Семен Гейченко - Завет внуку
Одно из таких стихотворений принадлежит современнику Пушкина, малоизвестному поэту Федору Туманскому. Оно было написано в 1823 году.
Пожалуй, это единственное произведение Туманского, которое осталось в памяти народа. Напечатанное в 1827 году, оно пользовалось огромной популярностью.
Вчера я растворил темницу
Воздушной пленницы моей:
Я рощам возвратил певицу,
Я возвратил свободу ей.
Она исчезла, утопал
В сиянье голубого для,
И так запела, улетая.
Как бы молилась за меня.
Однажды в Тригорском одна из «дев гор» — Анна Николаевна Вульф — стала просить Пушкина написать ей в альбом какое-нибудь стихотворение.
Пушкин долго отнекивался, потом согласился и написал… «Птичку» Ф. Туманского.
В 1823 году написал свое стихотворение «К птичке, выпущенной на волю» А. Дельвиг. Пушкин знал стихи Туманского и Дельвига и в том же, 1823 году, еще на юге, написал свою «Птичку» с тем же количеством строк, что в стихотворениях Туманского и Дельвига.
В чужбине свято наблюдаю
Родной обычай старины:
На волю птичку выпускаю
При светлом празднике весны.
Я стал доступен утешенью;
За что на бога мне роптать.
Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
Посылая эти стихи Н. Гнедичу, поэт писал ему: «Знаете ли вы трогательный обычай русского мужика в светлое воскресенье выпускать на волю птичку? Вот вам стихи на это».
Современники Пушкина, разделившие с ним тяжесть общей неволи, искали в этих стихах аллегорический смысл. Одни понимали, что суть этой песенки не столько в птичке, сколько в самом авторе, его намеке, не дарует ли наконец и ему царь свободу. Иные истолковали «Птичку» как призыв поэта к освобождению всех невинно осужденных людей. Но были и такие читатели, у которых «Птичка» вызывала не умиление и доброе размышление, а раздражение. Они чувствовали в ней старый «деревенский» мотив крамольного Пушкина — призыв к освобождению крепостных крестьян. Так, один псковский крепостник-помещик завел в своей библиотеке специальную тетрадь для записи подозрительных, по его мнению, пушкинских стихов; на обложке ее написал: «Собрание ненапечатанных стихотворений А. Пушкина и других. С примечаниями хозяина книги, начатое в 1824 году 1 августа». Первое стихотворение, которое он записал в свою книгу, была «Птичка». Под текстом стихотворения он сделал ехидное примечание: «А выпускает ли на волю сочинитель своих лошадей?..»
Из окна своего кабинета, вероятно, не раз Пушкин наблюдал за веселой белобокой птицей сорокой — разорительницей чужих гнезд, мастерицей жить за чужой счет. Эту птицу можно встретить в Михайловском повсюду: и возле ворот на усадьбу, и у крыльца дома-музея, и около ларька, где торгуют сувенирами. Она падка на все, что плохо лежит, — карандаш, монета или носовой платок… Зазевается какая-нибудь старушка, положит свою сумочку на садовый диван — сорока тут как тут и даже пытается лапками открыть замочек…
«Скачет сорока возле дома — гостей пророчит». «На своем хвосте сорока дому вести приносит», — говорит народная примета. Пушкин хорошо знал эти приметы. В незаконченном стихотворении «Стрекотунья белобока», датируемом 1829 годом, он говорит:
Стрекотунья белобока,
Под калиткою моей
Скачет пестрая сорока
И пророчит мне гостей.
Он любил захаживать к «пруду под ивами». Долго смотрел на его спокойные воды, разглядывая то карасей, весело справлявших свой свадебный обряд, то ворону, охотившуюся за малыми утенятами, то уток-молодух, плывущих за крошками хлеба, которые кидал им дворовый мальчик. Утки резвились и громко хохотали: «кхря-кхря-кхря!» Он в ответ им ловко подражал, и они вместе хором крякали и потешались. Смотри на их игры, он чувствовал себя веселым, как птица.
Потом, в тридцатых годах, когда мечты о свободной жизни в деревенском поместье «обители трудов и чистых нег» — получили у Пушкина особенно устойчивую форму, он с грустью вспоминал в своих «Отрывках из путешествия Онегина» об этом чудном уголке природы и его птичьем раздолье…
Много лет я держал дома чижей, синиц, голубей и канареек. Канареек растил, чтобы потом поместить их в светелку няни в качестве музейного экспоната. Моя канарейка Таня научилась петь под аккомпанемент фортепьяно и гитары. В ее песне ясно слышалось человеческое «люли, люли, люли…». Она любила мое доброе слово, постоянно обращенное к ней и утром, и днем, и вечером: «Пичужка моя!..»
В экспозиции музея Таня пробыла недолго, меньше недели: ее буквально замучили своими ласками посетители… Теперь в светелке осталась от Тани пустая клетка, сделанная мною по старинному образцу…
Когда в 1902 году замечательный русский скульптор Сергей Тимофеевич Коненков приезжал в Михайловское, он как-то по-особому слушал здешних птиц. Он долго смотрел на игру голубя турмана в небе, на купание белых голубей в пруду, а прослушав пение канарейки Тани, растрогался чуть не до слез и сказал: «Знаете, про что здешние птицы пели Пушкину? Они пели ему про «чувства добрые», про рай, дорогу в который он искал всю свою жизнь. Михайловское и было для него раем. Незадолго до смерти он хорошо это понял и стремился только сюда. Лучше Михайловского он на всем свете места не нашел. Теперь его тень постоянно на страже у входа в этот рай… Вот что такое Михайловское!..»
Птицы хорошо отличают доброго человека от злого.
Пушкин был добрый и доверчивый человек и не мог не любить птиц, и они не могли не быть доверчивы к нему.
Вероятно, и при Пушкине в Михайловском огороде стояло чучело, чтобы отпугивать воробьев. Стоит оно и теперь, в виде этакого молодого столичного прохиндея: шест, на шесте куртка и штаны в модных заплатах, на голове грива, на гриве шляпа, а в кармане куртки поселилась… синица, и торчат из этого кармана головки орущих пичуг… Экое диво!
На усадьбе Михайловского вечером горят фонари. А в фонаре сидит на своем гнезде мухоловка. Хоть ей и жарко, но вольготно: и тепло птенцам, и не страшно, что ворона схватит и разорит ее семейство.
В центре усадьбы, там, где летом бывает почти полмиллиона паломников, растут густые кусты шиповника, жасмина, сирени, дикого винограда. За ними хорошо ухаживают, и они всегда в своей полной красе. И неудивительно, что почти в каждом из них летом живут и гнездятся птицы.
Однажды я сделал большую глупость. Обнаружив гнездо дрозда в кусте жасмина, растущем неподалеку от домика няни, я решил показать его во время экскурсии. Я подвел экскурсию к жасмину и, как фокусник, раздвигая ветви его, сказал: «А теперь, дорогие друзья, посмотрите, что тут делается!» Все были в восторге. А к птице пришла беда. Ее гнездо стали показывать другие экскурсоводы. Иные стали пальцами трогать гнездышко… Одним словом, началась суета, и дрозд покинул свое гнездо.
