Ольга Кучкина - Любовь и жизнь как сестры
– Видите, какие у нас гениальные соотечественники. Как они прорываются во все стороны мироздания…
– Ну не мы только. И древние греки прорывались, и Шекспир прорывался, и Гете прорывался. Великие музыканты прорывались в неизведанные сферы. Живописцы. Скульпторы.
– Юрий Петрович, вы говорите о том мире, в котором последнее время жили, не как о цивилизованном, а как о здоровом обществе. Я, когда бываю за границей, тоже думаю: почему там легко дышится? Когда с людьми разговариваешь, то по нашей советской привычке ищешь, а где второе дно, а что они имеют в виду? А они часто говорят так, как есть. У них нет двоедушия.
– Нету. А зачем? Во-первых, там легче дышится, потому что там лучше зарплата. Во-вторых, там менее заражен воздух. Там чище. Там санитарные условия намного лучше. Там нет таких, извините, сортиров. Там же нет подъездов, в которые страшно войти!
– Ну вот я ловлю вас, что вы при этом сюда возвращаетесь, вы при этом работаете с этими актерами и для этого зрителя. Все-таки любите свой город? Место, где родились?
– Я родился в Ярославле.
– О вашей личной жизни почти ничего не известно. У вас сначала была знаменитая жена Целиковская?..
– Да, царство ей небесное. И знаете, даже когда трагедия случилась, что я женился на Кате…
– Как она перенесла это?
– Несмотря на легкомыслие – достойно. Она меня не ругала. При посторонних. И потом она всегда хорошо обо мне говорила.
– Вы же прожили огромный кусок жизни вместе?
– Лет двадцать.
– При том, что новая любовь, конечно, тянет, наверное, трудно было?
– Трудно, очень.
– А вторая жена, Катя, вам родила сына?.. Я видела фотографию Плотникова, где стоит маленький голый мальчик, ангел такой, у ваших ног…
– Этот ангел, когда рассердился на маму, кулаком прошиб дверь, чтобы выплеснуть темперамент…
– Это ваш темперамент?
– Я уж не знаю, по-моему, вдвойне сошелся. У меня неукротимая Катерина. Венгерка. Я думаю, если б она стала террористкой, то не дай бог! Ее венгры прислали ко мне в Будапеште в качестве переводчицы, потому что предыдущую убрали, она доносила на меня нашему посольству…
– И началась любовь?
– Ну да. С Катей такой был случай. Она уже в положении, и какой-то прием в советском посольстве… Погодите, надо выпить лекарство. А то Катя будет сердиться, скажет: вот, вы не пили лекарство.
– Она на вы с вами?
– Мы с моим папой и папа с моим дедом тоже говорили на вы. С мамой на ты, а с папой – на вы.
– Это в крестьянстве было принято.
– Так у меня дед крепостной мужик. А папа закончил коммерческое училище, за что и был не единожды арестован. Так что у меня закалка крепкая. Ну и вот, Катя в положении, стоят все послы, и наш, конечно, обормот. И вдруг он говорит: «О, теперь вас можно принять. Уже, понимаете, вот официально». И показывает на брюхо Катино. Пауза. Всем как-то неловко. И она мне громко говорит: «Простите, у вас все послы такие хамы?» Поворачивается и уходит.
– Террористка, молодец.
– Я извиняюсь, говорю: ради бога, извините, но я перевоспитанием жен не занимаюсь. Откланялся и ушел.
– Ваша личная жизнь когда-нибудь превалировала над театром? Или никогда?
– К сожалению, нет.
Тут Юрий Петрович берет в руки старый фонарик, который у него уже лет пятьдесят, со времен войны, он им показывает актерам из зала, как они играют. Зеленый свет – хорошо, красный – плохо, прерывистый – темп потеряли.
– Давайте поставим зеленый, в надежде, что повезет же нам когда-нибудь, русским.
– И у нас будет зеленый свет туда, где есть здоровье, моральное, физическое, всякое. Человеческое.
– Хотелось бы. Но в первую очередь – чтобы они хоть немножко научились людям платить за труд. Мне дед сказал мой родной, крепостной мужик, его бросили в снег в 86 лет, он не понял, начал отбиваться, коромыслом. Думал – хулиганьё. Но это и есть хулиганьё. Я его тючки возил с Ярославского вокзала к папе с мамой на квартиру, потому что они были арестованы. А мне было лет десять. Я таскаю его тючки, и он мне рубль дает серебряный. Я говорю: что вы, дедушка? А он говорит: запомни, внучек, ничего у них не выйдет, ничего, за работу людям надо платить… И рубль я этот потерял, идиот.
– Как жалко…
– Так что у меня закалка большая. А вы говорите: боялся. Ну боялся, конечно, как все боялись. Но не настолько, чтобы они поломали хребет.
ЛИЧНОЕ ДЕЛОЛЮБИМОВ Юрий, артист, режиссер.
Родился в 1917 году в Ярославле.
Учился в электромеханическом техникуме, посещал хореографическую студию, где обучался танцам по методу Айседоры Дункан. В 16 лет поступил в студию при 2-м МХАТе. После закрытия студии был принят в училище при театре имени Вахтангова.
В военные годы служит в ансамбле песни и пляски НКВД. После демобилизации становится актером Вахтанговского театра. Играет в театре и в кино.
В 1964 году спектаклем «Добрый человек из Сезуана» открывается новый театр – Театр драмы и комедии на Таганской площади. «Антимиры», «Павшие и живые», «Послушайте!», «А зори здесь тихие…», «Герой нашего времени», «Десять дней, которые потрясли мир», «Мать», «Час пик», «Что делать?», «Пристегните ремни безопасности», «Обмен», «Дом на набережной», «Братья Карамазовы», «Гамлет» – знаменитый репертуар Таганки.
Запрет спектаклей «Владимир Высоцкий», «Борис Годунов», «Театральный роман», конфликт вокруг спектакля «Живой» вынудили Любимова уехать за границу. В 1984 году его освобождают от должности художественного руководителя «Таганки» и лишают советского гражданства.
Он много и плодотворно работает за рубежом.
Приезжает в «перестроечную» Москву в 1988 году. В 1989 году ему возвращают гражданство. Выходят все запрещенные спектакли. Он ставит новые – «Пир во время чумы», «Самоубийца», «Электра», «Живаго (Доктор)», «Медея Еврипида», «Шарашка», шекспировские «Хроники» и др.
Народный артист России. Лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии России, премии «Триумф» и др.
Награжден орденами Трудового Красного знамени, Великой Отечественной войны, «За заслуги перед Отечеством» третьей степени.
БАБОЧКА ОСЕНЬЮ
Галина Волчек
«Современник». Там прошла наша молодость. Там мы думали и чувствовали, испытывали восторг и нежность, плакали и смеялись, страдали и любили.
Это был театр Олега Ефремова.
Стал театр Галины Волчек.
* * *– В молодости вы хотели стать счастливой или знаменитой?
