Хайнц Кноке - Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945
Над Хелиголандом мы поднялись над приближающимися бомбардировщиками и сбросили бомбы. Под нами возникла потрясающая картина огромного взрыва.
Строй плотно летящих самолетов полностью дезорганизован. Несколько «боингов» стали резко падать, остальные отброшены в стороны. Они едва избежали столкновения. Бомба, сброшенная сержантом Фестом, взорвалась в самом центре группы из трех бомбардировщиков. Все они одновременно рухнули и разбились. В небе раскрылось более 20 парашютов.
В наших наушниках гремели возгласы триумфа. Это что-то невообразимое! Мы носились над разбитым врагом в полном восторге, потребовалось несколько минут, чтобы мы успокоились. Подумать только, Джонни Фест смог сбить трех монстров одной бомбой! Несколько других самолетов повреждены.
Я прокричал моим ребятам:
— А теперь дадим им жару!
Мы строем ринулись на янки. Мои парни рвутся в бой. В наушниках раздается: «Вперед! Вперед!» Подобрались на расстояние, удобное для атаки. У меня новый самолет, с 30-миллиметровой пушкой. В фюзеляже моей жертвы появились огромные пробоины.
Летчик в панике пытается уйти вниз, надеясь спастись. Пять или шесть бомбардировщиков, некоторые из них горят, отклонились в сторону. Сейчас мы можем перебить их по одному! Один за другим они падают в море, горя как факелы. Только пылающие масляные пятна остаются на поверхности.
Какая охота!
Добив одного противника, я вернулся, чтобы наметить себе другого. Вместе с сержантом Раддацем я вел огонь по «боингу», пока он не загорелся. Раддац добил его, когда он пытался скрыться, повернув на восток.
Вдруг я увидел, что один из моих товарищей горит. Подобравшись ближе, я увидел, что это сержант Хефиг.
— Спокойно, Хефиг! Только не паникуй!
Длинные языки пламени вырываются из-под фюзеляжа.
— Прыгай, Хефиг, если не хочешь поджариться!
Я приказал остальным успокоиться. Крамер не разбился бы вчера, не потеряй он хладнокровия.
Сержант Хефиг прыгнул с парашютом. Потоки воздуха бросали его в разные стороны. Сначала он падал как камень, потом его парашют раскрылся.
Я проводил его, кружа над ним. Хефиг помахал рукой, потом показал вниз. Там его ждало море.
Я вызвал базу:
— Младший брат сбит в районе Ульрих-Квелле-шесть. Он падает в море. Прошу помощи.
База подтвердила прием. Они найдут Хефига. Он медленно дрейфовал в воздухе, пока не упал в воду.
Десять самолетов вернулись на базу в 9.50 без повреждений. Механики несли нас на руках от самолетов до казарм. Они были в восторге.
Арндт, мой механик, поздравил меня и в шестой раз подарил мне ритуальный цветочный горшок со словами:
Каждый раз я дарю этот старый горшок
И хочу, чтобы деньги мои он сберег!
На аэродроме царит невиданное веселье. Пилоты рассказывают солдатам о прошедшем бое.
Сегодня мы записали в свой актив еще 11 сбитых самолетов. 11 бомбардировщиков больше не будут бомбить Гамбург.
Спасательная команда выловила Хефига вместе с компанией его коллег-американцев.
Вечером Хефиг прибыл из Хелиголанда, куда был доставлен вместе с американцами. Он в прекрасном настроении, невредим, если не считать легкого ожога на лбу.
«Да, ребята, какая прекрасная вечеринка!» — это все, что он смог сказать в ответ на поздравления товарищей.
Джонни Фест, конечно, герой сегодняшнего дня. Он сбил три самолета за один вылет.
Нам звонят из других звеньев. Они видели наш бой и поздравляют с успехом. Я действительно горжусь моим «пятым». Сам я записал на свой счет 13-го.
Этот день останется в нашей памяти как потрясающая «вечеринка со стрельбой».
15 августа 1943 годаИ снова мое звено (моя «пятерка») получило специальное задание.
Под крыльями наших самолетов установили нечто странное, с виду похожее на печную трубу. Их так и прозвали — «печные трубы». В действительности это пусковые установки для минометных снарядов или скорее для ракет. Они состоят из отсека для горючего, отсека для взрывчатки и взрывателя с таймером. Похоже, на наши самолеты скоро поставят тяжелую артиллерию.
Наша задача заключается в том, чтобы, расположившись на расстоянии 700 метров позади вражеского строя, использовать эту хитрую штуку для стрельбы ракетами.
17 августа 1943 годаРано утром нас неожиданно перебросили за Рейн, на 200 километров к югу. Массированные атаки американских бомбардировщиков ожидаются в Центральной Германии. Нам следует работать в сотрудничестве с авиасоединениями, дислоцирующимися в этом секторе.
Но всего лишь через 90 минут нам дали новый приказ — двигаться к Гилзе-Рину, в Голландию. Мы прибыли туда в 11.15.
Несколько красивых девушек принесли нам поесть и угостили летчиков восхитительным завтраком прямо у самолетов.
Широкая взлетная полоса блестит на жарком солнце. Томми обработали ее бомбами несколько ночей назад, когда здесь приземлялись наши ночные бомбардировщики.
Я узнал, что старший лейтенант Гайгер, мой старый товарищ со времен Военной академии, тоже служит здесь. Сразу после моего телефонного звонка он приехал. Внешне он очень изменился, я едва его узнал, а он настаивает, что я нисколько не изменился. Гайгер — командир звена ночных истребителей, несколько недель назад он был награжден Рыцарским крестом. Его характер не изменился — такой же честный пруссак, серьезный и упорный, как прежде.
В 13.15 объявлена тревога. Гайгер помахал мне, когда я выезжал на взлетную полосу. Над Антверпеном мы встретили «боинги» в сопровождении «спитфайров». Из-за моих «печных труб» мне нельзя вступать в бой с ними. Я хочу использовать их только в случае острой необходимости. Сейчас нужно дождаться удобного случая для атаки.
Я следую за «боингами», направляющимися на юго-запад двумя группами, стараюсь не очень к ним приближаться и жду момента, когда «спитфайры» полетят обратно в Англию.
Над Аахеном я получил возможность атаковать. Но до того как смог открыть огонь, они пробили мое левое крыло и отстрелили «трубу». Я едва удерживаю самолет в повиновении. В левом крыле зияет огромная пробоина. Боюсь, что поврежден лонжерон. От большой нагрузки крыло может переломиться. Я должен избегать резких маневров и попытаться выстрелить из второй «трубы».
Мои летчики тем временем прекрасно отстрелялись ракетами. Фюрманн и Фест попали по разу. Их цели (бомбардировщики) взорвались в воздухе. Остальные стреляли неудачно, насколько я могу судить. Моя ракета прошла по центру строя бомбардировщиков, но никого не задела.
Я развернулся и пошел на посадку в Бонне (Хангеларе). Немедленно заехал к ремонтникам. Они подтвердили мои опасения насчет того, что лонжерон моего левого крыла серьезно поврежден. Это выбивает меня из боев. В течение ночи на моем самолете поставят новое крыло.
