Неизвестен Автор - Раиса, Памяти Раисы Максимовной Горбачевой
Исчезло глобальное противостояние в мире. Мир для России, для Союза, для всех людей Земли стал прочнее. Я горжусь: ведь это во многом благодаря политической и государственной деятельности моего мужа. Горжусь его Нобелевской премией мира. Конечно, меня тревожит, очень тревожит, чтобы не возникло, не пришло сегодня противостояние внутри страны. Губительное и бессмысленное, оно может стать трагедией не только нашего народа, но и трагедией общечеловеческой. В мирном будущем - счастье и благополучие людей Земли, счастье страны, наших детей и внуков, семьи Президента тоже.
Только что завершился март. Этот месяц особый в жизни Михаила Сергеевича. В марте 1985 года его избрали Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза. В марте 1990 года он стал первым Президентом страны. 2 марта исполнилось 60 лет со дня его рождения. Несколько тысяч теплых, дорогих для нас поздравлений и добрых пожеланий получили мы от самых разных людей, из самых разных регионов, мест, точек страны...
Получили мы в день рождения и много цветов. Роскошные розы, величавые орхидеи, посланцы сердца - гвоздики, степные тюльпаны. Синие-синие, как цвет надежды, ирисы. Пятна багрово-красных антуриумов, желто-лилово-сиренево-белая фрезия. По традиции, Георгий Владимирович, я дарю Михаилу Сергеевичу на день рождения фиалки. Хрупкий, изящный цветок с запахом воздуха и весны. Для нас фиалка - символ молодости, память первого года супружеской жизни, когда впервые после женитьбы мы с Михаилом Сергеевичем приехали в его родное село. Знаете ли Вы эту южную традицию - садик перед родительской хатой и запах растущей на грядках ночной фиалки? Вот с тех пор фиалка и стала моим неизменным подарком.
От матери его и моей, от наших детей, внуков, братьев и сестер и от себя, конечно, в этот день я сказала Михаилу Сергеевичу: "Спасибо за то, что ты есть, что ты такой, как есть, и что мы - рядом с тобой".
Надеюсь, что здоровье не покинет и не подведет мужа. Ведь ему исполнилось только 60. Надеюсь, что будут здоровы мои дети и внуки. Надеюсь, что и мне судьба даст силы, как можно дольше быть с ними, рядом с мужем, помогая ему и разделяя каждый удар сердца.
В нашей жизни было все - радости и горести, огромный труд и колоссальное нервное напряжение, успехи и поражения, нужда, голод и материальное благополучие. Мы прошли с ним через все это, сохранив первозданную основу наших отношений и преданность нашим представлениям и идеалам. Я верю: крепость духа, мужество, твердость помогут мужу выдержать сегодня небывалые испытания тяжелейшего этапа нашей жизни.
Я - надеюсь.
Декабрь 1990 - апрель 1991 г.
Москва
Георгий ПРЯХИН
Как создавалась и выпускалась книга "Я надеюсь..."
Эту книгу мы с Раисой Максимовной начинали писать в канун 1991 года. Еще не ведая того, что судьба четы Горбачевых, да и моя собственная, тоже вложила уже в пишущую машинку (ну не компьютером же она пользуется?) очередной чистый лист бумаги и подняла на изготовку пальцы... Разумеется, участие в написании книги не являлось моей основной работой - основная работа была другая, нервная, служивая, поглощала массу времени и сил. У Раисы Максимовны, естественно, тоже хлопот было через край - помимо "писательских". Поэтому встречались мы по вечерам, после рабочего дня. Я приезжал в загородную резиденцию Президента СССР, располагавшуюся в местечке с очень знаковым для российских властей - всех времен - наименованием "Раздоры": даже указатель такой стоял по Рублевке. Не знаю, остался ли он сейчас, раздоры-то остались, а вот указатель в духе времени могли и спрятать. Свернув с шоссе, машина ныряла в туннель между сахарно отсвечивавшими в сумерках сугробами и вскоре оказывалась перед двухэтажным особняком, в мягко освещенном холле которого за красивыми застекленными дверями уже встречала хрупкая, в свитере домашней вязки, в брюках и босоножках-танкетках, женщина. Хорошо освещенная, в том числе и собственными волосами, улыбалась из-за дверей с медными ручками и медною окантовкою и махала приветливо рукой.
