управлением нашими предприятиями, что я спокойно мог отсутствовать целыми неделями. Мои дела в Лондоне шли настолько успешно, что я рисковал отойти от промышленной деятельности и целиком предаться финансовым и банковским мероприятиям. Но меня все сильнее влекло к промышленности. Я хотел производить ощутимые ценности. Поэтому я продолжал вкладывать все свободные деньги в наши питсбургские заводы. С течением времени они значительно расширились и заняли первенствующее место во всех видах железных конструкций в Америке. Нашему делу предстояло большое будущее, и я решил целиком посвятить себя металлургической промышленности, чтобы довести ее до возможного совершенства.
Позиция, занятая правительством по вопросу о таможенном тарифе, совершенно рассеяла мои опасения за будущее нашего дела. Я видел, что Гражданская война вызвала в американском народе твердую решимость образовать самодостаточную нацию, независимую от Европы во всех жизненных вопросах. До тех пор Америке приходилось удовлетворять свои потребности в стали — и в значительной степени в железе — ввозом из-за границы, причем главным поставщиком являлась Англия. Теперь народ требовал, чтобы все это производилось внутри страны, и Конгресс поддержал отечественную промышленность, установив пошлину на ввоз стальных рельсов в размере двадцати восьми процентов стоимости.
Покровительственные тарифы оказали громадное влияние на развитие промышленности в Америке. До Гражданской войны это был партийный вопрос. Южные штаты были сторонниками свободной торговли, потому что ввозные пошлины приносили доход только северным штатам. Но после войны партийный вопрос превратился в вопрос национальный. Это был гражданский долг — изыскать новые источники существования для страны.
В свое время мы были поставлены перед необходимостью самостоятельно изготовлять кованое железо для постройки мостов и других сооружений, теперь мы сочли своевременным приступить к производству чугуна. С этой целью мы в 1870 году в виде опыта построили первую доменную печь. Успех этого предприятия превзошел самые смелые ожидания: доменная печь ежедневно давала нам 100 тонн чугуна — количество, на производство которого прежде требовалась целая неделя. Мы побили в этом отношении рекорд, и многие приходили к нам, чтобы посмотреть на невиданное чудо.
Мы обязаны моему двоюродному брату Джорджу Лодеру важным нововведением, до тех пор совершенно неизвестным в Америке. Он был инженером-механиком, и ему пришлось наблюдать в Англии способ промывки и коксования отходов из угольных шахт. Узнав об этом, я немедленно предоставил средства, необходимые для осуществления подобного предприятия. Мы заключили с угольными фирмами контракты на поставку отходов и заключили соглашение с железнодорожными компаниями относительно условий перевозки. В течение многих лет мистер Лодер руководил возведением и эксплуатацией коксовальных печей, впервые построенных в Америке. Успех этого дела был огромен.
Число таких печей постепенно возрастало и дошло до пятисот. Должен признаться, что всякий раз, когда я прохожу мимо коксовальных печей, мне приходит в голову одна мысль: «Тот, кто выращивает два стебля на том месте, где прежде был один, имеет заслуги перед своим народом. Но тот, кто добывает наилучшее топливо из таких материалов, которые прежде выбрасывались как негодные, имеет полное право гордиться делом своих рук. Прекрасно создать что-нибудь из ничего; но еще прекраснее быть первой фирмой в нашей части света, которая этого добилась».
Э. Карнеги в 35 лет. Фотография предоставлена ДМЭК
Когда теперь я оглядываюсь назад, мне кажется почти невероятным, что в семидесятых годах прошлого столетия в Америке химия не играла никакой роли при производстве чугуна. А между тем трудно переоценить ее важность в металлургической промышленности. В те времена доменной печью обыкновенно управлял какой-нибудь дюжий молодец — чаще всего иностранец, — который при случае мог и поколотить рабочего для острастки остальных. О состоянии своей доменной печи он судил по наитию, напоминая в этом отношении своих деревенских земляков, о которых шла слава, что они посредством волшебной палочки могут определить, где скрывается под землей источник воды или нефти.
Подобное положение вещей было совершенно нетерпимо. Дело кончилось тем, что мы сместили прежнего управляющего, назначили вместо него другого, а в помощники ему пригласили химика доктора Фрике, образованного немца, который открыл нам вещи, о существовании которых мы даже не подозревали. Например, мы узнали, что железная руда, добытая на самых лучших рудниках, содержит нередко на десять, пятнадцать и даже двадцать процентов железа меньше, чем мы предполагали. Вдруг оказалось, что рудники, имевшие до тех пор не очень хорошую репутацию, дают руду высокого качества. То, что считалось хорошим, оказалось плохим, и наоборот; все стало с ног на голову. Девять десятых нашего неведения в области производства чугуна растаяло как воск под ярким солнцем химических знаний.
Какими же мы были глупцами! Но мы могли утешиться тем, что наши конкуренты были еще глупее.
Годы прошли с тех пор, как мы передали руководство всем производством чугуна химику, а владельцы других доменных печей все еще продолжали утверждать, что у них не хватает средств на содержание химика. Если бы они ясно представляли себе положение вещей, то давным-давно поняли бы, что эксплуатация без химика обходится несравненно дороже.
В 1855 году английский техник Генри Бессемер изобрел способ переработки чугуна в сталь, вызвавший целый переворот в сталелитейной промышленности. Благодаря этому способу оказалось возможно за двадцать минут получать такое количество литой стали, какое при прежних способах производилось двадцать четыре часа. Я внимательно следил за опытами Бессемера, и мне было ясно, что если они окажутся успешными, то кончится эра железа и наступит век стали. Будучи в Англии, я окончательно убедился, что этот метод, не требуя больших финансовых затрат, дает блестящие результаты. К такому же заключению пришел и мистер Колман, всегда с готовностью шедший навстречу новым методам. Мы образовали акционерную компанию и 1 января 1873 года открыли завод по производству стальных рельсов.
