Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Отель «Ранчо» идеально подходил для того, чтобы скрепить единство команд. Экклстоун с Мосли задумали позлить Балестра. Экклстоун позвонил ему во Францию и, представившись работником телефонной станции, сообщил: «На проводе господин Нельсон Мандела». Балестр решил, что тот звонит прямо из тюрьмы, однако акценты англоговорящих иностранцев он не различал, поэтому не понял, что говорит с Мосли.
— Мне сообщили, что вы будете в нашей стране с визитом во время этапа «Формулы-1», — сказал фальшивый Мандела. — Я очень рад. Быть может, вы найдёте возможность заехать ко мне.
Балестр стал неловко извиняться, что не сможет посетить знаменитого борца за права человека, однако тут вмешался «работник тюрьмы» и объявил: «Время!»
На этом радости гостей «Кьялами» закончились. Гонка 7 февраля прошла под проливным дождём и почти без зрителей, машин было мало — словом, полный провал. Телетрансляция с её крупными планами не могла передать всю глубину катастрофы. В разговоре с Мосли Экклстоун признался, что ещё одну «пиратскую» гонку он не потянет. Доверие спонсоров и владельцев трасс стремительно улетучивалось. Отказ «Гудьир» удалось пережить, поскольку Экклстоун предоставил командам шины «Эйвон» с собственного склада, однако уход других спонсоров стал бы катастрофой. Как любой хороший игрок, Берни не подавал вида. С безучастным взглядом, не светя своих карт, он объявил, что гонка имела ошеломляющий успех и команды ФОКА отправляются на следующую трассу. В Европе за событиями следили по телевизионным трансляциям, которые и правда рисовали радужную картину. Балестр не выдержал первым. Катастрофа обернулась оглушительным успехом. «Прекрасно. — Мосли облегчённо вздохнул. — А ведь ему надо было просто подождать».
Энцо Феррари выступил в качестве миротворца. После Южной Африки он уже не сомневался, что Экклстоун готов идти до конца, а продолжение конфликта приведёт к серьёзным финансовым потерям обеих сторон. Он попросил главу европейского подразделения «Филип Моррис» Алеардо Буцци стать посредником в мирных переговорах.
Услышав об этом, Экклстоун сразу понял, в чём сила и слабость Феррари. Он тщательно скрывал свои чувства и амбиции под маской, он обожал автоспорт, однако не обладал энергией Экклстоуна, его хитростью и вниманием к мелочам. Всё влияние Феррари сводилось к обычному праву вето. Сидя у себя в Маранелло и следя за событиями по трансляции с «Кьялами», он решил больше не поддерживать Балестра и вверил судьбу автоспорта Буцци. Тот собрал в «Палас-отеле» в Лозанне лишь Тедди Майера с Марко Пиччинини и изложил им предложение Феррари. Экклстоуну пришлось поволноваться, ведь, как гласит старая пословица, «кто не за столом, тот на столе». В сложившихся обстоятельствах он возложил на Майера ответственность вести переговоры от лица английских команд, а тот, в свою очередь, убедил Буцци принять их сторону в противостоянии с Балестром. «Феррари» и «Макларен» договорились, о чём сразу сообщили Экклстоуну, позвав его вместе с представителями всех команд в Модену, чтобы обговорить детали. Сторонники Балестра мигом куда-то пропали. «Рено», «Феррари» и «Альфа-ромео» согласились приехать на мартовский этап в Лонг-Бич на условиях Экклстоуна.
Это была полная победа. Балестр признал, что ФИА может давать свою санкцию на гонки только при соблюдении условий соглашения между Экклстоуном и автодромом, с выплатой Экклстоуну восьми процентов от общей суммы доходов. Команды, в свою очередь, признали за ФИА право вносить изменения в технический регламент и следить за выполнением его требований. Экклстоун незаметно включил в проект договора пункт о передаче ФОКА всех прав на телетрансляции и доходов от них сроком на четыре года. Балестр пошёл на эту важнейшую уступку, даже не подозревая о последствиях.
Формальное заключение мира произошло в Париже. За завтраком в «Отель-де-Крийон» на площади Согласия Мосли, Экклстоун и Балестр поставили свои подписи под договором. У Балестра была всего одна просьба. Соглашение было задумано в Маранелло, оформлено в Лозанне, одобрено в Модене, и теперь его следовало окрестить «Договором согласия». Экклстоуну было не жалко потешить тщеславие противника, однако он отказался снять судебные запреты на вмешательство ФИА в отношения между ФОКА и владельцами трасс.
— Сначала подпиши договор, потом мы объявим о его заключении и тогда снимем запреты, — сказал Экклстоун.
Ещё одного удара в спину он не допустит.
Балестр не обиделся.
— Что ж, повоюем ещё пару недель, — улыбнулся он.
