Ольга Круглова - Япония по контракту
Выход из автобуса перегораживал цербер автомата, оставляя только узкий проход, через который невозможно было просочиться, не заплатив. И обречённые пассажиры были спокойны — творческий поиск на тему, как проехать зайцем, их не волновал. Пассажир задержался у выхода, чтобы разменять в автомате бумажку в тысячу йен. Вычислить положенную плату помогала висящая над ветровым стеклом таблица: маршрут разбивался на зоны, номер зоны, по которой шёл автобус, высвечивало электронное табло. Парень бросил нужную денежку в кассу вместе с билетом, оторванным при входе. Водитель взглянул на ящик — прозрачные стенки позволяли ему проверить, сходится ли номер билета с количеством денег. Неусыпный надзор воспитывал легендарную честность японских граждан.
Поездка в автобусе была организована как совершенный технологический процесс и требовала от пассажира определённой квалификации. Она не сразу сообразила, куда засунуть карточку. Агрегат у выхода щерился щелями: одна принимала для размена бумажные деньги, другая продавала проездные карты, третья предназначалась для приёма мелочи… Видя, что она замешкалась, водитель высунул руку из-за стеклянной перегородки, направил карту в четвёртую щель, улыбнулся, поклонился, поблагодарил. Очередь желающих выйти бесстрастно дышала ей в затылок, терпеливо ожидая окончания процедуры. Автомат считал номер исходной остановки, записанный при входе, вычел нужную сумму, напечатал на изнанке карточки остаток денег… Она подумала, что придётся купить кошелёк с отделениями для карт — здесь у неё их будет много — автобусная, банковская, телефонная, медицинская… И ещё положенное каждому иностранцу пластмассовое удостоверение личности с отпечатком большого пальца рядом с фотографией. А пока она положила карту в карман, поиграла упругим пластиком.
Вроде бы ничего не произошло. Карта выглядела абсолютно целой, но вечером автомат отказался её принять. Должно быть, лёгкого изгиба хватило, чтобы сломать что-то внутри карточки, а заменить её на новую можно было только в автобусной конторе. Подъезжая к вокзалу, она радовалась, что японского не знает и не поймёт, как её будут бранить. Но женщина в окошке, английского сообщения явно не поняв, тем не менее улыбнулась, поклонилась, взяла карту и вложила её в какую-то машину, немедленно выдавшую новую, исправную карту. Женщина протянула её на сложенных ковшиком ладонях, опять улыбнулась, низко поклонилась, за что-то поблагодарила — аригато"… Из конторы она вышла очень довольная собой — ей удалось без посторонней помощи справиться с заменой карты. Она вообще успешно справлялась с Японией. Знала, что если на вокзал идёт автобус 7–1, то возвращаться надо маршрутом 1–7. Вот только улицы за окном потянулись незнакомые. Автобус свернул налево, к морю, а ей надо было направо, к горам. Надо было срочно спасаться. На остановке скучал парень с книжками, перетянутыми по местной моде ремешком — школьник или студент. Он сразу понял её беду, наверное, не её первую эта штука погубила: автобусы различались не только номером, но буквой пред ним. А она вместо нужного ей маршрута 1–7 с буквой N, идущего на север — North, выбрала 1–7 с буквой W, означавшей английское слово West — запад. Расписание обещало автобус нескоро, с моря дул холодный ветер… Она подняла руку перед жёлтой букашкой такси, едва ползущей в ожидании клиентов. Дверца открылась автоматически, пахнуло теплом. Она вложила листок с адресом в руку в белой перчатке, протянутую из-за стеклянной перегородки, отделявшей водителя от пассажиров, удобно устроилась на белых кружевных чехлах сиденья — на сегодня проблемы кончились. Решать мучительный вопрос, сколько дать на чай, не стоило. Заплатить предстояло точно по счётчику. Чаевых японцы не брали. И таксисты не были исключением.
