Владимир Голяховский - Американский доктор из России, или История успеха
Она ловким движением смахнула коробку в ящик и заулыбалась так же мгновенно и так же талантливо, как таможенник в Шереметьеве:
— Что же мне с вами делать… Дать полулюкс, что ли…
— Давайте полулюкс.
Номер был хороший, но когда я пошел в ванную принять душ с дороги, нашел там половину кусочка мыла и два маленьких вафельных полотенца. Кое-как вытершись, я достал подарки для тещи и ее мужа.
— Теперь везите меня к теще. А вечером я с вами.
— Будут все ребята из нашей старой компании, — сказал Вахтанг.
Дорогие мои друзья! Если я и скучал все годы хоть по чему-то, оставленному в Москве, так это были вы. Дружбу с вами я всегда считал одной из самых больших удач моей жизни, дружбу нашей молодости. Как много общих дум и чувств разделили мы в дружеском согласии за те тридцать лет, что были вместе. И радость новой встречи с вами была для меня как награда.
В Гнездниковском переулке, в квартире Вахтанга и его жены Марьяны, — восклицания, поцелуи, объятия, возбуждение. За одиннадцать лет в Америке я не обнимался так много и так крепко. Теперь нам всем было под шестьдесят, многие стали профессорами, у многих были внуки, некоторые овдовели, а некоторых и вовсе не стало… Собрались почти все: Борис Катковский, Инна Гурьян, Автандил Чоговадзе с женой Мариной, Софа Кантер с мужем Марком, Изя Зак с дочкой Наташей (она уже тоже доктор), Саша Калмансон, еще кто-то… Вопросы, рассказы, счастливые слезы, смех — сколько радости! У меня от счастья голова шла крутом. И, конечно, от тостов тоже. Стол был уставлен разными блюдами так тесно, что между ними даже рюмку невозможно было поставить. Да и ставить ее почти не приходилось.
Тогда я был единственным из всей компании, кто эмигрировал. И в течение вечера меня отводил в сторону то один, то другой из друзей и приглушенно говорил, что тоже хотел бы эмигрировать сам или чтобы дети уехали. И просили моего совета. Обстановка была не для серьезных разговоров, и я предлагал им зайти ко мне в отель.
Теперь уже больше половины из тех, кто был со мной в тот вечер, живут в Америке или в Израиле…
Ранним утром ко мне в номер кто-то нетерпеливо постучался. Вскочив с постели, не выспавшийся после вчерашних излияний и возлияний, я решил, что это Нил Кахановиц. Но нет, в номер почти вбежал мой закадычный друг Норберт Магазаник. Все годы мы с ним часто переписывались. Он был «отказником»: ему с семьей много раз отказывали в разрешении на выезд из СССР. Никакой к тому не было причины, но мало кому тогда давали разрешение (Норберта мучили потом еще два года).
Хотя от Нила не было никаких сведений, все равно надо было получать груз в Шереметьеве. За мной на двух пикапах заехали два молодых симпатичных доктора из ЦИТО, «племя младое, незнакомое».
В громадном пакгаузе кладовщик сказал:
— Груз ваш здесь, но вы должны заплатить пошлину, две тысячи семьсот долларов.
— Как заплатить пошлину?! Это пожертвования пострадавшим от землетрясения. Мне известно, что они пошлиной не облагаются.
— Вам известно, а мне неизвестно, что в ящиках. Дайте справку, что это пожертвования…
Я протянул ему ручку, чтобы задобрить. Кладовщик подобрел, но против почти трех тысяч долларов моя ручка не тянула.
— Что же мне делать?
— Пусть наше министерство здравоохранения подтвердит, что это пожертвования.
— Могу я от вас позвонить в министерство?
Вопрос был, конечно, наивный: я привык, что в Америке многое делается по телефонному звонку. Но тут была не Америка.
— Нет. Вывозить груз без письменной справки нельзя, за-пре-ще-но, — произнес он с ударением на каждом слоге.
Вот тебе и перестройка, о которой в Америке так много писали и говорили. Все «нельзя» и «запрещено» оставались в силе. За бумагой надо было ехать в министерство, где бюрократы заставят меня провести часы. Сегодня будет уже поздно получать груз. Но что делать — поехали обратно.
В старинном здании министерства, в Рахмановском переулке, мне пришлось долго ходить из кабинета в кабинет. Мелких чиновников ничем невозможно было пробить.
— Я привез груз на миллион долларов, и не могу его получить.
— Ну и что?
— Мне нужна справка.
— Ну и что?
Когда я сунул одному из них ручку, он сказал, что такую справку может подписать только заместитель министра, но сегодня его нет.
Назавтра с утра я поехал туда, но добился приема у заместителя министра только во второй половине дня. Всегда я терпеть не мог советских бюрократов от медицины.
Этот выглядел типично: с головы до ног лощеный, взгляд суровый, мимо собеседника, слова цедил сквозь зубы. Взамен благодарности за гуманитарную помощь и за мои усилия ее доставить, он лишь холодно меня выслушал. Не скрою, что и я разговаривал с ним не очень любезно. И подарков делать ему не собирался (хотя уверен, что он взял бы).
— Справку получите у моей секретарши, — процедил большой босс.
Секретарша долго не печатала справку, потом босс ушел на важное совещание. Мы с докторами были голодные, я повел их в соседний узбекский ресторан. Ребята ели жирный плов с наслаждением — молодые всегда голодные. Когда подошло время расплачиваться, они слегка загрустили: ресторан им был не по карману. Конечно, я заплатил.
— Владимир Юльевич, мы вам отдадим, ей-богу отдадим!
— Да что вы, ребята, для меня удовольствие накормить вас! Я когда-то сам был молодым и еще помню сумму своей первой зарплаты.
В их глазах мой авторитет поднялся еще выше.
Разомлев от еды и пива, они признались, что хотели бы поговорить со мной о том, как им приехать в Америку на стажировку.
— Как у вас с английским?
— Читаем и пишем, но разговорный пока слабый.
— Ладно, принесите мне ваши резюме, я постараюсь узнать, когда вернусь.
Восторгу не было предела.
С третьего захода в приемную замминистра я преподнес его секретарше косметический набор в коробке. И сразу возникла справка. Надо было мне догадаться дать взятку сразу.
В пять утра мне позвонил Кахановиц (он привык вставать рано):
— Владимир, наконец-то я нашел тебя! Понимаешь, нас из аэропорта привезли прямо в отель «Националы», а я думал, что это «Белград». Зарезервировал тебе номер и жду. Тебя все нет и нет, и только вчера я выяснил, что мы не в «Белграде»… Ну как, получил груз? Когда будем распределять? Послезавтра нам лететь в Армению, у меня уже есть билеты.
— В том-то и дело, что не получил, — и я рассказал ему историю со справкой.
Ну и бюрократия здесь! — удивлялся Нил. Договорились встретиться в ЦИТО, куда уже привезли из Армении пострадавших с переломами позвоночника, которых нужно было срочно оперировать.
