Исай Лемберик - Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)
Конвой был уничтожен, а крестьяне вместе с нами пришли на нашу новую базу. Они просили лишь об одном _ дать оружие, и мы поделились с ними трофейными автоматами и винтовками. Командиром нового партизанского отряда стал учитель Киселев.
Когда мы пришли на новую базу, Киселев попросил, чтобы я направил к нему в отряд нескольких сержантов из числа освобожденных нами пленных. Мы посоветовались со Щербиной и решили выполнить эту просьбу.
Прежде чем дать задание партизанскому отряду, мы привели его бойцов к присяге. После чего всем им вручили оружие, а Киселев зачитал приказ номер один - о том, что отряд создан и готов сражаться.
Получив от Старчака задание - помешать немцам строить укрепления в верховьях Волги, партизанский отряд в ту же ночь ушел.
Проводив партизан, Старчак вернулся к кострам. Он дал группам задание на завтрашний день и велел парашютистам отдыхать.
Капитан спал впервые за трое суток, и бойцы разговаривали тихо, чтобы не разбудить его. Но как и тогда, после юхновского сражения, он был настолько утомлен, что ничего не чувствовал и, конечно, спал без сновидений.
Глубокой ночью дежурный разбудил командира:
- Товарищ капитан, вы приказали в два часа...
Чтобы прогнать остатки сна, Старчак растер лицо и виски снегом. Потом посмотрел на спавших у костров бойцов и скомандовал: "Подъем!"
Костры были засыпаны снегом, и парашютисты - кто вдвоем, кто втроем, а кто и в одиночку - отправились на свои нелегкие, опасные задания.
11
Бурову Старчак приказал пробраться в деревню Минино и выявить силы противника, который, по данным командования, готовился к обороне.
Уже больше часа шел Буров, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега, то и дело проваливаясь в припорошенные ямы или спотыкаясь о замерзшие кротовые холмики. Падая, он поднимал над головой автомат, чтобы снег не попал в ствол. Так ровно полгода назад, в памятный воскресный день двадцать второго июня, переплывая тихую светлую речку Нерль, он греб одной рукой, а другой держал над водой узелок с одеждой. Если бы тогда ему сказали, что он будет здесь, у самой Москвы, разведывать расположение вражеских войск, он бы счел это злой шуткой.
Совсем рядом дорога. Наверно, хорошо, легко идти по ней. Пожалуй, километров пять в час сделаешь - и не устанешь. Не то что здесь: полтора часа, а от леска едва-едва отошел.
Если пригнуться пониже, можно увидеть этот лесок. На фоне светлого неба он кажется пилой-ножовкой. Там, в лесу, капитан Старчак, там Борис Петров и другие товарищи. Ждут, минуты высчитывают. Капитан, наверно, уже жалеет, что послал Бурова.
Лес уже не виден. С трех сторон - сзади, спереди и справа - бескрайнее снежное поле, а слева, за придорожным кустарником и щитами, заваленными сугробами, - шоссе. Еще с вечера здесь прошел танк с угольником из бревен. Следом за ним прошли бронемашины, грузовики, мотоциклы. Они идут и сейчас.
Сколько шел он по снежному полю? Три с половиной часа. Устал так, как не уставал никогда в жизни. Лыжи бы теперь, да не хватило на всех.
Над полем, над его кромкой, взлетела ракета, и Буров увидел неподалеку строения. Он постоял, не шевелясь, пока ракета, шипя, не воткнулась совсем рядом в сугроб, и пошел дальше.
Строения, которые Буров принял за избы, оказались фермой, а до деревни было еще с полкилометра.
Oн шел огородами. Встревоженные псы надсадно лаяли в своих конурах. Стоило Бурову остановиться, как они замолкали.
Он шел улицей, прижимаясь плечом к плетням, хотя понимал, что безопасней идти по самой середине дороги... Безопасней, но заметней.
Смутно темнели избы. Буров знал, что в каждой из них немцы. Вот в этой наверняка танкисты: их машина въехала в хлев, проломив стену и нахлобучив на себя соломенную крышу... А здесь - артиллеристы: вон два тягача с орудиями...
Когда разведчик дошел до переулка, на него неожиданно набросились, свалили на землю и, подталкивая прикладами, повели к дому, стоявшему в самом центре деревни.
Его провели через сени в большую комнату, и он на секунду зажмурился от яркого света аккумуляторного фонаря. Сидевший за столом офицер что-то отмерял циркулем по карте.
Патрульные доложили офицеру о пленном, тот оторвался от карты, посмотрел на Бурова и спросил довольно чисто по-русски:
- Кто ты? Из какой части? Кто тебя послал? Где ваши? Отвечай!
Буров молчал.
Его ударили чем-то по голове. Он потерял сознание. Потом его привели в чувство, дав понюхать нашатырный спирт.
Яркий сноп света был направлен прямо в лицо Бурову; тень парашютиста резко выделялась на беленой печи, возвышаясь до самого потолка.
Офицер спросил, глядя поверх головы Бурова на его высокую тень и словно обращаясь к ней:
- Не желаете говорить? Буров не отвечал.
Офицер еще раз взглянул на парашютиста и махнул рукой: Эршиссен!..
Буров знал, что означает это свистящее, как бич, слово.
Ему стало страшно. Еще несколько минут - и оборвется жизнь, а он еще ничего не сделал. И задание не выполнил... А как глупо попался! Даже выстрелить не успел.
Патрульные вывели Бурова в сени, заставили его снять теплую куртку, разуться. Он медленно расстегивал крючки, жалея, что их всего пять, а не десять, неторопливо снял один валенок, потом другой.
Немец взял его куртку, дав взамен свою шинель; другой отобрал шапку и обулся в валенки Бурова, бросив ему свои башмаки с задранными носами.
Солдаты смеялись, и Буров понял, почему им смешно. Они смеялись над тем, что скоро ему будет все равно - холод или тепло.
Нахлобучив на голову Бурову суконную немецкую пилотку, патрульные вывели его на улицу. Один солдат шел впереди, другой - сзади, Буров был между ними. У одного конвоира не было теплых рукавиц, и он держал винтовку под мышкой, прижимая приклад локтем.
"Куда ведут?-думал Буров.- Наверно, около комендатуры не захотели расстреливать".
Глубокая тропинка, проложенная среди сугробов, сворачивала вправо. Когда передний солдат зашел за угол дома, Буров внезапно обернулся, выхватил у заднего конвоира винтовку и заколол его - вот где пригодились уроки Старчака.
Передний конвоир услышал резко оборвавшийся крик и, выскочив из-за угла, поспешил на помощь. Парашютист сразил его выстрелом...
- Признаться, - вспоминал Стартак, - я никогда бы не подумал, что Буров сумеет действовать так решительно. Ну, Демин, Васильев, а вот Буров... Плохо, оказывается, я знал его...
...Пробежав метров двести, Буров миновал околицу, потом пробежал еще столько же. У занесенного снегом коровника остановился и прислушался. Погони не было. Видно, привыкшие к тому, что их часовые то и дело палят в воздух, немцы не обратили внимания на выстрел.
"Куда идти? Как куда? К своим. Капитан Старчак упрекать не станет. Поймет... Но сам он с пустыми руками не стал бы возвращаться... А вдруг опять попадешься? На каждом шагу патрули..."
