Алексей Варламов - Григорий Распутин-Новый
23
Приведем лишь те факты биографии Алексия, которые относятся к его служению в Церкви после революции: «В 1927 г. возведен в сан архиепископа. С 1924—1927 гг. арестовывался трижды. С 20 февраля 1931 г. по ноябрь 1931 г., с декабря 1931 г. по февраль 1932 г. временно управляющий Свердловской епархией. 8 февраля 1932 г. арестован. 7 сентября 1932 г. постановлением Коллегии ОГПУ приговорен к трем годам концлагеря. 28 мая 1933 г. амнистирован. С 22 ноября 1933 г. архиепископ Пензенский. С 27 марта 1934 г. архиепископ Тобольский. С 14 мая 1934 г. архиепископ Сарапульский, но в управление не вступил. С 22 октября 1935 г. архиепископ Сарапульский и временно управляющий Свердловской епархией. 17 марта 1936 г. награжден правом ношения креста на клобуке. С декабря 1937 г. епархией не Управлял. 15 ноября 1938 г. постановлением Тройки УНКВД по Удмуртской АССР приговорен к высшей мере. Расстрелян 18 ноября 1938 г. в городе Ижевске. Реабилитирован в 1989 г.» ( http://www.sara pul.ru/articles/alexiy.htm ).
24
Евгений Павлович Иванов (1879—1942) — литератор, участник Религиозно-философских собраний. Друг А. А. Блока.
25
Здесь: учитель, неформальный толкователь религиозных законов, оракул.
26
Заканчивая этот сюжет, заметим, что очень большую загадку представляют собой личные отношения Розанова и Распутина. Эту тему так же трудно обминуть, как и прокомментировать. Приведем только две цитаты. Первую из вступительной статьи В. Сукача (самого глубокого специалиста по Розанову в наши дни) к книге Розанова «О себе и жизни своей»: «Сам Розанов, несомненно обладал природой "мага". Есть глухие намеки, что Распутин преследовал падчерицу Розанова А. М. Бутягину. Личное знакомство Розанова с Распутиным также мало освещено. Но несколько фраз в письме (6 октября 1918 года) показывают, что Распутин боялся Розанова» (Розанов В. В. О себе и жизни своей. С. 17). Вспомним, что именно об этом шла речь в статье М. Меньшикова «Распутица в церкви». А вот письмо Розанова Голлербаху:
«Кстати, знаете ли Вы таинственное слово, какое мне сказал Григорий Распутин? Но сперва о слове Феофана, "праведного" (действительно праведного) инспектора Духовной Академии в СПб. Сижу я, еще кто-то, писатели, у архимандрита (и цензора "Нов. Пути") Антонина. Входит — Феофан, и 'Д часа повозившись — ушел. Кажется, не он вошел, а "мы вошли". Когда Антонин спросил его: "Отчего Вы ушли скоро", он ответил: "Оттого, что Розанов вошел, а он — Дьявол". Теперь — Распутин: он танцовал, с замужнею, с которою и "жил", и тут же, при ее муже, говорил об этом: "Вот и жена его меня любит, и муж — любит". Я и спрашиваю его: "Отчего вы тогда, Григорий Ефимович, ушли так скоро?" (от отца Ярослава, с женою коего он тоже "жил", и о. Ярослав тоже "одобрял" это. Тут вообще какая-то Райская история, Эдем "общения жен и детей"). Он мне ответил: "Оттого, что я тебя испугался". Честное слово. Я опешил.
