Александр Никонов - Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.
Горе от ума
– А книжки свои вы сами пишете или как Ельцин?
– Я книги пишу сам. Даже речи свои пишу сам. Обычно начальникам пишут спичрайтеры. От этого начальники тупеют, деградируют. За них же думают другие! А они, как куклы, озвучивают чужие тексты. Выйдя на пенсию, начальники вдруг понимают, насколько они пусты. В суете текучки они не думают, не читают книг, только отдают команды.
Кстати, у меня есть своя теория коррупции. Она гласит, что взятки берут только глупые начальники. Они не надеются после отставки найти себе работу и стараются побольше нахапать. А умные знают, что будут востребованы всегда, им незачем брать взятки. Значит, во власти должны быть умные люди. Тогда будет меньше коррупция. Нормальная теория?
– Хорошая очень. Только надо формулы еще написать, чтобы формализовать ее.
– Да и так неплохо.
Немцов и рубашка
– Слушайте, вы такой сугубый прагматик. Неужели никогда не сталкивались с непознанным и необъяснимым? С предсказаниями, например. Вот кучерявому Пушкину цыганка нагадала, что его убьет белобрысый паренек в 37 лет. А вам, молодому, кучерявому, никто ничего не предсказывал?
– Моей матери в Сочи предсказали, что ее сын станет всемирно известным человеком. И вообще, меня никогда не покидает чувство, что я родился в рубашке. Со мной, что бы ни случилось – все всегда к лучшему.
ВАНЯ…
Портрет Ивана Охлобыстина
Мы встретились в одном из баров на Новом Арбате. Не скрою, мне было приятно видеть Ваню, когда-то мы вместе работали в безвременно почившем журнале «Столица» и с той поры не виделись. Встречу в баре назначил именно Охлобыстин, пропустив ради нее какое-то собрание: «Посидим, поговорим. Я башляю!»
Опоздал он совсем ненамного, извинился, просмотрел меню, огорчился, что все очень дорого, и заказал два стакана чаю и себе водки. Насыпал в водку черного перца, а перед тем как приступить к трапезе, перекрестил водку и чай: «Господи, благослови!» После первой Охлобыстин заказал себе вторую водку и в нее тоже насыпал перца.
– Слушай, Вань, давно хочу узнать, почему газеты упорно называют тебя… как это… символом поколения, кажется. Ты что, наркоман, что ли?
– Нет. Для меня самого это загадка. Меньше всего я хотел бы быть символом поколения. Символом эпохи – еще куда ни шло. А поколение – это так аморфно. Я не верю в поколения. Я знал 90-летних детей и 16-летних стариков.
До того, как стать попом, Иван зарабатывал политическим пиаром. Одному кандидату придумал лозунг: «Я не верю в „Макдоналдсы“, я верю в русские пельмени!» И этот кандидат выиграл выборы, хотя, по признанию Охлобыстина, был полным нулем. Кстати, Пелевин перед написанием «Generation П» имел с Иваном множество бесед и консультаций.
– Началось все в 1993 году, когда на меня вышел некий кандидат и я ему помог избраться в одном северном крае. Как правило, все политкреативщики – шакалы, мародеры. Никто из них на самом деле не заинтересован в том, чтобы выбрали его кандидата. Я знал одного политкреативщика, который одновременно работал аж на трех депутатов в одном округе. То есть он боролся сам с собой!
Был у Охлобыстина в жизни период, когда он выдвигался кандидатом в депутаты от одной небольшой экологической партии.
– А почему ты от экологистов выступал тогда, а не от «Яблока»?
– Не-ет. У «Яблока» просто насосанные из пальца какие-то эти… И вообще они предатели. Они конкретные предатели! Они предали Россию сначала. А теперь они предали весь славянский союз. Понятно, что они против Лукашенко выступают, но уж больно оттуда натовские уши торчат. А НАТО наш враг. Если мы вступим в НАТО, потеряем независимость полностью. Сейчас нас используют по каналам финансовым, а тогда будут еще и по государственным. Нет, Россия сама сейчас в состоянии мобилизоваться и опять создать великую державу.
– А что значит «нас будут использовать»? Как?
– Будут сливать сюда отходы со всего мира. Мы не сможем уже принимать никаких самостоятельных политических решений, нам будут диктовать, что делать в собственном государстве. Рано или поздно это закончится кризисом, потому что у нас народ не любит этого. Понимаешь, здесь все дело в великой русской национальной идее. А она такова…
– О! Всю жизнь хотел, чтобы кто-то мне рассказал про мою национальную идею. Я весь внимание.
– Очень просто. У каждой нации есть своя великая национальная идея, она одна и та же – купить, обольстить или организовать весь мир, возглавить его и сделать так, чтобы все жили в соответствии с устоями, ценностями и приоритетами этой самой нации. У немцев ценности – пиво и доброе накопление; у англичан – статус чаепития и торжество «рацио»… И только русская национальная идея другая, она заключается как раз в том, чтобы не дать реализоваться никакой другой национальной идее!
– Получается, что мы – нация разрушителей.
– В некотором смысле, да. Вот заметь, как только одна из наций достигает имперской мощи, одной из своих задач она почему-то ставит завоевание России. Просто инстинктивно они понимают, что Россия не даст им развиться больше. У нас погибли как политики Гитлер, Наполеон… Россия – это черная дыра наций. Мы даем миру развиваться гармонично, гася слишком забежавших вперед. Россия за этим строго следит, чтоб не забегали. Даже если в России останется всего один человек – калека с одной рукой, ногой, слепой и глухой, с одним ухом, все равно он не позволит развиться какой-нибудь нации до пределов мирового господства. Именно этим объясняется отсутствие у нас корпоративного духа. Вот, например, грузин дерется, и со всего района на его гортанные крики сбегаются другие грузины и начинают ему помогать. А для русского то, что русский с кем-то дерется, абсолютно не является позывом к корпоративному вмешательству и помощи. Этот запрет у нас на уровне ДНК. Мы собираемся вместе только тогда, когда есть опасность чьего-либо мирового господства. Вот тогда мы сливаемся в единый бриллиант, которым можно стекла резать. Мы идем на неоправданные жертвы, нам на все плевать при этом. В этом и есть великая русская идея. Ее символом может быть солнышко. Такое, знаешь, с кривыми лучиками во все стороны.
Наконец, эта экологическая партия, от которой я выдвигался, была единственной, которая имеет в одном из пунктов установление монархии. Ибо без монархии в нашей проазиатской России ничего не будет. В России власть всегда персонифицирована. Даже вера персонифицирована. Русские верят в Христа не как в какого-то морального учителя, а в конкретного человеко-бога.
В России идея ничего не значит, для русского значима личность. Вот мы с тобой в дружеских, хороших отношениях. Ты убил человека, пришел ко мне. Я тебя знал столько лет! Конечно, я тебя спрячу! Я понимаю, что ты поступил плохо. Я тебя буду осуждать. Я буду раскаиваться, но – я тебя спрячу! Мы с тобой не связаны никакими обязательствами, но у нас есть давнишнее знакомство, ты для меня – близкий, в отличие от всяких судей, прокуроров. И вот это мышление русского человека нужно просто направить в цивилизованное русло.