Экклстоун знал, что президент ФИА обожает красоваться в свете софитов. Пока о подписании договора не объявлено, напряжение будет нарастать, а потом Балестр созовёт пресс-конференцию в своей штаб-квартире по соседству и там провозгласит «победу».
Экклстоун кивнул. Безобидное позёрство Балестра играло на руку тому, кто привык скрываться во тьме. Он получил бесценный трофей. Теперь ни одно решение не могло быть принято без его одобрения. Формально война завершилась 11 марта 1981 года. Первый камень в фундамент будущей империи Берни Экклстоуна был заложен именно тогда, в Париже.
После победы над Балестром не свойственное командам единство сменилось привычными дрязгами. В «Макларене» стоял переполох. Власть вместо Тедди Майера захватил Джон Хоган, отвечавший в «Филип Моррис» за маркетинг.
— Тедди ничего не понимает, — сказал Экклстоун, узнав, что «Филип Моррис» собирается выкупить контрольный пакет для Рона Денниса, который давным-давно работал в «Брэбхэме» младшим механиком. Про сварливого Денниса говорили: «Он грубит, даже когда встаёт с постели», — однако именно он первым придумал делать корпуса болидов не из алюминия, а из более прочного и лёгкого углеволокна. А ещё он был голоден до побед.
Впервые присутствуя в Хитроу на собрании членов ФОКА, Деннис встретил там человека, который, как и он сам, привык играть не по правилам. Когда владельцы автодрома вышли, Экклстоун, по обыкновению, кинулся к мусорной корзине.
— Ты только посмотри, что они друг другу пишут, — усмехнулся он, собирая скомканные листы.
Деннис тогда подумал: «Неудивительно, что у Берни в кабинете такой огромный шредер». Сам он своим взлётом был полностью обязан компании «Филип Моррис».
Надеясь завязать дружеские отношения, Экклстоун и Туана пригласили Денниса с женой поужинать в «Крокфордс». К концу вечера Экклстоун возненавидел Денниса всей душой.
— О любви и согласии можно забыть, — заметила Туана, когда они, распрощавшись с гостями, направились к игровым столам.
Две недели назад супруги выиграли крупную сумму в шмен-де-фер у принца Фахда. Старший сын короля Саудовской Аравии сидел тогда за столом в компании своей очаровательной девушки. Неделю спустя Экклстоун проиграл 100 тысяч фунтов в пунто-банко{10}. «Теперь играй ты, а я посмотрю», — велел он Туане, и та за следующий час отыграла 100 тысяч. После ухода Денниса они рассчитывали выиграть ещё сотню.
— Играем по-крупному, — хохотала Туана, однако Экклстоун снова проиграл 100 тысяч.
— Всё, домой, — распорядился он.
— Плохое предзнаменование. Вряд ли у тебя сложится с Роном, — заметила Туана.
Той ночью Экклстоун спал, как всегда, крепко. Туана знала, что он умеет проигрывать, делая вид, словно ничего не случилось. Регулярно спускать большие суммы было ему не по карману, однако и в делах, и в любви он принимал поражения достойно и был готов отвечать за свои ошибки. На следующее утро он сразу погрузится в дела и быстро компенсирует потери.
Нельзя долго обманывать Экклстоуна — в этом убедился владелец магазина возле трассы в Спа, продававший контрафактные сувениры с символикой «Брэбхэма». В прошлом году Экклстоун сдал задом прямо в его киоск и уехал. Теперь же месть оказалась куда изощрённей.
— Замечательно, — заявил он ничего не подозревающему продавцу. — Я покупаю всё. Сейчас только деньги принесу. — Вскоре он вернулся на фургоне в сопровождении двух человек и распорядился: — Грузите, я это покупаю. Сколько с меня в долларах?
— Только бельгийские франки, — сказал владелец магазина.
— Но у меня доллары. Давайте просто посчитаем по курсу.
Больше часа они искали газету и договаривались о курсе. Потом Экклстоун вдруг сказал:
— Знаете, я что-то не хочу платить. Поехали, — велел он своим людям.
Продавец вызвал полицию и тут уж сполна познал всё могущество Экклстоуна.
— Ничего не можем поделать, — сказали ему представители закона.
На трассе главным соперником «Брэбхэма» оставался «Лотус» Чепмена. Мюррей несколько месяцев прорабатывал новую хитрость в расчёте повысить скорость машины. Он надеялся обойти правило, по которому зазор между днищем болида и асфальтом не мог быть меньше шести сантиметров. Мюррей — втайне от конкурентов и инспекторов ФИА — установил гидравлическую систему, которая во время движения опускала корпус машины на расстояние сантиметра от полотна трассы, улучшая её аэродинамику. На огромной скорости это было трудно заметить, а в случае подозрений инспектор ФИА обнаружил бы в боксах после гонки, что дорожный просвет составляет положенные шесть сантиметров.