Но когда я соображаю, что стал добираться до Египта, где поклонялись быкам-Аписам, и мне самому хочется хотя бы дотронуться до яиц Аписа, не говорю уже поцеловать их, когда я думаю, что ведь и Гришка среди женщин был Священный Апис, был Адонис (ADON'aft, как написано в одном египетском атласе возле колесницы, везущей Скарабея: а "ADON'ай" есть жидовский Бог, он же — Иегова, он же "терновый куст горящий"), Дионис, и что "вообще все это" мне упонятилось и уроднилось: то как "сам Гришка Распутин" вошел в meos circulos (= "мои круги": "Noli tangere meos circulos" ["He трогай мои круги" (лат.)] закричал Архимед римскому воину, вбежавшему по взятии Сиракуз в его комнату = лабораторию = ученый кабинет), то естественно он и смутился как "на старшего себя", но — в той же Распутинско-Аписово-Диониcoвой-ADON'aeeoft теогонии, космогонии. Я помню, он вошел. Я — уже сидел. Ему налили стакан чаю. Он молча его выпил. Положил боком на блюдечко стакан и вышел, ни слова не сказав хозяевам или мне. Но если это — так, если (он) не солгал в танцующей богеме, притом едва ли что знал (наверное — не знал) об Аписах и Древности: то как он мог, впервые в жизни меня увидев и не произнеся со мною даже одного слова, по одному виду, лицу (явно!) определить всего меня в ноуменальной глубине,– в той глубине, в какой и сам я себя не сознавал, особенно — не сознавал еще тогда. Я знал, что реставрирую Египет; все в атласах его (ученые экспедиции) было понятно; я плакал в Публичной Библиотеке, говоря: "да! да! да!" Так бы и я сделал, нарисовал, если бы "пришел на мысль рисунок", но "самого рисунка не было на мысли", не было дерзости в моей мысли, смелости, храбрости выговорить: а чувство было уже… даже и до поцелуя Алисовых яиц. То вот– Гришкин испуг: не есть ли это уже Гришино Чудо. Чудо — ведения, уже — сквозь землю, и скорее — моего будущего, нежели (тогда) моего "теперешнего". Согласитесь сами, что это напоминает или вернее что это "истинствует" "сану Аписа" в его какой-то вечной истине. Т. е. что я + Гришка, Гриша + Апис есть что-то "в самом деле", а не миф» (Письма В. В. Розанова к Э. Ф. Голлербаху // Звезда. 1993. № 8. С. 120).
27
Обозначим кратко вехи биографии С. И. Фуделя. Родился в семье священника Иосифа Фуделя в 1900 году. Находился в общении со святыми старцами Оптиной и Зосимовой пустыней, с отцом Алексеем Мечевым, митрополитом Казанским Кириллом (Смирновым), епископом
28
Ср. у Спиридовича, который, приведя текст этой телеграммы, пишет так: «С вокзала Государь отправился в собор, где был встречен не раз упоминавшимся преосвященным Феофаном, который представил Их Величествам Распутина (долго был его другом, а затем стал заклятым врагом). "Сожалею, что тебе придется увидеть отвратительного Ф.", — телеграфировала в тот день Государю Его супруга. Однако Государь ничем не выказал своего неудовольствия и был милостив с архиепископом, как и со всеми» (Сшридович А. И. Великая война и Февральская революция. Нью-Йорк, 1960. Т. 1. С. 91).
29
Ср. у Смолима: «Его назначение было инициативой тех кругов, которые тяготели к так называемому "старцу" Григорию Распутину-Новых. Уже один этот факт вызывал большое недовольство среди некоторых епископов, либерально настроенной интеллигенции и даже монархистов» (Смолин И. К. История Русской церкви).
Ср. также у митрополита Евлогия: «Обер-прокурор Саблер, напротив, прекрасно зная Церковь, любил ее и много работал для нее; но тут случилась другая беда: его имя в обществе и в Думе связывали с Распутиным» (с. 487).
Ср. также в воспоминаниях С. Ю. Витте:
«Я нахожу это назначение правильным, ибо все те обер-прокуроры, которые были после Победоносцева впредь до Саблера, были, собственно говоря, в церковных делах дилетантами, а поэтому, не водворив новых начал в русской православной церкви, которые были намечены Комитетом министров при рассмотрении указа 12 декабря 1904 г., вместе с тем не могли иметь никакого влияния на текущую жизнь и текущие церковные дела по той простой причине, что они не знали ни лиц, ни дел.
