Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Мы вынесли этот диск на улицу и предлагали прохожим стать на него и удержаться. Так как наклон диска был практически незаметен, прохожие соглашались и через минуту слетали с него в самых нелепых позах. Они поднимали диск, рассматривали его, убеждались в том, что мотора в нем нет, и недоумевали.
А потом на телевидение тысячами пошли письма с просьбой передать или продать секрет «вечного двигателя». «У нас на селе часто отключают электричество…» — так или похоже начинались письма. Всем, оказывается, нужен «вечный двигатель», любят у нас в стране все вечное и даровое…
Пришлось даже делать специальную передачу с «разоблачением» моего фокуса. Но тогда моим изобретением заинтересовались владельцы, редких тогда, частных кафе и аттракционов. Представьте себе — вам предлагают получить бутылку вина, простояв за небольшую плату, на диске всего лишь одну минуту. Вы охотно соглашаетесь, особенно если одну бутылку вы уже выпили. И падаете с диска под хохот окружающих. Вы заводитесь, осматриваете диск, убеждаетесь, что здесь все без обмана и становитесь снова. Вас буквально «подпирают» другие, уверенные в своих эквилибристических способностях, а денежки-то текут в кассу хозяина диска…
Так вот, несколько дисков я продал людям, специально приехавшим за ним из Прибалтики и даже из США. А потом поставил такой диск дома. Денег за пользование им я не брал, но поспорить на бутылку предлагал. Становился на диск сам в позу статуи и показывал, что удержаться на нем несложно. Потом на диск становились гости, а чем это оканчивалось, было понятно из того, что перепивались за время этих опытов мы по-черному.
Показывал я по телевидению и мои светящиеся краски, приготовленные по упрощенной рецептуре и технологии. Я показывал свою квартиру, где на потолке и стенах были росписи в виде звездного неба, Луны и комет, незаметные при свете и сияющие в темноте. Стрелки часов, коробки со спичками и лекарствами, выключатели, ручки дверей и другие важные объекты были выкрашены этими красками. Ночью, не зажигая света, по светящимся стрелкам-указателям можно было легко добраться до туалета, ванной, шкафчика с лекарствами…
В ответ на эту передачу пришли опять тысячи писем с просьбами дать или продать рецептуру красок. Я отпечатал рецептуру на листе бумаги, размножил в сотнях экземпляров и рассылал желающим наложенным платежом. Вы не поверите, но мне надоело каждый день получать на почте переводы. Очень дорого за этот листок я запросить не мог — совесть не позволяла. Оценил я его что-то бутылки в две водки по тем ценам, разумеется. И в день получал в среднем бутылок по десять — деньгами, конечно же. Ходил на почту как на работу.
Потом раскрыл свой секрет, опубликовав рецептуру в газете «Аргументы и факты», имевшей тогда неслыханный, наивысший в мире тираж. Письма постепенно прекратились, но звонят насчет красок до сих пор. Я только сообщаю день и год выхода в свет газеты с моей рецептурой — ищите сами в библиотеках. Нет, неинтересно зарабатывать деньги однообразной и нетворческой работой!
А вот дома я вешал за дверьми мою темную одежду с нарисованным этими красками скелетом. Когда звонили — тушил свет и открывал дверь. И навстречу гостям начинал шевелить конечностями светящийся скелет. Или, наскоро переодевшись в эти одежды, «вырубив» свет в квартире, появлялся перед встревоженными темнотой гостями. Беременные женщины и дети были бы очень недовольны, но я их в гости к себе не приглашал.
Но наиболее веселые шуточки я устраивал в «зеркальной» сауне, которую оборудовал у себя в квартире. Это была сауна-гриль, доселе неизвестная в банном деле. Я утеплил наш альков, который был около 3,5 метров в длину и 2 в ширину, поставил стенку и сделал в ней дверь. А всю внутреннюю поверхность получившейся комнатки оклеил алюминиевой фольгой, включая пол и потолок. Тогда хватало двух электрокаминов по киловатту, чтобы через полчаса температура в этой сауне поднялась до 70–80 градусов. Но это были не те градусы, что в обычной сауне. Мощное инфракрасное излучение, отражаемое зеркальными стенками и потолком, буквально «поджаривало» посетителей, заставляя их непрерывно потеть. К тому же, я поставил туда и ультрафиолетовую «кварцевую» лампу, и посетители, надев, конечно, темные очки, к тому же и загорали.
Заходит, допустим, уже раздетый гость в сауну, начинает «париться», а тут свет гаснет, начинает мигать красная «мигалка» и сигналить гудок. Дверь при этом оказывается запертой. Гость начинает стучать в стену и голосить. Вообще, моя сауна с зеркальными стенами и инфракрасно-ультрафиолетовой подсветкой проводила жутковатое впечатление на посетителей. И я это впечатление иногда использовал для таких жестоких розыгрышей.
Надо сказать, что ко мне часто приходили на дом, причем без звонка, совершенно незнакомые люди. Чаще всего это были горе-изобретатели, сподвигнутые к этому визиту нашими телепередачами «Это вы можете!» Как они узнавали мой адрес, остается загадкой.
И вот однажды вечером, когда мы с Тамарой сидели за телевизором, в квартиру позвонили. В глазок было видно лицо явно кавказской национальности, и я решил дверь не открывать. Но звонки зачастили так назойливо, что я сердито приоткрыл дверь на цепочке. В образовавшуюся щель тотчас же просунулась рука с бутылкой шампанского. Голос с южным акцентом сообщил, что хозяин этого голоса приехал поклониться «великому человеку из телевизора», которого знает и уважает весь Дагестан.
— Ну, ладно, — думаю, — пес с ним, пусть поклонится, выпьем на ночь шампанского и отпустим гостя с миром!
Но, видимо, я подзабыл знакомые мне с детства кавказские манеры. Гость зашел, снял туфли, в носках прошел на кухню, куда я его пригласил, раскупорил бутылку, налил вино и провозгласил тост, от которого моя природная скромность была слегка уязвлена. Термины — «великий», «гениальный», «знаменитый», претили мне, но я с ними еще мирился. Но когда гость назвал меня «известным на весь Кавказ», я возмутился. Меня даже и за кордоном признают, что мне этот «микроскопический» Кавказ! Но вида не подал.
А затем гость непринужденно положил на стол отпечатанную на машинке рукопись и попросил разрешения прочесть мне избранные отрывки из его новой пьесы под названием «Заклятый брат». Суть пьесы состояла в том, что главному ее действующему лицу не давал покоя его брат-близнец с криминальными наклонностями. То с женой его переспит, то в долг у соседей барана возьмет, от лица своего брата, разумеется. «Хорошего» брата звали Ахмед, а «плохого» или «заклятого» — Мамед. Для чего моему гостю было все это читать мне, я так и не понял, но я вдруг оказался в роли чеховского редактора, слушающего пьесу г-жи Мурашкиной.
