Борис Сичкин - Я из Одессы! Здрасьте!
Репутацию самого скупого среди работников искусств снискал композитор Марк Фрадкин. После сдачи фильма «Добровольцы», где звучала песня «Комсомольцы-добровольцы», Фрадкин устроил банкет для съёмочной группы. В числе приглашённых был Утёсов. Банкет был дан не в ресторане, а в столовой. На столе стояли водка, кислая капуста, винегрет, немного сыра… и все. Утёсов поглядел на этот банкетный стол и направился к дверям. На ходу бросил:
— Пусть это едят комсомольцы-добровольцы.
Я как-то пожаловался Утесову:
— На «Мосфильме» начальником отдела работает Адольф Гуревич — страшная мразь! Его ненавидят и русские и евреи.
Утёсов мне на это ответил:
— Боренька, хорошего человека Адольфом не назовут.
Самая высокая ставка за выступление для артистов разговорного жанра — 15 рублей 50 копеек. Такая ставка была у Райкина, Утесова. Однако администраторы предпочитали менее известных артистов с низкой ставкой — 7 рублей. Когда эти артисты жаловались Утесову на то, что ставки занижены, он успокаивал:
— Дорогой мой, лучше иметь два концерта по семь рублей, чем ни одного по пятнадцать рублей пятьдесят копеек.
Утёсов был влюблён в Одессу. Он мог часами «показывать» одесситов, вспоминать одесские шутки и меткие выражения, забавные объявления. Вот несколько примеров.
Объявление на дверях квартиры: «Звонить шесть раз и громко кричать: „Соня!“« На одесском базаре:
— Что просите за этот пиджак?
— Сорок рублей.
— Вы сказали сорок, а сами подумали тридцать. Так я вам дам двадцать, — и даёт продающему десять.
К одесскому портному входит одесситка, которая сложена, как кубометр дров. Одессит-портной начинает снимать мерку: грудная клетка — сто пятьдесят сантиметров, объём шеи — сто пятьдесят сантиметров, ниже задней части — сто пятьдесят сантиметров, окружность зада — сто пятьдесят сантиметров… «Дамочка, где будем делать талию?»
Вскоре после возвращения в Россию Александра Вертинского в Москве состоялся большой концерт, в котором принимали участие всевозможные лауреаты конкурсов, народные и заслуженные артисты. Были здесь и Леонид Утёсов, и Александр Вертинский.
Конферансье программы обратился к Вертинскому:
— Тут все имеют титулы и звания… А как вас объявить, Александр Николаевич? Вертинский пожал плечами. Тогда в разговор вступил Утёсов:
— Объявите Вертинского просто: выступает артист с мировым именем.
— А как вас объявить, Леонид Осипович?
— Ещё проще: выступает хороший артист.
Миллионы людей в СССР знали, что Леонид Осипович Утёсов руководил эстрадным оркестром (проще сказать — джазом), и немногие были посвящены в тайну того, что оркестром, его административной и даже творческой жизнью руководила супруга Утесова — женщина своенравная и властная. Она выбирала и определяла репертуар, она планировала гастрольные поездки, она нанимала на работу новых исполнителей и подсобных рабочих.
Может быть, поэтому Леонида Осиповича музыканты за кулисами называли «Иванов», то есть равный среди равных. Леонид Осипович внешне всегда выказывал некоторую снисходительность по отношению к командным позициям своей супруги, но на самом деле, я думаю, великий одессит побаивался своей «половины». Почему? Для меня это осталось загадкой.
Про одного танцовщика говорили, что он очень умён. Спросили мнение Утесова. Леонид Осипович ответил:
— Да, действительно, он очень умный. Я уверен, после смерти его ноги будут лежать в Институте мозга.
Бывали случаи, когда Леонид Осипович как бы мимоходом жаловался, что мало репетирует с оркестром, это происходило от того, что по приказанию супруги артиста основное репетиционное время отводилось песенкам Эдит Утесовой. Мол, Утёсов может петь и без репетиций.
Леонид Утёсов — чистой воды самородок. В детстве у него обнаружился абсолютный музыкальный слух. И, взяв несколько частных уроков, он неплохо играл на скрипке. На этом музыкальное образование Утесова окончилось: никаких музшкол, училищ и, тем более, консерваторий. Все от Бога!
Народный артист Советского Союза Николай Черкасов, сыгравший главную роль в кинофильме «Все остаётся людям», как-то во время обеда никак не мог проглотить бифштекс. Утёсов, увидев это, ему говорит:
— Вот видишь, Коля, приходит время, бифштекс нечем раскусить — и все остаётся людям!
Мне трудно вспомнить, кто, как Утёсов, был столь щедр на острую шутку и ценил юмор других.
СВЕТЛОВ
Михаил Аркадьевич Светлов прославился своим остроумием не меньше, чем стихами и романтическим пьесами.
Даже будучи смертельно больным, он не терял чувства юмора и посмеивался над своим недугом.
— Как себя чувствуете, Михаил Аркадьевич?
— Спасибо, ничего… Только при ходьбе приходится опираться на палочку Коха.
В больнице, где лежал Светлов, каждое утро молоденькие медсестра укладывали шприцы в плетёные корзинки и отправлялись делать уколы больным. Приметив это, поэт сказал:
— Девушки взяли лукошки и пошли по ягодицы…
Дело было на одесском пляже. Приятель поэта, зайдя в воду, крикнул:
— Миша! Иди купаться! Вода — двадцать шесть градусов!
— Эх, ещё бы четырнадцать… — ответил Светлов, — тогда её можно было бы пить.
Светлов в Доме писателей стоит возле буфета и пьёт коньяк. Приятель ему говорит:
— Миша, хватит пить, это же вредно для здоровья!
— Почему ты так решил? Коньяк сосуды расширяет…
— Да, но не забывай, что они потом сужаются.
— А я им не даю!
Однажды в ресторане Всесоюзного театрального общества (ВТО) появился новый официант, ранее работавший в «Метрополе». Этот новенький, привыкший к огромным чаевым, и представить себе не мог, насколько актёрская братия, в общем-то, бедная. Не знал он также, что в ресторане ВТО главное не деньги, а неповторимая атмосфера большой актёрской семьи. Он не знал и того, что меню ресторана много лет не менялось. Всегда, в любое время дня и ночи вам непременно подадут любое блюдо из этого неизменного меню.
В этот вечер Светлов и я зашли в ресторан поужинать, имея наличного капитала 14 рублей.
— Селёдочку, пожалуйста, — попросил я.
— Кончилась, — ответил новенький официант. — Но для вас я постараюсь достать.
— Печёнку рубленную.
— Печёнки рубленной нет, но я постараюсь достать. И так, что бы мы не попросили, он отвечал, что этого нет, но он постарается для нас достать.
Делалось это, разумеется, в расчёте на большие чаевые. Тогда Светлов не выдержал и спросил его:
— Послушайте, дорогой, вы действительно все можете достать?
— Да, — гордо ответил официант.
— В таком случае, — сказал Светлов, — достаньте нам, пожалуйста, немного денег…
