Алексей Федоров - Большой отряд (Подпольный обком действует - 2)
На этом Володя Тихоновский прекращает рассказ, медленно скручивает козью ножку... Он ждет, конечно, вопросов. Повышает интерес у слушателей.
- А как же эта немка? Ты сказал командиру?
- Вы с батьком ушли, а как же мать? Ей от немцев ничего не было?
- Во-первых, - отвечает Володя, - у меня не только мамаша, но еще и младшая сестренка. А во-вторых, мы с отцом очень даже волновались. Их бы свободно могли расстрелять и сжечь дом. Но тут вышло так: два военнопленных, которые бежали из лагеря, наткнулись возле самой Корюковки на мину. Их разорвало. Люди с нашей улицы, человек двадцать, не меньше, дали в полиции подписку, что это мы. То есть, что взрывом убило отца и меня. Так и спасли мать и сестренку.
- Не узнали, что ли?
- Как это не узнали. Отлично узнали, что это не мы. Но есть у людей солидарность. Потому и работать можно. Потому-то я и мог ходить прямо среди самих немцев. Народ не выдавал. Сволочей все ж таки мало. Их издалека видно... Вот Лего и муж ее оказались форменными гадами. Мне наш комиссар, товарищ Рудой, приказал снова проникнуть в Корюковку и втереться в доверие к этой немке. Никогда мне раньше втираться не приходилось. Знаете, как трудно! Это все равно, что подружить с ядовитой змеей. Попробуйте-ка убедить змею, что вы ее уважаете. Я пошел к Лего в гости. Сидел там часа два. Эти супруги уговаривали меня выследить руководителей партизанского отряда. "Твоей маме дадут землю, а тебе очень хорошую, заграничную одежду и красивую немецкую медаль, а кроме того, за каждого пойманного коммуниста по тысяче рублей..." Попробуйте сидеть смирно и слушать такие слова. Я обещал супругам, что обязательно все сделаю. Только потребовал, чтобы за каждого пойманного коммуниста мне еще платили по пуду муки. Они поверили, что я торгуюсь. Согласились на полпуда. Хотели тут же вести меня к коменданту, чтобы я дал подписку. Еле отбрехался.
На следующую ночь товарищ Рудой и еще один партизан влезли к супругам Лего в окно. Я сперва начертил на бумажке внутреннее расположение комнат. Я просил Рудого взять меня, очень хотелось участвовать активно. Не вышло. Опять мне сказали, что для таких дел я маленький. Так было обидно. Я стоял на улице, чтобы в случае чего свистнуть. Через полчаса открывается дверь, выходят партизаны. "Все в порядке, Володя, пошли!" Они этих супругов кончили без выстрела. Нашли у них списки городских коммунистов и жен офицеров...
После этого мне был приказ действовать и дальше в городе. Я жил дома, но днем никуда не показывался. Батька принес мне рулон бумаги и говорит: "Пиши". Я целыми днями писал прокламации. Меня свели еще с одним парнишкой - Леней Ковалевым. Очень смелый паренек. Мы потом такие номера откалывали! Еще с нами был комсомолец Науменко, по прозвищу Боня. Тоже ловкий хлопец. Его из отряда погнали. Спал на посту. Если какое-нибудь живое дело - он может. А стоять на месте не хватает дисциплины.
К этому Боне пришли как-то ночью полицаи. Арестовали. Велели снять сапоги и штаны, приказали: "Иди вперед!" Он быстро пошел и сразу прихлопнул за собой дверь. Подставил полено. Так без штанов и удрал.
Сперва мы прокламации приколачивали к стенам домов молотком. Стучали громко. Нарочно, чтобы люди выходили и читали. Но это оказалось непрактично. Люди опасались и сразу же срывали лозунги и листовки со своих домов. Тогда мы решили клеить. Мать сварила клейстер. Мы клеили в общественных местах. Клеили даже в уборных. Там человек спокойно прочитает.
