Михаил Лямин - Четыре года в шинелях
Мы могли попасть и в горы Кавказа, и в Калмыцкие степи, и под Воронеж в самое пекло. Нас могли бросить и по старому адресу - на Калининский фронт. Все зависело в конце концов от того, насколько скоро будет остановлено наступление немцев на юге, как быстро будет подготовлен контрудар. Словом, насколько удачно повторится прошлогодняя история под Москвой, когда враг был обращен в бегство буквально с десятого километра от столицы.
Что-то подобное должно произойти и нынче. Не могут германские дивизии наступать беспрерывна, силы их непременно на каком-то этапе должны иссякнуть. Угадать приближение этого этапа, не допустить врага к жизненно важным центрам, собраться с силами для ответного удара - военное искусство. Промедление здесь смерти подобно.
Таким решающим рубежом на советско-германском фронте, по всему видно, становилась Волга. Уйти нам за нее, значит, открыть дорогу немцам на Москву. На путях к великой русской реке сейчас и шло обескровливание немецкой армии.
Так говорили солдатам политработники и командиры. Так понимали сами бойцы, внимательно следя за сводками Совинформбюро и газетами.
За год наш солдат вырос неузнаваемо. Если прошлым летом он порой был склонен к панике, к пессимистическим настроениям, то сейчас, несмотря ни на что, выглядел Ильей Муромцем. Год войны обогатил советского человека не только опытом, но и мудростью, политическим и духовным просветлением. Во многом помогли армии и народу литература и искусство. В газетах были напечатаны повесть "Радуга" Ванды Василевской, "Наука ненависти" Михаила Шолохова, рассказы и публицистические статьи Алексея Толстого, Бориса Горбатова, Ильи Эренбурга.
Да, теперь мы умели воевать не только винтовкой, но и сердцем. Мы научились ненавидеть врага. И этот второй навык в совокупности с неимоверно возросшей военной мощью нашей армии делал нас непобедимыми. Теперь, пожалуй, действительно, мы могли говорить, что потеря южных городов и станиц не имеет решающего значения (хотя это были ужасные потери), потому что за спиной их уже поднималась непреоборимая сила. Нам было понятно, что если произойдет поворот на юге, немцы обязательно получат удар и на севере, и. возможно, как в прошлом году, вернее, в январе этого года, авторами его будем мы.
А пока учиться и учиться, уставать, потеть, осваивать новое оружие. Тон задавали фронтовики. В прошлом году все были равные, необстрелянные. Нынче разница между бывалым и новеньким солдатом огромная. Первые ведут вторых. Порой грубовато, без церемоний, с подковырками. Не дает житья сонулям, тюленям, зевакам связист Алексей Голубков. Чуть где застопорка, он тут как тут.
- Ну что, тяжела шапка Мономаха? Надо было каши меньше есть. Или:
- А ну, подтяни животы. Пятки вместе, носки врозь - буду принимать парад.
- Молодец, Голубков! - похвалит комиссар Коровин.
- Вы только чуть повежливее, - просит, а не приказывает командир дивизиона Поздеев.
- Ну их к шутам, этих молокососов, - по-своему советует другу Михаил Ипатов.
И опять все идет чин чином.
Голубков по характеру явно сродни нашему Степану Некрасову. Таким был еще Николай Корепанов. Немного смахивал на связиста Георгий Попов. Из новичков горячи и остры на язык комиссар артдивизиона Иван Коровин и командир батальона Михаил Яковлев. Комдив даже иногда вынужден делать им замечания.
- Всем вы выдались, солдаты, - скажет наедине полковник. - Только ругаетесь порой зря.
- Привычка, товарищ полковник, - расплывается в улыбке широкое, как у девушки, лицо капитана Коровина.
- Кем работали в гражданке?
- Токарь я, заводской.
- Заводской-тульской?
- Так точно, товарищ полковник, как в воду глянули. Тульской я, самоварщик, пулеметчик...
Вот и попробуй поговори с таким по строгости. Хочешь не хочешь, сам рассмеешься. Да тем более и сердиться-то особенно не за что - хорош комиссар Коровин.
Жесток и беспощаден к нарушителям дисциплины и лентяям комбат Яковлев, он прямо так и говорит:
- Вы меня не учите, как разговаривать с солдатами. Покажет бой, чей батальон пойдет под огонь, а чей будет кланяться пуле-дуре...
И он действительно выжимает пот из бойцов своего батальона. Сам устает как черт, но и пощады никому не дает. Командир полка Корниенко уважает комбата Яковлева.
Вроде бы немножко чужим стал в артполку майор Засовский, командующий артиллерией дивизии. Бывать в полку ему приходится реже. И все-таки Засовский заскакивает к пушкарям каждый день, иногда перед самым отбоем. И больше, конечно, в дивизион своего любимчика, теперь уже капитана Григория Поздеева.
Под Кимрами не стало места для учений широкого плана. Кругом поселки и города. Дивизию решили перебросить под город Нарофоминск, в семидесяти километрах юго-западнее Москвы. Быстро погрузились в вагоны, быстро доехали и так же быстро расположились в лесу.
Теперь было как в Удмуртии. Разница - готовые землянки и блиндажи. Тут год назад проходил фронт, и все носило следы недавних сражений.
Политработники сходили в город и разузнали историю боев в этих местах. Оказывается, здесь держала оборону известная всему миру Первая Московская мотострелковая дивизия генерала Люзикова. Дивизия генерала Панфилова сдерживала натиск врага по Волоколамскому шоссе, а эта - здесь, у Нарофоминска. Этим двум дивизиям и было первым присвоено звание гвардейских, а генералы Иван Васильевич Панфилов и Александр Ильич Люзиков стали первыми комдивами-гвардейцами.
До этого из газет все знали, что 28 гвардейцев-панфиловцев стали Героями Советского Союза. Теперь к их славе прибавлялись героические дела Московской мотострелковой дивизии. Рассказы об этом очень помогали нашим солдатам в боевых учениях.
Враг из Нарофоминска был выкинут молниеносным ударом.
- Вот так будем действовать и мы, - говорил товарищам командир взвода противотанковых ружей, старшина Николай Романов.
Да, у нас появились нынче и такие ружья. Имеются и полковые пушечки. Все они сделаны на Урале. Уж, конечно, теперь немецким танкам не застать нашу колонну на марше врасплох, как это было прошлой зимой недалеко от Ржева.
Война уносит много жизней и материальных ценностей, но она же обогащает. Мы изменяемся в своем качестве, мужаем, шлифуемся.
Идут занятия по всем правилам боевого Устава. Стоит сухая осень. Убирают урожай. Поступают весточки из родной Удмуртии. В республике отлично работают старые заводы, не отстают и новые - эвакуированные, теперь они стали нашенскими.
А на юге бои уже у города Моздок. Немцы приближаются к Сталинграду. Все внутри кипит. Дивизия хоть завтра готова выступить на фронт.
Дороги, дороги
В середине октября погрузились в теп - лутки. Нас вывели на Московскую окружную дорогу. Пятый день стоим на какой-то окраине столицы.
