Григорий Ревзин - Колумб
Теперь вокруг судов носились стаи птиц. Признаки земли появлялись все чаще. На мачты садились пеликаны, над головами команды со щебетом носились мелкие пичуги. Даже наиболее мрачно настроенные моряки не могли не поддаться новой надежде.
Радуясь близкому окончанию плавания, матросы вспомнили о награде, обещанной королевой первому моряку, увидевшему землю. Они стали взлезать на мачты, усердно обозревать горизонт. При тихой ясной погоде низкие облака очень походили на отдаленный берег. То и дело раздавались крики: «Земля, земля!» Но то был лишь обман зрения. Чтобы покончить с этими ложными тревогами, Колумб объявил, что моряк, подавший ложный сигнал, лишается в дальнейшем права на получение награды.
1 октября лоцманы трех кораблей занялись подсчетом пройденного расстояния. Лоцман «Санта Марии» определил путь, проделанный от Канарских островов, в 580 лиг. В колумбовом журнале, предназначенном для экипажа, значилось 584 лиги, а в тайном журнале — 707 лиг.
Спокойная уверенность в успехе плавания, не покидавшая Колумба со дня отплытия из Палоса, подвергалась теперь жестокому испытанию. Флотилия уже прошла расстояние до Чипанго, указанное Тосканелли, но до земли не добралась. Может быть, течения отнесли ее к югу или северу от правильного пути, и, оставив Японию в стороне, суда идут теперь прямо к Азиатскому материку?
Колумб как бы поменялся ролями со своей командой. Матросы верили в близость земли, адмирал был обескуражен.
6 октября вечером Мартин Алонсо Пинсон стал настаивать перед Колумбом на изменении курса судов. Он предложил взять направление на юго-запад. Туда летели птичьи стаи. Следуя за ними, флотилия придет к земле. Пинсон сослался на португальцев, нередко ориентировавшихся во время разведывательных плаваний на полет птиц. Но Колумб боялся сбиться с пути. Тосканелли в своем письме упорно подчеркивал необходимость следовать прямо на запад. Вопреки доводам Пинсона, Колумб приказал плыть дальше в западном направлении.
Наутро многим матросам показалась в отдалении длинная береговая линия. «Пинта» тотчас распустила паруса и умчалась вперед. Через некоторое время на ее мачте взвился флаг и грянул пушечный выстрел. Но радость длилась недолго — и на этот раз низкие утренние облака ввели моряков в заблуждение.
7 октября сбитый с толку Колумб решил последовать совету Пинсона и переменил курс. Над судами, поплывшими в юго-западном направлении, пролетали большие стаи воробьев. Трудно было допустить, чтобы эти слабые птицы долго держались вдали от суши. Несомненно, земля близка.
Три дня плыли корабли в новом направлении. Признаки земли становились все явственней. Стаи цапель, пеликанов, воробьев и других пернатых кружились над судами, обгоняли их в своем стремительном полете к югу. Воздух звенел от птичьего пенья. У борта каравелл резвились тунцы и дельфины. По воде носились свежевырванные травы, наполнявшие воздух ароматом. В своем дневнике Колумб в этот день записал: «Воздух был так приятен и благоухал, как апрельское утро в Севилье».
Близость земли с каждым часом становилась все более несомненной. Однако душевное состояние людей как раз в эти дни снова стало подавленным. Ничто уже не могло вызвать в матросах новый подъем духа. Слишком часто обманывались они в своих ожиданиях. Нервы их были вконец издерганы. Частые переходы от надежды к отчаянию толкали матросов на крайние поступки.
Долго назревавший бунт вспыхнул на «Санта Марии» 10 октября. Матросы окружили Колумба. Еще минута — и он будет сброшен в воду. Но несколько человек, не потерявших окончательно головы, воспротивились расправе. Без Колумба не найти обратной дороги. Надо заставить его самого повернуть назад.
В эти критические часы Колумб проявил большое мужество. Он стал взывать к здравому смыслу бунтовщиков. Продовольствия и воды на обратный путь не хватит. К тому же суда нуждаются в ремонте. При таком положении больше шансов на спасение в том, чтобы следовать дальше на запад.
Колумб был прав? — это ясно было всякому. Но его правота только усиливала ненависть к нему матросов.
Этот проклятый чужестранец завлек их в ловушку и теперь цепко держит в своих руках.
Долго еще бушевали матросы, грозили смертью виновнику всех бед. Колумбу трудно было спорить с ними, потому что он сам начал терять веру в свое дело. Еще накануне в разговоре со старшим Пинсоном он намекнул на возможную неудачу плавания и на предстоящий в таком случае поворот судов на восток.
Чем мог адмирал успокоить своих подчиненных? Если признаки близости земли не обманут меня и на этот раз, думал он, то суда должны достигнуть берега в ближайшие дни. Надо обещать команде повернуть назад, если в течение трех дней суда не подойдут к суше.
Предложение Колумба было принято матросами. Для них положение стало, наконец, ясным. Еще три дня, и «Санта Мария» поплывет навстречу Испании; кончится этот долгий, как тяжелый сон, путь в неизвестное.
11 октября мимо «Санта Марии» по воде пронеслась большая, свежеобломленная ветвь шиповника в цвету. Только злая воля могла теперь оспаривать очевидность приближения к берегу. Нет ли, однако, в этом дьявольского наваждения?
Вечером команда выслушала речь Колумба о проделанном плавании. Суда флотилии не претерпели ни одной бури. Благоприятные ветры несли каравеллы на своих крыльях. Сейчас они пришли, наконец, к своей великой цели. Возможно, что уже в ближайший день они увидят азиатский берег. Надо непрерывно наблюдать за горизонтом, сменять дозорных. Тому, кто первый увидит землю, Колумб, сверх королевской награды, обещал от себя шелковый плащ.
Открытия, сделанные Колумбом в его первом и втором путешествиях
11 октября после захода солнца Колумб велел переменить курс снова на западный. Он уже три ночи не смыкал глаз. Как заключенный в клетку зверь, метался он по узким мосткам. Воспаленные глаза на пылавшем, обветренном лице были прикованы к линии горизонта, где давно погас закат.
Колумб заметил вдруг движущуюся в ночном мраке отдаленную светящуюся точку… Что это — мерцание звезды или огонь на далеком берегу? Он подозвал Педро Гутьереса, указал ему на запад. Не видит ли он огня? Гутьерес долго приглядывался и затем утвердительно кивнул: да, он тоже видит свет. Тогда Колумб окликнул Родриго Санчеса и задал ему тот же вопрос. Но как ни пялил Санчес глаз, он не видел ничего в окружавшей судно тьме. Колумб и сам усумнился в виденном и решил не подавать сигнала.
Так проплыли еще четыре часа. В два часа пополуночи с шедшей впереди «Пинты» раздался пушечный выстрел. С верхушки ее мачты матрос Педро Триана увидел в неверном свете луны темный, низменный берег в двух лигах от корабля. На этот раз сомнений не могло быть. С берега доносились звуки, воздух наполнен был густым ароматом тропического леса. Суда убрали паруса и на виду у берега легли в дрейф до утра.
