Филипп Бобков - Последние двадцать лет: Записки начальника политической контрразведки
Б. Вы знаете, замки и существуют для того, чтобы их вскрывали. Но 60-е годы — это уже не сороковые годы и даже не 50-е.
К. Но переписываться люди боялись. И не дай бог выйти замуж за иностранца, да?
Б. Кто боялся, а кто переписывался, даже тайнописью. Тут по-всякому было. Но то, что в это время активно создавались нелегальные группы, которые боролись со строем, стало реальностью.
К. И были такие группы?
Б. И были такие группы, и их создавали. А между прочим, вот сейчас часто вспоминают Прибалтику. Это, между прочим, послевоенные годы, 50-е. Ну, это там, в Москве замуж нельзя было выйти, а вот до середины 50-х годов в той же Прибалтике действовали так называемые «лесные братья», которые в подполье были и боролись со строем, совершали террористические акты, а оружие, средства они получали от американских и английских спецслужб. Шли же туда катера с оружием. То есть шла поддержка этих сил. Были они ликвидированы, эти силы, ушли в прошлое, но не исчезло одно из направлений «холодной войны»: это создание подполья на территории Советского Союза, которое могло бы работать против строя. Ну и как там, по каким-то деталям можно об этом говорить, но в принципе они добились и не только подполья, а, в известной мере, и легализации его. Как и почему это произошло — тема, так сказать, другая. Но вот план, я возвращаюсь к плану «Лиоте», как раз ставил эту задачу, задачу того, чтобы разрушать идеологическое сообщество, единство общества и добиваться того, чтобы в Советском Союзе созревали силы, способные бороться с существующим строем. Было много документов, из которых вытекало, что «нас в данном случае интересует не столько ликвидация большевизма, сколько существенная и коренная реконструкция, коренное изменение, конструктивное изменение в строе в Советском Союзе». Тут разжигались антисоветские настроения, и сплачивались те кто готов был вступать в такую борьбу. В конечном счете они нашли эти силы, и естественно, что Советский Союз был разрушен с помощью этих сил.
К. Простите, а не кажется ли вам, что гибель Советского Союза — это наше личное дело, мы не смогли дальше так жить по-старому, как жили. Почти по-ленински: «низы не хотят, верхи не могут», — та революционная ситуация, которая была в 17-м году. То же самое, наверное, назрело у нас в начале 90-х годов?
Б. Ну, она, может быть, и назревала, эта ситуация. Видите, если говорить о…
К. Да еще до перестройки. Вспомните, кто нами руководил.
Б. Понимаете, это вы выходите на тему причин гибели Советского Союза. К. Причины?
Б. Это особая тема, и о ней можно поговорить, не только, так сказать, вспоминая кого-то. А причины были, причины серьезные, глубокие причины, и, конечно, кроме того, что были причины, связанные с развитием государства. Тут целый ряд вопросов, о которых можно говорить, вспоминая прошлое, но главный вопрос был в том, что Западом использовалось все то, что можно было использовать с точки зрения негатива в Советском Союзе. Все это использовали для того, чтобы создавать ту базу или сплачивать тех людей, которые готовы были бороться против существующего режима.
К. Но тем не менее люди, которые побывали в годы войны в Германии, люди, которые видели, как можно жить, когда каждый имеет свою отдельную комнату, как можно жить тогда, когда, скажем, речь идет не о военной Германии, а Германии, которая начала с нуля, Германии, разделенной на зоны, на советскую зону, на американскую зону. Люди, которые ездили случайно, это единицы были, в загранкомандировки, понимали и видели, что можно жить несколько иначе…
Б. Все правильно. Люди понимали, что жить можно иначе, поэтому сегодня они вспоминают, как они жили в условиях бесплатного образования, бесплатной медицины, что они не переживали за свое будущее, потому что они знали, что с голоду не умрут, даже если у них нет денег.
К. И получат квартиру, когда подойдет очередь.
Б. Да, и люди сейчас об этом очень многие вспоминают. И это то, чего, так сказать, может быть, они не видели в Германии. И если бы мы жили в несколько иных условиях, понимаете, в условиях, когда нам не приходилось бы много тратить денег или средств на то, чтобы защищать страну. Это имеет тоже значение. Потому что когда мы говорим о предвоенном времени еще, вот там у нас и то было и се. Но мы же тратили огромные средства на что? На то, чтобы победить в той войне, которая была неизбежной. И мы победили. Были ошибки, были изъяны. Я не хочу сказать, что мы все делали очень правильно и четко. Но мы делали все-таки то, чтобы государство существовало. Может быть, была беда в том, что мы уж очень долго победу праздновали. Мы все время думали, что раз мы победили в войне, то нас уже никто не сломит. Это в умах многих жило, да? Но тем не менее мы же все-таки жили, и люди были в массе своей обеспечены не так, как сегодня.
К. Но согласитесь, люди были все абсолютно одинаковы.
Б. Да.
К. Это действительно была, простите меня за слово, это была масса, Советский Союз. У кого что-то было сверх той самой нормы, которая была отпущена, дай Бог, как великое счастье, автомобиль, дай Бог, отдельная квартира, как великое счастье. Дача, ну, дай Бог, тогда, когда стали давать шесть соток, и появилась дача, как некое подспорье.
Б. Ну, да.
К. Остальное все было одинаково: одинаковая мебель, одинаковая посуда, одинаковые поездки, скажем, в санаторий, — все под одну гребенку.
Б. Ну, сейчас хорошо, сейчас и дачи, и все живут сейчас в коттеджах загородных. Вот вся масса населения уже понастроила себе этих коттеджей. Все прекрасно живут. Неизвестно только, куда девать миллионы беспризорников, которые сейчас на улицах.
К. Миллионы беспризорников и тех детей, которых сейчас оставляют в роддомах.
Б. И куда девать бомжей, которые сегодня забивают метро и ездят там дни и ночи. Это только в Москве…
К. Скажите, пожалуйста…
Б. Поэтому вопрос о том, что мы потеряли и что приобрели, — это вопрос, который, наверное, так, как мы сейчас оцениваем Советский Союз, будут оценивать через десять — пятнадцать лет те, кто будут оглядываться на нашу историю. Я сейчас не хочу вновь возвращаться к причинам того, что случилось с Советским Союзом. Может быть, мы на эту тему как-нибудь поговорим отдельно. Но все равно, все то, что происходило у нас в последние годы, вы говорите о революции, которая возникала. Но давайте посмотрим, какие были лозунги в этой революции. Ведь перестройка, допустим, в Советском Союзе началась с лозунга возврата к Ленину, началась с того, что мы должны строить социализм с человеческим лицом, началась с того, что мы улучшаем, так сказать, модернизируем социализм. Никто не говорил о том, что мы ликвидируем социализм. Поэтому в тот период времени, я не говорю о тех, кто стоял у власти непосредственно, а даже о тех, кто шел к власти, тема эта не снималась с повестки дня, тема социализма, и никто, так сказать, не говорил, что мы переходим в другую формацию…