Заботливый город
Идёшь по облакам,
И вдруг на горной тропке
Сквозь дождь — вишнёвый цвет!
Кито
В Японии очень хороший транспорт! В поездах, в метро, в автобусах, в такси кондиционеры, бархатные сиденья, чистота. И ходит всё чётко. В Японии прекрасный транспорт! Но цены! В автобусе одна остановка на окраине стоила сто пятьдесят йен, в центре — сто семьдесят. Проезд от Ягиямы до центра обходился в двести пятьдесят йен, такси — вдесятеро дороже. В общем, цены способствовали любви к пешей ходьбе.
— Все русские предпочитают ходить пешком, особенно семейные, — утверждала Наташа. — Тем более, что город невелик. Мы с мужем и дочкой пешком добираемся до центра за час с небольшим, а проезд туда и обратно обходится на троих в тысячу пятьсот йен. Да на эти деньги мы целый день питаться сможем!
В ближайшее воскресенье она решила разведать дорогу в центр, пользуясь Наташиными ориентирами. День выдался подходящий — ясный, солнечный. Она шла по тихим чистым улицам, промытым ветром с утреннего моря. Лесистые склоны окрестных холмов выдыхали через бронхи улиц свежий дух близкой весны. Пахло распускающимися цветами и шампунем. Потому что те немногие люди, что появлялись на пустых утренних улицах, что-нибудь мыли. Дамы драили с мылом окна и крылечки своих домов, мужчины — машины. Центр лежал в долине, окраины — в предгорьях, значит, ей предстояло спуститься с горы. В Японии, куда ни пойдёшь, будет с горы. Или в гору. С обрыва у края холма открылась петля реки в скалистых берегах и устроившийся по её берегам город. Широкие прямые проспекты уходили к невнятной серой мелкоте окраин, а за ними блестела полоска моря. Туда она и пошла, к морю. В Японии, куда ни пойдёшь, будет к морю. Город маячил совсем близко, рядом. Но дорогу неожиданно преградил новый холм. Неожиданный холм — вещь обычная в Японии. Запахло хвоей, сосновые иглы запорошили асфальт — улицы оборвались, уткнувшись в крутой лесистый склон… Но город позаботился, чтобы холм можно было не только объехать по шоссе на карнизе, прорубленному в отвесному склоне. Для пешеходов на холм проложили лестницу. Даже две — одну со стороны окраин, другую — из центра. В Японии не найдёшь ни одного необустроенного холма. Лестницы выглядели старинными, с большими неровными ступенями из пластинчатых камней… Но соорудили их недавно, одновременно с постройкой нового района на окраине. Япония любит делать новые вещи похожими на старые, искусственные — на натуральные. Бетонный заборчик вдоль лестниц точно копировал обрубки стебля бамбука.
На вершине холма среди высоких криптомерий стоял буддийский храм. На вершине соседнего холма — шинтоистский шраин. В Японии не встретишь холма, на вершине которого не стоял бы храм. Оба храма похожи — простые деревянные амбары, только ворота разные. Возле шраина — ворота тории — два красных столба с выгнутой концами вверх перекладиной. Ворота стояли сами по себе, без забора. У буддийского храма забор был. И глухие створки. Возле буддийского храма — лесенки и качели — в будни тут работал детсад. И маленькие каменные статуи Будд — словно дети, наряженные зачем-то в красные матерчатые передники. А возле шраина вместо Будды на постаменте лежал дремлющий медведь. Шинтоисты — язычники молились понятным богам. Возле дощатой кабинки туалета стояли тапочки, повёрнутые носками внутрь, чтобы входящему было удобнее переобуться. А чтобы горожанам и туристам удобнее было добраться до лестницы, ведущей к храмам, через речку перекинули пешеходный мост. Спуститься к мосту можно было напрямую с большого проспекта по железной лестнице, навешенной на речной откос. Трудно найти в Японии хотя бы кусочек необустроенной земли!
