Василий Топильский - Розы на снегу
Гудель отрекомендовался оккупантам как мастер по ремонту радиоприемников. Скоро к нему стали поступать заказы. Это позволило Владимиру Владимировичу слушать советские передачи, записывать их и передавать Теплухину, а также собирать недостающие детали для собственного приемника. Дело хоть и медленно, но подвигалось.
Однажды вечером в дверь к Теплухину постучали. На пороге появился Гудель. Он был взволнован, радостно улыбался:
— Николай Николаевич. Поздравляю! Говорит Москва!
Слышимость у небольшого однолампового приемника оказалась весьма неважной. Но все же это было первое окно в большой долгожданный мир. Листовки с сообщениями Совинформбюро, написанные от руки, пошли гулять по Луге.
Жандармерия систематически проводила обыски у жителей города. Жена Гуделя была уличным старостой и умело отводила гитлеровцев от своей квартиры. Но однажды они внезапно зашли в комнату. Гудель встретил их спокойно, объяснил, что ремонтирует радиоприемники для господ офицеров. Это не вызвало сомнений, потому что на столе лежали различные детали с надписями на немецком языке.
Часто теперь наведывался из Красногорской волости к Теплухину Бабаев. Он всегда привозил много интересных новостей, с увлечением рассказывал о той работе, которую проводит с крестьянами. Иногда ему удавалось захватить с собой несколько сброшенных с самолета советских листовок. Обычно, узнав о его приезде, к Теплухину приходили Пленис, Трофимов и другие товарищи. Фашистов не очень остерегались: что особенного, если приехавший на побывку в Лугу секретарь волостного правления встретился со своими знакомыми? Холостяцкая вечеринка, ничего больше.
Теплухину последнее время было нелегко. Большую часть суток он проводил в одиночестве. В январе 1942 года школа перестала действовать: ее помещение определили под казарму. Настораживали частые обыски в городе. Не раз среди ночи врывались гитлеровцы и в его квартиру. Они светили в лицо фонариками, кричали:
— Где посторонние? Где партизаны? Где у тебя оружие?
Шарили во всех углах, перерывали книги. Николай Николаевич отвечал на немецком языке (до войны он преподавал в школе и немецкий язык). Это в какой-то степени выручало. Однажды фашисты учинили обыск на чердаке. Там лежала куча подсохшего табака-самосада. Внутри ее была спрятана пачка листовок. Гитлеровцы разворошили штыками табак, но, к счастью, листовок не нашли.
После этого обыска Николай Николаевич стал еще осторожнее. Теперь он относил листовки и другие антифашистские материалы к соседу — пенсионеру Евгению Ивановичу Тимковскому. Тот жил вдвоем с женой, обоим им уже перевалило за семьдесят. Жандармы в их дом никогда не заходили.
В разгар зимы удалось установить связь с Иваном Дмитриевичем Губернаторовым на станции Серебрянка. Это был один из тех людей, которых рекомендовал Дмитриев перед приходом фашистов. Через него можно было передавать, правда, не всегда регулярно, разведывательные данные партизанам. А вскоре Бабаев наконец привез радостную весть: Дмитриев прислал подпольщикам от имени подпольного райкома партии горячий привет и дал подробные инструкции по дальнейшей работе с населением.
Летом 1942 года в Луге не было, пожалуй, ни одного предприятия и учреждения, где бы не находились люди Теплухина.
Ответственное задание выпало на долю Елены Антоновны Грейц. Она устроилась курьером городской управы. От нее подпольщики всегда знали о намечаемых управой мероприятиях и обычно успевали принять ответные меры. Елена Антоновна разносила повестки, письма, лозунги, портреты. Со всеми этими материалами она предварительно знакомилась сама, а зачастую и вместе с сестрами Пениными. Наиболее важные и интересные документы показывали Теплухину. Повестками нередко люди вызывались в управу для отправки их в Германию или для сдачи тех или иных вещей. Этих людей удавалось предупредить, они уходили в леса, прятали вещи, продукты питания.
Позднее подпольщики установили связь с группой советских парашютистов, имевших рацию. Теперь стало возможным передавать по радио в советский тыл данные о вражеских эшелонах. Когда Теплухин узнал, что на ближайшем аэродроме скопилось пятьдесят пять самолетов, большей частью двухмоторных, он через Амосову передал об этом парашютистам. Через день наши бомбардировщики совершили налет на аэродром. Ущерб был нанесен значительный. В дальнейшем группа Теплухина регулярно снабжала парашютистов ценной информацией.
С ВЕРОЙ В ПОБЕДУ
Новый, 1943 год встречали компанией. Собрались у М. С. Савченко, матери одного из учеников Теплухина. Из старенького патефона неслись знакомые звуки вальса «Амурские волны». Немного грустный мотив брал за душу, будил воспоминания о довоенной жизни.
Когда стенные часы гулко пробили полночь, подпольщики встали.
— С Новым годом! С верой в победу! — негромко произнес тост Теплухин.
А потом тихо пели песни. Любимые, советские…
Для подпольщиков наступило время активной вооруженной борьбы с фашистами. Николай Николаевич поручил Ермилину сформировать партизанский отряд. Одеждой, перевязочным материалом снабдила отряд В. А. Ермилина. Устроили засаду между Мойкой и деревней Марвино. Уничтожили три машины, убили и ранили нескольких гитлеровцев.
Отряд рос. Из больницы к партизанам сбежали 14 военнопленных и девушек-работниц. Они приехали на машине гитлеровцев, которую вел шофер Д. П. Герасимов.
Снабжение партизан хлебом взяла на себя хозяйственная комендатура города Луги. Этим занимался подпольщик Николай Никанорович Шутов. Его будущая жена В. В. Быкова работала в типографии, где печатались хлебные карточки. Заполучив такие карточки, Шутов через окно пролезал в помещение хозкомендатуры, где хранились штампы. Затем подпольщики по этим карточкам получали хлеб и отправляли его партизанам. Передавала хлеб Мария Сергеевна Савченко.
Создавая в районе Пскова — Острова — Идрицы оборонительную линию «Пантера», гитлеровцы начали частичную эвакуацию Луги. Диверсии партизан на железных дорогах создавали пробки. Эшелоны возвращались обратно, стояли неделями, ожидая своей очереди.
Между тем над подпольщиками сгущались тучи. Был арестован один из товарищей, посещавший Гуделя. На след подпольщиков вышла тайная полевая полиция. Николай Николаевич принял решение увести тех, кто был под подозрением, к партизанам.
Через неделю Теплухин вместе с семьями С. О. Плениса, М. И. Гаврилова, М. С. Савченко покидал Лугу. Сначала все собрались в доме Миронова, стоявшем на городской окраине, переночевали там. Совсем рядом был лес. Рано утром двинулись в путь. Николай Николаевич часто оглядывался. Позади в утреннем тумане оставался город, где прожито было два нелегких года.
