Плисецкая. Стихия по имени Майя. Портрет на фоне эпохи - Плескачевская Инесса
Но если Плисецкие Щедрину обрадовались, вторая главная женщина его жизни – мама Конкордия Ивановна Щедрина – соперницу не жаловала. «Она очень ревновала Родиона к Майе и поначалу всячески противилась их связи, – утверждает Азарий Плисецкий. – Как и каждая мать, она была абсолютно уверена, что находиться рядом с ее сыном – большая честь, которой достойна не каждая женщина». Мне рассказывали люди, знакомые с ситуацией, что скандалы Конкордия Ивановна, прибегавшая в квартиру к жившим буквально за Большим театром Плисецким (сама она работала старшим экономистом в бухгалтерии Большого), случалось, закатывала знатные. Но ни Родиона, ни Майю это не остановило.
Плисецкая и Щедрин поженились 2 октября 1958 года. Невеста потом признавалась: это была ее инициатива. Родиона штамп в паспорте не слишком интересовал, а вот Майе этот брак был нужен: ей и министр культуры СССР Екатерина Фурцева прямо говорила, что «к замужним доверия больше», и этак по-женски, по-дружески (но на самом деле начальственно-настоятельно) рекомендовала выйти замуж, чтобы получить возможность выезжать на гастроли за рубеж. У Щедрина ситуация была прямо противоположная: как вспоминал позднее сам композитор, на репетиции какого-то концерта к нему подошел заведующий сектором музыки ЦК КПСС Б. М. Ярустовский и заявил без обиняков: «Нам сообщили, что у вас роман с Майей Плисецкой. Надеюсь, вы не собираетесь на ней жениться. Вы испортите себе репутацию». Но любовь победила. «Благодаря Родиону с Майи сняли ярлык шпионки», – заявит потом Азарий. И на гастроли она действительно поехала, и в немалой степени именно благодаря Щедрину, но об этом я расскажу в соответствующей главе. «Он находился на лучшем счету у советской власти, чем Майя, – признавала Суламифь Мессерер, – и даже сам факт их брака Майе сильно помог, как и светлая голова Робика».
Но тогда, в октябре 1958 года, никто вокруг (а возможно, и они сами) и предположить не мог, что они проживут вместе 57 лет. Щедрин вспоминал: «Мы пошли в ЗАГС Киевского района города Москвы, и нам поставили печати в паспорта, тогда это делалось сразу. Потом в гастрономе “Украина” купили бутылку водки, сыр, докторскую колбасу, хлеб и пошли к Лиле Брик, которая жила с Василием Катаняном в нашем же доме. И провели у них запомнившийся день, ушли глубоко за полночь. Вот такая непритязательная у нас была свадьба». Эльза Триоле, узнав о ней, радостно написала сестре Лиле в Москву: «Очень мне нравится, что Майя с Щедриным поженились!»
Но нравилось не всем. Азарий Плисецкий вспоминал, что когда «вопреки желанию Конкордии Ивановны Родион и Майя все-таки расписались, она стала завидовать успехам Майи, получавшей все свои звания раньше Щедрина». Народной артисткой СССР Майя стала в 1959 году, Родион – в 1981-м, лауреатом Ленинской премии Майя стала в 1964-м, Родион – в 1984 году. В 1985 году Плисецкая стала Героем Социалистического Труда, Щедрин этого звания удостоен не был, зато у него есть Государственная премия СССР (1972) и две Государственные премии России (1992, 2018). Сами они вряд ли мерялись званиями, но стали едва ли не единственной семьей в СССР (а потом и в России), в которой и муж, и жена – народные артисты СССР, и оба – полные кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством». Зря все-таки волновалась Конкордия Ивановна.
Если сегодня вы придете в Музей-квартиру Майи Плисецкой и Родиона Щедрина на Тверской улице в Москве, то увидите, что на прикроватной тумбочке в их спальне стоит фотография Конкордии Ивановны. Как бы ни складывались отношения свекрови и невестки, две главные женщины Щедрина всегда были рядом с ним. Да, и обе в спальне. Кстати, один из самых популярных вопросов от посетителей музея – кто с какой стороны кровати спал. По-моему, очевидно: вряд ли бы Майя стала держать портрет свекрови на своей тумбочке.
