Игорь Зимин - Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1
Позже английские родственники, хорошо зная о больных ногах императрицы Александры Федоровны, прислали ей «механический экипаж». Это был четырехместный электромобиль «Colombia», на котором она ездила по парку179. Но чаще для этих целей использовалась обычная инвалидная коляска.
20 октября 1894 г. умер император Александр III, и принцесса Алиса Гессенская стала невестой русского императора Николая II. Но, несмотря на весь груз забот, свалившийся на молодого монарха, тема здоровья любимой продолжала оставаться одной из главных в его дневниковых записях. В день свадьбы, 14 ноября 1894 г., царь записал в дневнике: «Завалились спать рано, так как у нее сильно разболелась голова»180. Характерно, что запись, сделанная в день свадьбы, добавляет еще одну медицинскую тему для дневников царя – это постоянные изнуряющие головные боли молодой императрицы. Поначалу в дневнике он фиксировал каждое ее недомогание. В записях за ноябрь и декабрь 1894 г. Николай без конца упоминал об этом: «За обедней бедной Аликс сделалось дурно, и она вышла… У Аликс разболелась голова»; «Аликс легла раньше, так как все еще не чувствовала себя хорошо»; 29 января 1895 г.: «Дорогая Аликс проснулась с головной болью, поэтому она осталась лежать в постели до 2-х»; 3 марта 1895 г.: «Гулял один, так как Аликс лежала в постели до 12 ч.»; 5 марта 1895 г.: «Аликс осталась лежать и завтракала в постели. Аликс легла пораньше»; 9 апреля 1895 г.: «К несчастью, у дорогой Аликс продолжалась головная боль целый день» (с 8 апреля по 16 апреля), «Только теперь, после целой недели, у нее прошли головные боли!»181
В результате, больные ноги молодой императрицы, заставлявшие ее прибегать к инвалидной коляске, бесконечные головные боли, приводившие к тому, что она целыми днями оставалась в кровати, вызывали недовольство невесткой со стороны вдовствующей императрицы и досужие сплетни, которыми она была окружена до конца своих дней. Начались разговоры о том, что молодая царица не в состоянии родить здорового наследника. Безусловно, эти факторы медицинского характера, из которых никто не делал поначалу секрета, учитывались в политических интригах конца XIX в.
Глава 3
Взаимоотношения с родственниками
Уже в первой четверти XIX в. семья Романовых, благодаря многочисленным детям императора Павла I, стремительно разрослась. Девочки, как правило, уезжали из России в Германию. В свою очередь, из Германии в Россию приезжали другие девочки, выросшие при карликовых дворах германских герцогств, княжеств и королевств. Эта традиция сохранялась вплоть до начала XX в. В результате к концу XIX в. российский императорский двор не только разросся сам по себе, но и оказался связанным тесными династическими узами со многими европейскими дворами.
Родни было много, как в России, так и за ее пределами. Как и у всех, у императорской семьи отношения с родней были очень разными. С одними – очень теплые и дружеские, с другими – холодные и официальные. Но вне зависимости от личных симпатий и антипатий на большие праздники, похороны и коронации собирались все вместе. Собравшись, обсуждали сложные межгосударственные проблемы, сплетничали и злословили, присматривали будущие партии для своих детей, интриговали, просили денег… Но при всей этой пестроте событий личностные качества российских самодержцев, выстраиваемый ими сценарий власти определяли некую стержневую линию во взаимоотношениях с ближней и дальней родней.
Николай I, порядочный и твердый император, установил такие правила взаимоотношений между родственниками, что никому не могло прийти в голову нарушить возрастную и династическую субординацию. Россия оставалась полуфеодальной империей, которая еще не была заражена ядом буржуазной демократии и революций. И конечно никто из великих князей, тогда еще немногочисленных, не мог всерьез думать о возможности морганатического брака. Хотя прецеденты бывали и тогда. Тем не менее «правила игры» во взаимоотношениях между родственниками, установленные Николаем Павловичем, жестко соблюдались вплоть до его смерти. Безусловно, симпатии и антипатии присутствовали, но все это держалось глубоко в душах, и длительное царствование не было омрачено ни одним серьезным династическим скандалом.
Самым близким родственником Николая I, его верным многолетним соратником, был младший брат – великий князь Михаил Павлович. Они вместе росли и были близки по своим взглядам на жизнь. Михаил Павлович отлично понимал свое место в семейной иерархии и был безупречен в отношении старшего брата-императора. Тем не менее, при всей корректности на людях, Николай и Михаил Павлович периодически «искрили» наедине. Дочь Николая Павловича вспоминала, как они спорили, как Михаил Павлович впадал в ярость и «начинал кричать, Папа в свою очередь выходил из себя, после чего дядя предлагал уйти в отставку… такие сцены обижали Папа, оттого что он любил своего брата и всегда оберегал его»182.
Николай Павлович держал свою стремительно разраставшуюся родню и сановников, окружавших трон, «в кулаке», жестко пресекая малейшие вольности, которые, по его мнению, могли нанести урон чести императорской фамилии.
К таким эпизодам можно отнести случаи «высочайшей контрабанды». Барон Корф описывал эпизод, когда великая княгиня Мария Павловна воспользовалась дипломатической почтой, отправив с фельдъегерем контрабандную посылку в адрес канцелярии Министерства иностранных дел на имя министра графа К. В. Нессельроде. Следует подчеркнуть, что это была старшая сестра Николая I, ставшая в замужестве герцогиней Саксен-Веймарской. Герцогство было крохотным, и ее желание «сэкономить», по немецкой скаредности, – вполне понятно. Однако фельдъегерь прежде Петербурга заехал в Гатчину с пакетом к Николаю I. Тот поинтересовался, что еще он везет, и приказал принести все пять пакетов. Видимо, у осведомленного царя была информация о дипломатическом контрабандном канале. Поэтому Николай Павлович сам бестрепетно вскрыл объемистый пакет старшей сестры, обнаружив там фрак и брюки. Примечательно, что содержимое пакета было адресовано фрейлине Ю. Ф. Адлерберг.
Николай Павлович немедленно вызвал в Гатчину начальника петербургской таможни Ильина с двумя досмотрщиками. Таможенники вскрыли все остальные пакеты. Согласно таможенным правилам, всю «высочайшую контрабанду» конфисковали, наложив штраф на фрейлину в 630 рублей серебром. Кроме этого, наказали посла в Берлине, и император лично сделал выговор министру иностранных дел графу К. В. Нессельроде183.
Надо заметить, что столь жесткая реакция Николая I на «высочайшую контрабанду» была не случайной. Тот же Корф описывал еще один подобный эпизод, произошедший несколько ранее. Статс-дама Елизавета Алексеевна Паскевич-Эриванская, супруга генерал-фельдмаршала И. Ф. Паскевич-Эриванского, которого Николай I глубоко уважал и называл в личных письмах «отцом-командиром», прислала в Петербург своим зятьям разные гостинцы. Ящики были запломбированы с тем, чтобы их вскрыли в Петербурге. Зятья, получив посылки, сами, без таможенных чиновников, сняли пломбы. Это стало известно, поскольку министр финансов счел необходимым доложить об этом царю. И, несмотря на все личные и давние отношения с семьей фельдмаршала, Николай I приказал взыскать штраф в 17 000 рублей серебром, говоря, что чем выше звание, тем более должно подавать пример уважения к законам. Эти эпизоды, конечно, получили широкий резонанс, и высочайшие контрабандисты и взяточники вынуждены были поумерить свои аппетиты.
