Альфред Тёрни - Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942
В полдень того же дня в группу армий «Центр» поступил приказ по войскам, подписанный Адольфом Гитлером. «Солдаты Восточного фронта! За последние три с половиной месяца было сделано все возможное, чтобы приготовиться к этому последнему мощному удару, который до наступления зимы сокрушит противника… Сегодня начинается последняя решительная битва этого года!»10
Поздним вечером в своем штабе фельдмаршал фон Бок записал в дневнике: «Наступление проходит согласно плану по всему фронту группы армий. На самом деле мои войска продвигаются так быстро, что мне интересно, попробуют ли русские использовать свои старые трюки или массово отступят»11. Потом фон Бок приказал Кессельрингу усилить воздушную разведку на обширных подступах к Москве. Тем же вечером Гальдер также оставил в своем дневнике запись: «Группа армий «Центр». Главные силы группы армий перешли в наступление («Тайфун») и успешно продвигаются»12.
На протяжении первых дней октября операция «Тайфун» полностью оправдала свое название. Хотя фон Бок и лично наблюдал за планированием и подготовкой этой «последней решающей битвы года», он не принимал участия в выборе кодового названия атаки. Выбор сделал лично Гитлер. С присущей ему склонностью к драматизму и сенсационности фюрер знал, что это название произведет психологический подъем как среди испытанных в боях ветеранов группы армий «Центр», так и среди военнослужащих, еще не испытавших потрясение от безжалостной Русской кампании, которых перебросили сюда из Франции, с Балканского полуострова, даже из Норвегии, чтобы возместить потери фон Бока. Фон Бок вспоминал личный разговор с Гитлером десятью месяцами ранее, в декабре 1940 года. Пока фельдмаршал был прикован к постели во время одного из визитов Гитлера, он выразил глубокую уверенность в том, что русские будут отчаянно сражаться за свою столицу. Но Гитлер нетерпеливо отверг такую уверенность фон Бока. «Они будут думать, что их смел ураган!» – такими были слова Гитлера13.
В своем штабе 2 октября, читая первые донесения о продвижении войск своей группы армий «Центр», фон Бок размышлял над тем, что тайфун и ураган являются разными силами, но и тайфун может произвести такой же разрушающий опустошительный эффект, как и ураган – если он ударит в нужных местах.
3 октября в Берлине Гитлер обратился к рейхстагу. В речи, продолжавшейся более двух часов и сопровождавшейся частыми аплодисментами и выкриками «Хайль!», он детально подсчитал успехи германского оружия, которые были достигнуты в войне с Советским Союзом начиная с 22 июня 1941 года. Значительная часть европейской части СССР, почти 100 миллионов людей и более семидесяти процентов русских индустриальных и коммуникационных центров, как утверждал Гитлер[67], были теперь под контролем Германии. В завершение он сделал заявление, которое оказалось довольно большим преувеличением: «Сорок восемь часов назад началась битва огромнейших масштабов! Противник сломлен и никогда больше не восстанет!» Через германское радио эти слова были переданы по всему миру14.
3 октября танки Гудериана ворвались в Орел, откуда хорошая дорога вела в Москву, находившуюся в 380 км по шоссе. Германские танки так внезапно для русских появились в городе, что по улицам еще разъезжали трамваи. Русские планировали эвакуировать из Орла оборудование заводов, но у них не хватило на это времени. «По улицам, начиная от фабрик и заводов и до самой железнодорожной станции, повсюду лежали станки и бесчисленные ящики с заводским оборудованием и сырьем», – писал Гудериан15.
В то же время другая мощная танковая колонна 2-й танковой группы (с 5 октября армии) Гудериана, 48-й корпус Лемельзена, приближалась к Карачеву. По получении этих новостей фон Бок приказал Гудериану наступать на Тулу16. Тем не менее в течение двух часов фон Бок начал испытывать первые признаки разочарования в новом наступлении. Главное командование сухопутных войск отменило его приказ Гудериану, приказав бросить большие танковые силы на Брянск, где в соединении с немецкими войсками 2-й армии, продвигающимися с запада, должно было быть организовано большое окружение русских войск. Теперь фон Бок должен был принять жизненно важное решение. Тула была важным индустриальным и железнодорожным центром; ее падение привело бы к наиболее ощутимому удару по русской обороне к югу от Москвы17.
С другой стороны, перспектива уничтожения большой группировки русских войск в районе Брянска была также заманчива. Она обещала тот же успех, не менее впечатляющий, чем те, которыми характеризовалась кампания группы армий «Центр» в первые недели вторжения. Более того, донесения, направленные в штаб фон Бока, показывали возможность организации другого большого окружения к западу от Вязьмы. Танки Гота и Гёпнера прорвались далеко в глубь русской территории, образуя с севера и юга кольцо окружения вокруг русской группировки между Ярцево и Вязьмой.
После долгих размышлений фон Бок решил, что окружения у Брянска и Вязьмы должны быть замкнуты, а запертые в них русские войска – уничтожены. Тогда фон Бок связался по телефону с Гудерианом и приказал ему направить необходимые танковые силы в северном направлении к Брянску. В то же время Гудериан должен был попытаться захватить Мценск и Болхов, два небольших города, расположенных в 50 км к северо-востоку и 56 км к северу от Орла соответственно. Такие же приказы в отношении Вязьмы он отправил Гёпнеру и Готу18.
Решение фон Бока согласиться с Главным командованием сухопутных войск и сосредоточиться на уничтожении русских сил в котлах под Брянском и Вязьмой, а не продолжать безостановочное наступление на Москву является предметом споров. Ранее фон Бок был не прочь высказать несогласие, когда считал, что его решения и действия как командующего огромной, обширной и сложной военной силой важнее, чем мнение тех, из командования. Почему он не поступил так в этот раз? Имела ли возможность окружить русских и нанести им тяжелое поражение под Брянском и Вязьмой такую большую привлекательность? Фон Бок обещал Гитлеру, что его войска войдут в Москву в начале ноября. За последние недели он придавал большое значение времени, как одному из важнейших факторов в битве за Москву. Мог ли он на какой-то момент упустить из виду этот наиболее важный фактор? В некоторых секторах на фронте фон Бока русское сопротивление становилось более жестким и отчаянным; авиация Красной армии даже несколько раз бомбила Орел в тот же вечер, когда войска Гудериана взяли этот город, нанеся ущерб как немцам, так и русским. Но имелись признаки и того, что русский фронт рушится и что танковые колонны фон Бока могли оказаться в Москве в середине октября, опережая график самого фельдмаршала. Некоторые русские историки, анализируя этот критический для их страны период, с этим соглашаются19.
