Семен Гудзенко - Завещание мужества
Парад. На пыльной площади выстроены солдаты, только-только вернувшиеся с учений. Торжествен и праздничен весь ритуал этого полевого парада. Командир на коне объезжает строй, немногоголосое, но твердое «ура» провожает его. И вот оркестр и мальчики-сигналисты открывают музыкой парад. После парада командир жмет руки всем офицерам. До этого уходит с плаца оркестр, и его мелодия, все затихая и затихая, навевает грусть, как всякое расставание…
* * *Прошли перевал. В городе готовились к встрече. У ручья мылись и брились после последнего рассветного перехода солдаты и офицеры. Выжидание было томительное. Жены приходили узнавать, девушки в школах и вузах по нескольку раз рассыпали и снова собирали букеты осенних цветов. И вот в 2 часа у обелиска Победы собрались горожане по обеим сторонам улицы, и наконец-то показались первые машины. Грянул оркестр. И полетели в руки, в грудь, в головы бойцам букеты, пачки папирос. Цветы, не долетая, падали на мостовую, и их снова бросали солдатам. Приподнятое настроение горожан оттеняло улыбчивую гордость хорошо поработавших солдат.
Воспоминания друзей
…Мы нашу дружбу берегли,
как пехотинцы берегут
метр окровавленной земли,
когда его в боях берут.
С. ГудзенкоРасул Гамзатов
Памяти Семена Гудзенко
В поэмах и сказках мы ищем героев,
Из песен мы их имена узнаем,
И лишь потому, что он рядом с тобою,
Героя не видим мы в друге своем.
Порою мы многого не замечаем,
У нас притупляются сердце и глаз.
И другу мы песни свои посвящаем,
Когда он не слышит ни песен, ни нас.
На зов мой ни слова. На зов мой ни звука…
С могильных цветов опадает пыльца.
Ужели нужна лишь такая разлука,
Чтоб друга, поняв, оценить до конца!
В простреленном ватнике, бритоголовый,
Мой друг и ровесник, пришел он ко мне.
И веяло жизнью от каждого слова
Стихов его первых, рожденных в огне.
Бродили мы с ним по Москве до рассвета
И после валились, усталые, с ног.
Он в гости в аул наш приехать на лето
Дал слово, да слова сдержать уж не смог.
Я путаюсь вновь в переулках Арбата,
Где с ним мы когда-то бродили не раз.
Мне слышится голос его глуховатый,
Как будто он рядом шагает сейчас.
К. Лазнюк, командир отряда ОМСБОН
Боец-комсомолец
ОМСБОН[3]. Ее отряды формировались в первые дни Великой Отечественной войны на столичном стадионе «Динамо». В нее шли коммунисты и комсомольцы, главным образом студенты, спортсмены Москвы и Московской области, шли по путевкам ЦК партии и ЦК комсомола. Наставниками и воспитателями молодежи, вступавшей в бригаду, были офицеры-пограничники и чекисты.
По поручению командования 28 июля 1941 года я сформировал отряд. Одними из первых в отряд пришли студенты-ифлийцы Гудзенко, Юдичев, Вербин, Мачерта, Шаршунов, Лукьяненко и многие другие. Они стали костяком отряда.
В отряде числилось 120 бойцов и офицеров. На учебу командование отвело три месяца. Чтобы освоить программу занятий в мирное время, потребовалось бы девять месяцев. Нам прислали преподавателей из военно-инженерной академии и института физической культуры. Мы создали отделения, взводы и приступили к занятиям. Начали усиленно готовиться особенно по тем дисциплинам, которые нужны бойцу-разведчику, партизану в тылу врага. Изучали военную технику, отечественную и трофейную, радиосвязь. Кроме того, каждый должен был научиться водить мотоцикл, автомашину, танк, самолет. Мы готовили солдат-универсалов.
Семен Гудзенко был первым номером ручного пулемета и командиром отделения. За короткое время он хорошо изучил материальную часть оружия и теорию стрельбы. Позднее, в боях Гудзенко со своим «дехтярем» — как он называл свой ручной пулемет — многим спас жизнь, не раз выручал своих товарищей при выполнении боевых операций. Товарищи знали: на Семена можно положиться, он со своим «дехтярем» не подведет.
Отряд наш делал большие переходы — по 40–50 километров в сутки, при полном боевом снаряжении форсировал реки, люди очень уставали, но нытиков у нас не было.
Семен был любимцем в отряде, хорошим товарищем. У него всегда были при себе томик Маяковского, Блока или Асеева, ну и собственные стихи. Семен читал стихи на привалах, на марше. Песню, написанную Семеном, «В бой за красную столицу, москвичи!» пели все подразделения бригады и воинские части, оборонявшие столицу. Он писал стихи о боевой жизни отряда, о службе солдата, разведчика, партизана, которые печатались в бригадной газете.
Москва была объявлена на осадном положении, и наш отряд стал нести комендантскую службу в столице. Бои шли на ближних подступах к Москве. Москва была боевая, фронтовая, суровая. И вот наконец настал наш черед идти защищать столицу. Был получен приказ выехать на Калининский фронт для выполнения спецзадания. Отряд минировал мосты, железнодорожные станции, склады, взрывал и отходил последним, вел разведку.
Семен Гудзенко не расставался с пулеметом, обеспечивал и прикрывал отход товарищей. Он проявил себя в бою смелым, бесстрашным воином. Семен воевал не только пулеметом, гранатами, миной, но и пером. В перерыве между боями он вел дневник, куда записывал основные моменты боя и боевые подвиги товарищей.
6 декабря 1941 года начался разгром немцев под Москвой. Фашисты панически отступали. Отступая, враг цеплялся за каждый населенный пункт, за каждую высоту, создавая сильные опорные пункты, концентрируя новые силы в районах Калуги, Брянска, Смоленска для нового наступления на Москву.
Бригаде была поставлена задача — забросить отряды в тыл врага, в районы Калуги, Брянска, Смоленска, чтобы уничтожить коммуникации, помешать осуществлению вражеского плана наступления на Москву.
В районе Сухиничи — Думиничи были заброшены 4 отряда и в их числе мой. Бои мы вели жестокие. Отряды несли большие потери.
Смерть пощадила Гудзенко.
Семен Гудзенко остался в моей памяти человеком высокой коммунистической морали, широкой культуры, большой души, бесстрашным бойцом-комсомольцем.
Илья Давыдов, врач батальона 2-го полка бригады особого назначения
Начало пути
Даже теперь, спустя много лет, я вижу его живого и беспокойного, а за каждой его строкой из блокнота или стихотворения — бурю событий и множество юношей, которые окружали Семена и с которыми мне выпало счастье вместе встать на защиту Родины. Гудзенко протестовал против войны всем сердцем, всем своим существом и потому, что протестовал, — воевал. Я познакомился с Семеном в один из сентябрьских вечеров сорок первого в Челюскинской, где размещался наш батальон.
