Лариса Максимова - Великие жены великих людей
Шла война. Из военной жизни Нина помнит девушек-летчиц в пилотках, которые управляли «Мессершмиттами» и бросали на людей бомбы. Эти летчицы так низко направляли свои самолеты к вагонам поезда, в котором семья вместе с другими пассажирами ехала в эвакуацию, что можно было легко разглядеть их лица. Эти лица врезались Нине в память. В теплушках было огромное количество вшей, она столько потом в жизни не видела. «Теперь, — говорит, — когда вижу евро, сразу вспоминаю как те вши вереницей ползут. Знак евро — просто настоящая вошь нарисованная». Во Фрунзе, где жили в эвакуации, самым интересным были верблюды. Как они коварно плевались. Идет этот верблюд такой спокойный, невозмутимый, потом вдруг быстро оборачивается и… тьфу прямо в лицо. А слюна у него такая вязкая, отмыть невозможно. Вспоминается из всего военного ужаса почему-то смешное и трогательное — как мама (красавица, из немецких дворян) обматывала руку тряпкой и совала эту руку в топку, чтобы сварить кашу в котелке. И ничего ей не делалось. А какой-то мужик попробовал сунуть, у него вся рука обгорела. Жили в гараже, потому что другого жилья не было. Машины, масло, бензин. А еще мухи. Дизентерия началась, потом однажды чуть не погибли… Выжили только благодаря маме, ее характеру и силе воли. Время было тяжелое, а вспоминается все светло, с легкой грустью. Вспоминается не война, а детство…
* * *Когда папа умер, я вышла замуж за Сашу Аронова. Не очень хотела выходить, а вышла. У него тоже не так давно умер отец, и это нас сближало. Я очень тосковала по папе, и мне казалось, что Аронов меня как никто другой может понять. Саша — замечательный поэт, песню «Если у вас нету тети» на его слова знают все, она звучала в фильме «Ирония судьбы». Он работал в газете «Московский комсомолец», был блестящим журналистом, очень общительным, интересным человеком. Еще он был умным и талантливым, так здорово говорил — красочно, остроумно, — всех знал и все мог объяснить. Но главное — он был в меня сильно влюблен. Мама даже говорила, что Сашка готов в лепешку за меня разбиться. Так, наверное, и было. Ведь я ему много горя принесла, а он ничего, терпел. Был вот так ударен одним человеком на всю жизнь. Это, между прочим, счастье для того, кто ударен. Но это я лишь сейчас поняла… А тогда я только и понимала, что очень хороша собой, достойна самой лучшей любви и всех этих ухаживаний невероятных, да и вообще — впереди целая жизнь. Можно и замуж выйти, раз уж он так добивается, а там посмотрим… Кроме того папа меня воспитывал в строгих правилах.
Нина Андреевна с мамой, Ниной Каспаровной
Мне вообще всегда нравились умные. И талантливые. Если честно, больше всего мне нравились поэты, потому что, несмотря на то, что я училась в техническом институте, очень интересовалась поэзией, да и вообще литературой. Шекспиром, Гете, Гейне. Тогда были в моде разные литературные объединения и кружки. В них собирались поэты и их поклонники, читали стихи, обсуждали, разговаривали. Кстати, мы с Сашей Ароновым там и познакомились — в литературном объединении «Магистраль». Мне очень мешало, что у меня нет мечты о какой-то профессии. Я ничего такого особенного не хотела, в отличие от Наташки, которая всегда стремилась стать химиком, опыты всякие делала прямо с детства. Она в химический и пошла. А я в первый попавшийся технический. А на самом деле, кроме поэзии и поэтов меня в то время ничего больше и не интересовало. А поэты интересовались мной. Потому что я была красивой и могла оценить их творчество.
Нина Андреевна. Пионерский лагерь. 1950 г.
И вот однажды мы пришли с Сашей и моей подругой Олей в кинотеатр «Ударник». Перед сеансом началось выступление поэтов. Такое тогда часто бывало, на этот раз приехали какие-то новые из Ленинграда. Человек шесть или семь. Мы их знать не знали и сели в последний ряд, чтобы поболтать до начала кино. Сидим. Они читают. И вдруг я услышала странный такой, слегка картавый голос.
Плывет в тоске необъяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада.
Просто потрясающие стихи, и голос завораживающий. Я спрашиваю у Саши: «Это кто?» Он отвечает: «Иосиф Бродский». Сашка же всегда все знал. Тогда я говорю Оле: «Пошли в первый ряд, жутко поэт интересный». Ну, мы и пошли, расселись, красавицы такие… Поэты эти ленинградские нас, конечно же, пригласили после кино «куда-нибудь»», а мы их повели на квартиру к Оле и ее мужу. Саша тоже с нами пошел, конечно. Там мы веселились и праздновали знакомство. И все опять стали читать стихи. Потом танцевали. Бродский, мне кажется, больше всех выпендривался и прыгал прямо до потолка. Ноги длинные, рыжий такой… Он мне потом сказал, что специально передо мной старался выделиться, а я — ноль реакции. Какой ноль? Я в него тут же и влюбилась. Мгновенно. И роман наш длился до его отъезда в Ленинград. А потом я поехала к нему, и меня всем миром собирали: косынку дала Оля, перчатки длинные еще кто-то, пальто у меня было свое ничего себе… Бродский был поразительный во всем, очень необычный. Очень образованный, независимый совершенно. И какой-то хрупкий одновременно. Такое сочетание высокомерия и робости вдруг. Ну и, конечно же, стихи! Гений. Как можно было в него не влюбиться? Сколько мы прошли с ним по Ленинграду… Куда-то ездили ночью на пароходе, на вечера поэтические ходили. Саше я, конечно, во всем призналась. Хотя чего тут было признаваться — все только и говорили, что о нашем романе. Но и у Бродского я была не единственная. Уже существовала эта Марина Басманова, я вклинилась в их роман. Может быть, они поссорились перед его приездом в Москву, может, еще что-то, но вскоре Марина возникла снова и… у нас все закончилось. Я уехала в Москву, а Бродский остался в Питере. Мы потом с ним еще много раз встречались. А в 89-м году я поехала с сыном в Америку и познакомила его с Бродским. Я запомнила, как Иосиф сказал тогда что «Гудзон — это моя Нева». Рассказал мне как умерли его родители. Я их хорошо знала, часто в доме бывала до и после отъезда Бродского. И все. Конец истории.
Нина Андреевна. 1956 г.
Но разве в двадцать пять лет может одна любовная история закончиться так, чтобы не началась другая? Потом — рождение сына, развод с мужем… Нине надо было растить ребенка, полагаясь лишь на себя. Кормить его, водить в детский садик, самой на работу успевать… Еще нужно было закончить диссертацию и вообще как-то жить. В один момент из молоденькой красотки — умной, образованной, начитанной, совсем даже не легкомысленной, просто так получилось — Нина превратилась в одинокую женщину с ребенком на руках и проблемами…