- Вы как птичка в золотой клетке, - пошутил я однажды.
- В позолоченной, - поправила, улыбнувшись.
Вряд ли желание написать книгу было продиктовано какими-то материальными соображениями - гонорар и за русское издание и за иностранные Раиса Максимовна, как известно, передала на оказание помощи детям, больным лейкозами и другими злокачественными заболеваниями крови: над этой клиникой она шефствовала до конца дней - тоже знаковое совпадение.
Ей подспудно хотелось объясниться.
Она несомненно чувствовала - она вообще многое тонко и горько чувствовала и даже предчувствовала, полистайте книгу: во многих местах, например, она говорит о муже напутственно и даже почти молитвенно, как будто знает, что ему предстоит жить и одному, без нее, - чувствовала нараставшее отчуждение в обществе по отношению к ней и, втайне уязвленная, хотела объясниться, прорваться к уму и сердцу сквозь молву и хулу.
Ей хотелось, чтобы ее услыхали, узнали - такой, какова она, по ее мнению, есть на самом деле, и такой - запомнили.
И разумеется, помочь мужу - даже этой тоненькой книжкой, ибо знала: все, чем целятся в нее, предназначается в конечном счете ему.
Книжка состоит из шести бесед - "шести вечеров", шести интервью с отступлениями. На самом деле вечеров, конечно, было больше. И разговоры, разумеется, выходили за рамки готовящейся книги. И моя собеседница вопреки тогдашнему расхожему мнению о ней была предельно искренна в этих разговорах, в том числе в оценке некоторых ситуаций и некоторых людей. Эта искренность и не позволяет мне воспроизводить по памяти то, что она оставила за пределами книги. Приведу только один пример ее саморедактирования.
В книжке есть упоминание о миловидной французской охраннице Изабель, которая дважды во время визитов опекала в Париже - с французской стороны Раису Максимовну. Они подружились, и в последний раз, в 1990 году, перед отъездом Изабель отвела Раису Максимовну в сторонку и, стесняясь, сказала ей цитирую далее по книге.
"- Мадам, - сказала она. - По долгу службы я вижу много высоких особ. Я переживаю за Вас... Вам будет тяжело".
А теперь цитирую не по книге, а по памяти - так, как мне пересказала этот разговор Раиса Максимовна первоначально, без последующей нашей с нею - по ее настоятельной инициативе - редактуры.
"- Мадам, - сказала она. - По долгу службы я вижу много высоких особ. Я переживаю за Вас... Вас предадут. Многие люди, из тех, кто сейчас окружают Вас, улыбаются Вам, Вас предадут и отвернутся от Вас..."
Шел девяностый год.
Уезжая, я оставлял вопросы для следующей встречи. Приезжал - включал диктофон. Иногда она просила его отключить и перепроверяла, выполнил ли я ее просьбу - с диктофоном управлялась увереннее меня: сказывалось социологическое прошлое. Передавала мне ворох листков с ответами на мои вопросы. Переписав или "озвучив" их, я возвращал эти листки хозяйке и советовал их сберечь - чтобы никто потом не сказал, что книга целиком написана мною, а не ею. Она улыбалась - не знаю, сохранились ли эти листки сейчас: она заполняла их между домашними делами, но потом цепко сражалась со мною за каждое написанное ею слово - даже когда я убеждал, что "разговорно" так не говорят. Кстати, первоначальная идея книги принадлежала не мне и даже не ей, а одному хорошему известному писателю, фронтовику. Я пытался сговорить их работать вместе, но Раиса Максимовна все же выбрала в собеседники меня. Думаю, тут сыграл исключительно земляческий фактор, потому что из моих книг она слыхала только об "Интернате".
