Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙII
В сумерки мы вернулись в Немуро, довольно усталые, выходив за день верст двадцать пять.
30 июля/11 августа 1898. Четверг.
Немуро.
Утром о. Игнатий Като сообщил сведения о настоящем числе христиан на острове Сикотане: мужчин шестнадцать, женщин двадцать четыре, детей мужского пола (до брачного возраста) девять, женщин тринадцать, всего шестьдесят два человека, в шестнадцати домах. — Купил я для них подарков:
кадку сахара — белого песка — 12 ен 50 сен
16 фунтов зеленого чая, по 45 сен фунт — 7 ен 20 сен
2 фунта китайского чая, по 60 сен фунт — 1 ена 20 сен
30 пачек табаку, по 19 сен пачка — 5 ен 70 сен
три дюжины платков, по 15 и 10 сен платок — 4 ены 80 сен
одну штуку ситца, в 24 ярда — 5 ен 90 сен
пять сортов цвета ниток — 2 ены 50 сен
Всего на 39 ен 80 сен.
Купцу Григорию за комиссию дано: 1 ена 20 сен.
Подарки приготовлены, чтобы завтра взять на пароход.
После обеда, в три часа, сходили на кладбище, чтобы отслужить литию по нашим покойникам, которых там человек двадцать. — Есть несколько протестантских могил и одна католическая. Между первыми — могила миссионера Карпентера, умершего здесь в 1887 году; на ней значится, что он трудился двадцать три года для индийцев (аборигенов в Бирме) и один год для айнов и японцев. Жена его живет в Немуро и ждет времени лечь здесь рядом с мужем, — замечательный образчик верности мужу.
31 июля/12 августа 1898. Пятница. Немуро.
Вчера, возвращаясь с кладбища, мы зашли к Mrs Carpenter, но не застали ее дома. Сегодня она сделала нам ответный визит. Интересная старушка, преданная Богу и памяти своего мужа. Говорила, что Миссия их в Бирме, между горными аборигенами, началась с 1818 года и ныне у них между сими людьми сорок тысяч христиан — баптистов. Муж ее, служа там двадцать три года, так наконец ослабел от малярии и ревматизма, что никак не мог долее оставаться там, но вернувшись к себе, близ Бостона, в продолжение пяти лет восстановил настолько здоровье, что захотел непременно продолжить миссионерскую службу, по не в Бирме, где ему угрожала смерть, а наметили они местность жительства айнов, соответствующую по широте Бостону, и прибыли потрудиться между ними; по совету с Bishop’oM Bickersheth и Rev. Batcheleur’oM, трудящимися между айнами в Сораци и прочих местах на западной половине Эзо, они избрали восток, где айны в Сибецу, на Кунасиро и других местах, и поселились в Немуро, но муж и года не выдержал, — помер. Она оставила мысль обращать айнов, а научилась по–японски и обращает японок и японцев. Брат ее мужа прибыл сюда и построил ей дом, но три года назад, в большой здешний пожар дом со всем имуществом ее сгорел. Она, однако, не упала духом, а трудится здесь по–прежнему; только зимы проводит в Хакодате, так как здесь в холода негде жить. По ее словам, у Бачелёра ныне из айнов человек пятьсот христиан; в Сораци есть училище для них; перевел он на айнский язык половину Нового Завета и напечатал латинским шрифтом. Айны теперь быстро сливаются с японцами, не брезгующими брать айнок в жены, особенно на промыслах, где мало японок; и в два десятилетия больше чистых айнов, вероятно, уже не останется.
С трех часов был в Церкви симбокквай, на который для угощения вчера я дал три ены и о. Сергий две ены. По случаю дождя мы с о. Сергием на полчаса опоздали. Почти вся Церковь была в сборе — здешняя и из Тонден. Начали молитвой, — о. Игнатий в эпитрахили благословил; пропели большим хором довольно стройно. Потом о. Игнатий сказал проповедь о превосходстве христианства пред язычеством. Я рассказал историю Товита и Товии. О. Сергий говорил о воспитании веры. Засим следовало угощение. Среди его Филипп Эгуци встал и предложил свои воспоминания о времени, когда он был, двадцать лет тому назад, в Катихизаторской школе. Попросили меня рассказать о том времени, когда я прибыл в Японию, что я и сделал, рассказав потом об о. Павле Савабе, о. Иоанне Сакае. В семь часов симбокквай закончился, и мы вернулись в гостиницу. Казак Петр Танака проводил меня вместе с своею маленькою дочуркою, которую все просит принять в женскую школу и воспитать в благочестии на службу Церкви, взамен его, так как он сам некогда намеревался посвятить себя Богу в качестве катихизатора, для чего и воспитывался в епископальной школе в Токио полтора года; болезнь отца помешала ему кончить там курс; потом он обрел настоящую истину Христову в православии, что считает делом Промышления Божия о себе, почему еще больше горит желанием посвятить свое единственное дитя на служение Богу. Я обещал ему непременно принять ее в Женскую школу и способствовать исполнению его благочестивого желания.
1/13 августа 1898. Суббота.
Немуро. Сикотан.
В восемь часов утра вышли на пароходе «Кванкомару», Юусенквайся, из Немуро и в пять часов вечера были у острова Сикотан, в заливе, где поселение наших христиан–курильцев. Прежде всего бросается в глаза здание Церкви, небольшой, но имеющей вид настоящего церковного здания. По берегу видны были люди, бегущие к стоящей вдали от деревни шаланде. Заходящее солнце обливало мягким светом мирную картину деревеньки, видимо бедной. Долго мы ждали, пока подойдет шаланда, гребущими в которой оказались молодые женщины с несколькими мужчинами. На наши вопросы все назвали себя христианскими именами, весьма чисто произнесенными, но никто не мог говорить по–русски; знали некоторые только по несколько слов. Быстро свезли нас на берег, где мы прежде всего пошли в Церковь и нашли ее очень чистенькою; пол деревянный, без циновок, чисто вымытый; алтарик — на возвышении и задергивается занавеской; икон достаточно; священническое облачение есть; на престоле славянское Евангелие; все — присланное из Миссии. Потом, пока светло, пошли осмотреть дома христиан. Всех — двенадцать посетили; один был заперт на замок, за отсутствием жителей; еще две семьи живут совместно с другими. Дом Якова Сторожева, — староста между ними, находившегося в отсутствии, на рыбной ловле, — лучший, более других просторный, половина домов дощатые, другая половина из соломы и тростника. У всех очаги в передней комнате, кровати во второй; спальные принадлежности плохие и грязные. Дома вообще изобличают убогое бедное существование. За каждым домом — землянка для житья зимою, — шалаш, засыпанный землею, с отверстием вверху для выхода дыма и одним окном. У старухи Степаниды — вдовы, трудолюбивой и искусной огородницы, — по обе стороны дома отличный огород картофеля. На лугу, за домами, паслись десять коров. В домах везде мы нашли иконы, но закопченные. Нужно прислать им новые, на деках.