Потом нам доставили книжечки: "Как бороться с долгоносиком", "Трактор СТЗ-НАТИ". С виду совершенно невинные брошюрки. Первые две-три страницы действительно о долгоносиках и тракторах. А дальше обращение товарища Сталина к народу, обращение обкома партии, призыв идти в партизаны. Мы эти книжечки подбрасывали, а в базарные дни просто раздавали.
Я держал постоянную связь с отрядом почти два месяца. Выполнял многие задания. Но потом немцы принудили отряд отойти в леса. Я не знал уже, где наши. В Корюковку опять нагнали немцев. Полиция разнюхала, чем я занимаюсь. Пришлось уходить. Вот тут мне досталось. Я восемь суток бродил по лесу голодный.
Иду по лесной тропе, качаюсь от голода. Встречаю какого-то деда. Он взял меня ночевать, уложил на печь. Они со старухой ужинают, едят картошку и огурцы, а я стесняюсь попросить. Потом дед позвал к столу. Говорит: "Гордый вы народ, партизаны!" Мне приятно. А все-таки опасаюсь сознаться, что действительно партизан. Отнекиваюсь. Оказывается, этот дед заметил, что у меня под рубашкой граната. "Я, говорит, сыночек, понимаю, кого тебе надо. Партизаны вот в той стороне". И показал мне на лес, где областной отряд. На прощание подарил мне еще одну гранату.
Утром я пошел сюда. И получилось так, что я оказался в нейтральной зоне - между немцами и вами. "Ну, думаю, пропал". И решил, будь что будет, полезу к вам. Лучше от партизанской пули погибнуть, немцы бы меня, наверное, пытали...
Володя Тихоновский, несмотря на свой малый рост, стал отличным бойцом. Он был одним из инициаторов комсомольского движения за овладение всеми партизанскими профессиями. Ходил в разведку, изучил в совершенстве пулемет, миномет, противотанковое ружье. Участвовал в нескольких подрывных операциях на железных дорогах. Кстати сказать, за три года жизни в партизанском отряде Володя очень окреп и вытянулся. Теперь его уж никак не назовешь малышом.
Но приходили в отряд не только люди с чистой совестью. Пришел хлопец, лет семнадцати, Тимофей Фамилию его называть не стану, зачем молодому человеку портить жизнь воспоминаниями об этом эпизоде.
Тимофей - хлопец видный, плечистый. А на заставе - расплакался.
- Чего ревешь, дурень?
- Вы меня бить будете.
- Значит, заслужил? Рассказывай-ка, брат, за что тебя бить?
- Ведите до командира.
Повели его в особый отдел. Такой к тому времени создали специально для борьбы со шпионажем. Во главе этого отдела стоял Новиков. Пока Новиков задавал ему общие вопросы: откуда пришел, сколько лет, кто родители, Тимофей отвечал довольно бойко.
- Теперь, - сказал в заключение Новиков, - выкладывай, зачем пожаловал.
Тут Тимофей опять расплакался.
- Мамку тебе, что ли, позвать?
- Визьмить мене до себе. В партизаны. Не можу я бильше у нимцив.
- У тебя, брат Тимоха, на душе не все что-то ладно. Говори-ка правду. В полицию поступил?
Проницательность Новикова поразила Тимофея.
Он с минуту молчал. Потом буркнул:
- Виновен я. Бийте. Я бил и меня бийте.
- Тебя начальник к нам послал?
- Ни, сам.
Он клялся и божился, что в полицаи был завербован силой. И никому вреда не делал, только строем шагал и винтовку чистил.
- А вчера вызвал мене начальник и в сарай послал. Там пять чи шесть нимцив стоят. И Василь Коцура к лавке ремнями пристегнут. Хороший такий хлопець - Василь, дружок мий... Вин кузнецом у нас. Гляжу, морда у него сильно побита, кровь с носа капае. Так жалко мени его стало...
