Джон Рокфеллер - Банкир в XX веке. Мемуары
В том же году я прослушал курс профессора Джона Ливингстона Лоуеса о поэзии Сэмюела Тэйлора Колриджа и Уильяма Вордсворта. Наиболее интересной частью курса был анализ двух величайших поэм Колриджа «Поэма о старом моряке» и «Кубла Хан». Мы использовали книгу Лоуеса под названием «Дорога к Ксанаду», в которой детально описывалось, под влиянием чего находился Колридж, когда он писал эти два гениальных произведения. Лоуес прочитал не только все, что когда-либо написал Колридж, но также и все то, что Колеридж когда-либо читал, и он смог выявить воздействия личного и литературного плана, которые вдохновляли этого великого романтического поэта, когда он писал свои эпические поэмы. Я также узнал, что хорошая литература - литература, которая передает мысли ясно и элегантно, является результатом комбинации факторов, которые могут начинаться с вдохновения, но включают также личный опыт, систематическое образование, детальные исследования и большую настойчивую работу.
Курс экономической истории Англии с 1750 по 1860 год, который читал Эббот Пэйсон Ашер, представлял собой откровение иного рода. Ашер был скучным лектором, однако тщательным ученым, который делал явными скрытые процессы экономических изменений. Он показывал, каким образом последовательные изобретения и инновации в отношении вспашки земли, применения удобрений и использования улучшенных семян революционизировали сельскохозяйственное производство в Англии. В тот же период появление одноцилиндрового парового двигателя в сочетании с многочисленными изобретениями, относящимися к производству железа, текстиля и других промышленных продуктов, изменили жизнь простых англичан. Факты эти не были новыми, однако Ашер объяснял связь между ними таким образом, что это выглядело образцом ясности и четкости. В его изложении история представлялась мне живой и реальной. Годы спустя, когда я боролся над решением трудных проблем экономического развития и социальных изменений в Латинской Америке и других частях мира, я часто вспоминал анализ профессора Ашера, касавшийся тех сложных процессов, за. счет которых и развивается история.
Как я обнаружил несколько раз в ходе своего обучения, хороший преподаватель может стимулировать мышление, причем таким образом, который не особенно связан с преподаваемым предметом. Я всегда буду признателен профессорам МакИлвейну, Лоуесу и Ашеру за то, что они научили меня думать.
ЛЕТНИЕ ЭПИЗОДЫ ДОМА И ЗА ГРАНИЦЕЙ
Летом после второго курса Пол Гейер и я приняли участие в энтомологической экспедиции в Большой Каньон, организованной Американским музеем естественной истории. Экспедицией руководил доктор Франк Е. Лутц, куратор отдела энтомологии музея, с которым, будучи еще мальчиком, я провел два летних сезона на станции по исследованию насекомых около парка «Таксидо» в штате Нью-Йорк. Цель экспедиции 1934 года заключалась в изучении вариаций видов насекомых, обитающих на различных высотах между дном Большого Каньона и находящимися неподалеку пиками Сан-Франциско. Это было экологическое исследование - термин, мало использовавшийся в то время, - которое продемонстрировало, что виды насекомых, обитавшие на дне каньона, были общими с мексиканскими видами, в то время как виды, находившиеся на вершинах пиков, всего лишь на расстоянии нескольких миль, однако на 3000 метров выше, были видами, типичными для Аляски. Короче, высота над уровнем моря и соответствующие изменения температуры могли быть столь же важными, как широта в отношении распределения видов насекомых. Тем летом я понял яснее, чем когда бы то ни было ранее, тот порядок, который лежит в основе природы.
В конце лета к моему приятному удивлению на неделю приехал отец. Это было незапланированной поездкой, и я никогда не понял в полной мере, почему он решил отважиться на двухдневное путешествие на поезде для встречи со мной. Для него было совершенно нетипично делать что-либо импульсивно, без предварительных планов. Мы провели неделю, посещая деревни индейцев Хопи в Пейнтид-Дезерт, Долину монументов в Северной Аризоне и гигантские руины Анасази в Каньоне-де-Челли.
Хотя мне было 19 лет, по существу, это было первым случаем, когда мы с отцом оставались вдвоем друг с другом в течение значительного времени. Между нами не было никакого напряжения, и он открыто рассказывал о себе и о своем детстве. Это время было одним из лучших, которое мы когда-либо провели вместе.
Весной 1935 года Дик Гилдер и я решили провести лето в автомобильной поездке по Европе. Мотивом для этого отчасти были два курса по искусству, которые мы прослушали, и желание увидеть воочию некоторые из шедевров европейского искусства, которые мы изучали. Действительно, мы смогли посетить около тридцати музеев в шести странах. В то же время внимание привлекала зловещая политическая ситуация в Германии, которая оставила нас в состоянии глубокой тревоги за будущее.
Мы отправились в путешествие в туристском классе на пароходе «Олимпик» и вместе с нами в трюме судна ехал туристический автомобиль «Форд» модели А, который отец предоставил в мое распоряжение, пока я учился в университете. Мы проехали на машине через Нидерланды и на несколько дней остановились в Париже, после чего продолжили свое путешествие по Германии, где провели две недели.
Страна уже явно стала Третьим рейхом. Совершая путешествие по Германии, мы видели на городских площадях щиты с лозунгами, обвинявшими евреев в разрушении Германии. Казалось, что половина населения одета в форму того или иного рода. Однажды, когда Дик и я находились в пивной на окраине Шварцвальда, вошла группа солдат, которые сели за ближайший столик, и между нами завязался разговор. Их интересовали Соединенные Штаты, и они были очень разговорчивы. К концу вечера они рассказали нам свои биографии. Были настроены очень дружелюбно до тех пор, пока в таверну не вошла супружеская пара, совершавшая экскурсию по Шварцвальду. В комнате воцарилось молчание. Мы начали понимать, что происходило только тогда, когда солдаты, умышленно повернувшись спинами к пришедшим, начали разговаривать громкими голосами по поводу евреев и той угрозы, которую они представляют для Германии. Когда эта пара уходила, один из солдат повернулся, подняв правую руку, сказал «Хайль Гитлер!» - это было обязательным приветствием в Германии. Женщина очень вежливо сказала, что она не использует это официальное приветствие, однако в любом случае желает им хорошего вечера. После этого они вышли из комнаты. Мы почувствовали себя очень неловко и вскоре ушли.
Дик и я часто слушали радио по ночам, и я переводил ему, как умел, неистовые обличительные речи Гитлера. Однако, даже не понимая каждое слово, мы ощущали, как мощно Гитлер держит в руках народ Германии, что проявлялось и в усиливающейся регламентации повседневной жизни немцев. Дик приходил в ярость и раздражение просто от тональности и драматургии гитлеровских ораторий, и к концу такой речи нередко в глазах у него стояли слезы гнева. Позже Дик сказал, что именно передачи, от которых стыла кровь в жилах, убедили его в том, что он, в конечном счете, должен будет сражаться с нацистами. Любой человек, обладающий такого рода гипнотической властью над людьми, является опасным, сказал он.
