Куриный бульон для души. Чудо любви. 101 история о надежде, родственных душах и магии чувств - Ньюмарк Эми

Минут через двадцать я пожалела свои новые туфли и предложила вернуться. Однако вместо того, чтобы развернуться и двинуться в обратном направлении, мы почему-то решили пойти по еле заметной тропинке, ведущей через поле, – в надежде на то, что она позволит нам обогнуть дальний ряд прудов.

Однако, к нашему разочарованию, «тропинка» быстро исчезла. Сквозь кусты перед нами просвечивала вода, и мы подумали, что окажемся прямо у пруда, если проберемся через заросли сорняков высотой по пояс и ежевику. А оттуда уже будет легко вернуться назад.

Заросли оказались гораздо гуще, чем мы предполагали, но чем глубже мы забирались в них, тем решительнее шли вперед. По нашему общему мнению, путь вперед всегда бывает легче, чем путь назад. Еще через полчаса мы наконец добрались до кромки воды и обнаружили слева еще более густые заросли, а справа – неустойчивый берег. Сделав несколько осторожных шагов, мы оба тут же оказались по щиколотку в сочной грязи.

В этот момент более мудрые люди отступили бы, но мы были молоды и не знали слова «поражение». В пруду росли камыши, но сквозь них на том берегу виднелась свежескошенная трава. До нее было совсем близко. Коротко посовещавшись, мы разработали план: все, что нам было нужно сделать, – это перепрыгивать с одного маленького камышового островка на другой, чтобы через несколько прыжков оказаться на том берегу.

У этой гениальной стратегии был всего один, но весьма существенный изъян. «Островки» из камышей были вовсе не островками – они оказались плавающими комками растительности, поэтому первый же прыжок погрузил нас в липкую грязь по самые бедра. Еще несколько движений – и мы утонули по пояс. Однако поскольку мы уже зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад, то лишь стиснули зубы и двинулись дальше. Спустя еще несколько минут мы дошли до края камышовых зарослей, однако лишь для того, чтобы обнаружить, что двадцать футов самой грязной воды, какую только можно себе представить, все еще отделяют нас от берега.

Наступил решающий момент. Мы могли бы вернуться тем же путем, каким пришли, потратив еще полчаса своего времени или… переплыть пруд по-собачьи.

Мы решили плыть.

Если все, что мы пережили до сих пор, кажется вам недостаточным, то знайте, что в тот день у нас были зрители. Трое мужчин тренировали своих собак доставать приманки из пруда. Позже мы узнали, что этот пруд был, да и остается, официальной площадкой для дрессировки ретриверов. Представьте себе удивление этих охотников, когда у них на глазах двое хорошо одетых молодых людей показались из-за камышей, проплыли мимо собак и выбрались на берег рядом с ними.

С нас ручьями стекала грязь, а мой прекрасный наряд был полностью покрыт коричневой жижей. При этом нам все еще предстояло проделать обратный путь до парковки. В тот день на тропе мы встретили много людей, однако ни у кого из них не хватило смелости поинтересоваться у нас о происшедшем.

Наконец мы добрались до парковки, и мой спутник любезно спросил, не соглашусь ли я переодеться в один из комбинезонов, лежащих в багажнике, прежде чем сесть в спортивный автомобиль. Он протянул мне сложенный комбинезон, и я отправилась в туалет переодеваться. Увы, по какой-то непонятной причине он оказался закрыт, поэтому мне пришлось выпутываться из своей грязной одежды в кустах. После этого оставалось еще одно, последнее унижение. Мой кавалер дал мне не простой комбинезон – у него в багажнике оказался костюм астронавта с предыдущего Хеллоуина. Так что я торжественно продефилировала через всю парковку с надписью NASA на спине.

На тот момент мы встречались всего несколько месяцев, и случай на озере Элк вполне мог стать концом наших непродолжительных отношений. Однако этого не случилось. Наоборот, я неожиданно влюбилась в своего товарища по заплыву по-собачьи.

Я и сегодня помню минуту, когда на меня снизошло озарение: барахтаясь в грязной воде рядом с ним, я подумала: «Он – тот самый». У него есть жажда приключений и прекрасное чувство юмора. В тот день мы залезли в его машину и оба хохотали до слез.