Восемнадцатого сентября 1960 года в Большом театре прошла премьера балета «Конек-Горбунок» – того самого, ради которого Щедрин напросился на репетицию к Плисецкой, ставшую судьбоносной. Понятно, что партию Царь-девицы Плисецкая и танцевала. «Музыка к балету “Конек-Горбунок” моя ранняя, очень ранняя работа, – говорил Щедрин через 25 лет после постановки. – Но работа этапная, важная для моего творческого самоутверждения, многое в жизни моей определившая. Работа, на которой “поймал” я в свои музыкантские руки неземную Жар-птицу – Майю Плисецкую. Ей эта партитура и посвящена…» Это была первая партитура, посвященная Майе. На ней написано просто – «Майе Плисецкой». Потом пошло по нарастающей: на партитуре балета «Анна Каренина» – «Майе Плисецкой, неизменно», на партитуре «Чайки» – «Майе Плисецкой, всегда», на партитуре «Дамы с собачкой» – «Майе Плисецкой, вечно». «Вечно» – ко многому обязывающее слово. Щедрин прекрасно понимал, что оно означает. Плисецкая тоже знала: «Мне кажется, что до него я творила в некоем вакууме, просто плыла по течению творческой жизни и, честно говоря, не очень задумывалась о том, что будет в будущем. И вот он смог организовать меня и как человека, и как актрису. Многим может показаться, что все довольно просто: Щедрин пишет музыку к балетам, а Плисецкая их исполняет. Далеко не так. Все сложнее, значительнее и выходит за рамки “автор – исполнитель”. Наше духовное родство возникло благодаря тому, что Щедрин полностью понял мои творческие устремления, желание делать что-то совершенно новое, непохожее на то, что я делала раньше. Все то, о чем думала, мечтала, может быть, и не всегда осознанно, он сумел понять и реально воплотить в жизнь. Уж не говорю о том, что, написав музыку к “Кармен-сюите”, “Анне Карениной”, “Чайке”, он продлил мою творческую жизнь, причем жизнь, наполненную глубоким содержанием».
В самом начале отношений с Щедриным Плисецкая забеременела. Но сделала аборт, и историю эту не скрывала: обо всем написала в своей книге. Как и о том, что это было ее решение, которому Щедрин был не слишком рад, но – принял. Много лет спустя он говорил: «В прошлое не всегда хочется заглядывать, потому что ничего не можешь скорректировать. Только себя растравлять. Балет предусматривает помимо всего прочего замечательное телосложение и отличную физическую форму. После родов с любой женщиной происходят изменения. Многие балерины потеряли свою профессию. Хочешь не хочешь, и Майя Михайловна пишет об этом в своей книге, надо было делать выбор». И она сделала. Но тогда еще, надеялся Щедрин, тема не была закрыта окончательно: «Несколько раз мы обсуждали этот вопрос. И каждый раз Майя обещала: вот станцую это, вот отрепетирую то». Но – не сложилось: Плисецкая не хотела рисковать. И не только карьерой: «Мы бы заботились только о нем, думали только о нем, жили бы только ради него. А я тогда к такой жертвенности не была готова. Рождение ребенка – это минимум один пропущенный год карьеры. Я была не уверена в том, что, испортив фигуру и пропустив год, смогла бы вернуться на сцену. Риск был огромен. И я не рискнула». Сегодня балерины легко рожают, быстро возвращаются и в форму, и в театр. Например, у народной артистки Республики Беларусь, примы-балерины Большого Ирины Еромкиной трое детей и выдающаяся балетная карьера. У артистки Мариинского театра Олеси Сарафановой четверо детей. Мир – и балетный в том числе – сильно изменился с тех пор, как Плисецкая была в нем главной звездой. Жалела ли Майя Михайловна о том, что у них с Щедриным нет детей? Этого мы никогда не узнаем. Елена Радченко, балерина и жена первого Тореро, вспоминает, как однажды они оказались вместе в лифте, когда Елена была беременна:
– Вот казалось бы – Плисецкая, такая глыба! Вы знаете, что она сделала? Я стою с животом: «Ой, такая лапочка, какая прелесть!» – и показывает, как Майя Михайловна тянулась губами к ее животу. – Представляете? Это Плисецкая!
– Вообще она детей не любила, – вмешивается Сергей Радченко.
– Она очень трогательная была.
Любила или нет, но, например, игрушки детям белорусского хореографа Валентина Елизарьева после их совместной работы в фильме «Фантазия» возила даже из Японии. Много игрушек, целые чемоданы – они долго потом хранились в семье.