Я вышла замуж за Берна следующим летом. Прошло двадцать восемь лет с момента нашего купания в пруду. Пятеро детей, трое внуков и множество приключений спустя, мы все еще обожаем вместе смеяться.

Некоторые мужчины сбегают

Я совсем не была идеальной. Скажу больше – мне очень многого не хватало. Поэтому мне было даже как-то странно и неловко лежать рядом с мужем. Прошло шесть недель с тех пор, как мне ампутировали всю правую ногу, бедро и таз в последней попытке избавить мой организм от агрессивного рака костей. Хирург сказал, что это был очень редкий вид ампутации. Он ожидал, что я, в свои тридцать два года, полностью смогу восстановиться – хотя и с отсутствием некоторых частей тела. Я определенно была уже не та женщина, на которой женился Рик.

По меркам большинства людей, мы с Риком и так были странной парой. Я – немного тучная и высокая, и он – невысокий и худощавый. Я обожала читать, а он годами не брал в руки ни одной книги. Но он был честным, трудолюбивым и легко мог рассмешить меня. Из всех мужчин, с которыми я встречалась, я знала, что Рик был тем единственным, с кем я хотела бы прожить «свое долго и счастливо». Но все же мне интересно, включил бы он в свою свадебную клятву слова «в болезни и здравии», если бы знал…

Мы были женаты уже пять лет, когда мне поставили диагноз. Мы очень любили друг друга, у нас рос маленький сын. Мы думали, для нашей семьи настало время пополнения, но меня беспокоило мое бедро. Прежде чем вновь забеременеть, я хотела убедиться, что все в порядке. В течение очень беспокойного года, от первоначального подозрения на простой бурсит до ужасного диагноза «рак», я пыталась быть сильной и не обращать внимания на растущую боль в бедре. До ампутации я перенесла операции, биопсию и реабилитацию, однако рак победил. Он не поддавался ни лучевой, ни химиотерапии, поэтому хирургическое вмешательство стало единственным способом спасти мою жизнь.

Итак, 6 января 1988 года я вступила в элитную группу пациентов, перенесших ампутацию под названием гемипельвэктомия. Мне не хотелось этого, но я знала: это мой единственный выход, если я хочу жить.

Мой муж стоял позади меня, когда хирург сообщил нам новости. Рик храбрился, но я чувствовала, как его руки все крепче и крепче сжимают мои плечи по мере того, как слова врача доходили до нас. Рак быстро перейдет в легкие.

Операцию хотели проводить уже на следующий день – 23 декабря. Услышав эту новость, я осталась на удивление спокойной. Почему-то я знала, что со мной все будет в порядке, однако доктор сказал, что не может гарантировать того, что я увижу Рождество в следующем году. Что ж, если это мое последнее Рождество и Новый год с семьей, то я хочу провести его на двух ногах! Я сказала своему замечательному хирургу, что абсолютно свободна 6 января, и он согласился сделать операцию после праздников.

Мы провели чудесное семейное Рождество с нашим трехлетним сыном Кевином. К счастью, он не догадывался о предстоящей трагедии.

Мы с мужем отправились на свадьбу нашего друга. У меня болело бедро, но Рик крепко держал меня, и мы танцевали всю ночь напролет, наслаждаясь каждым волшебным моментом.

Новый год мы отпраздновали всей нашей большой семьей: смеялись, делились впечатлениями и создавали воспоминания. Каждое лицо и улыбка запечатлелись в моем сердце. Мы занимались любовью и прижимались друг к другу, испытывая в равной степени надежду и страх. 6 января приближалось слишком быстро.

Рик держал меня за руку, пока меня не увезли в операционную; держал, когда я очнулась и пришла в себя. Я перевела взгляд вниз и увидела под простыней очертания одной ноги там, где их должно было быть две. Я знала, что ноги больше нет, но мозг не хотел с этим соглашаться. Что-то было не так. Боль была невыносимой. Как могло так сильно болеть то, чего уже не было? Никто не предупреждал меня о фантомных болях.