Мэй Пэнг - Любить Джона: Нерассказанная история
В середине рекламной кампании, развернутой Тони Кингом вышел «Mind Games». Этот альбом достиг девятого места в списке популярных пластинок, а этот сингл дошел до восемнадцатого места. Люди, похоже, почувствовали, что «Mind Games» — слабый альбом, но после «Some Time In New York City» он был приятным облегчением. Джона обескуражил столь средний успех альбома, но он увидел в этом и рациональное зерно: «Теперь они знают, что я не выдаю автоматически хиты номер один. Они ожидали, что каждый альбом будет на первом месте. Теперь на меня не будут давить, чтобы я продолжал делать новые пластинки.»
* * *В начале нашей третьей недели в Лос — Анджелесе как — то за чашечкой кофе Джон сказал: «Знаешь, какой бы я хотел сделать альбом? Я хотел бы записать все те песни, из — за которых я полюбил рок — н-ролл больше всего на свете. Все те песни, которые любил, когда был подростком. Это я хотел сделать еще до того, как стал Битлом.
Это походило на отличную идею, но то, что он сказал дальше, не очень мне понравилось.
«Это следует сделать Филу. Он величайший продюсер рок — н-ролла. Я хочу дать ему продюсировать, а сам буду просто певцом в группе.» «Но люди уже и так знают заслуги Фила», — попробовала возразить я. Я не понимала, почему Джон, сам отличный продюсер, хочет сделать альбом Спектора, тогда как в прошлом он нанимал Спектора делать альбомы Леннона.
«Я люблю его и его музыку, — сказал Джон. — Его и его ебучую «стену звука».
«А ты не можешь быть с ним сопродюсером?»
Джон не слушал. Он был захвачен идеей, что Спектор мог бы сделать для него в 1973 году то, что сделал в начале 60–х для таких групп, как Ронеттс и Кристалз. Я подумала, что, если даже Спектор будет соло — продюсером, этот альбом неизбежно выльется в совместное предприятие. Поэтому я решила не беспокоиться и поверить Джону. Студия звукозаписи была тем единственным местом, где Джон всегда знал, что делал.
После ряда телефонных звонков туда и оттуда — Спектор всегда быт тяжел на подъем — продюсер предложил встретиться на следующий вечер. Джон сказал, что у нас нет машины, но Спектор настоял на том, чтобы мы все равно приехали к нему. Он не знал, что мы не брали такси и не нанимали лимузинов, а зависели от Эллиота Минца, бывшего нашим шофером.
Йоко, как обычно, звонила в тот день много раз, и во время одного из разговоров Джон сказал ей об идее нового альбома. Я слышала, как он говорил: «Йоко, это песни, на которых я воспитывался, и я хочу записать их.»
Позвонив на следующее утро, она вновь затронула эту тему. «Эти песни — классика, Йоко. Мне не нужно каждый раз делать альбом из новых песен. Я не авангардист, Йоко. Я — рок — н-ролльщик.»
Между своими бесконечными рассказами о том, как она проводит время и расспросами о нас Йоко то и дело высказывала критические замечания о новом проекте Джона. Это была легкая критика, которую можно было просто не замечать, но Джон резко отвечал на каждое замечание. Тем не менее он остался в хорошем настроении и с нетерпением ждал встречи с Филом Спектором, чтобы услышать его реакцию.
Перед самым нашим уходом к Спектору снова позвонила Йоко.
«Йоко, я ухожу, — сказал Джон сверхлюбезно. — Я, конечно, передам Филу твои заверения в любви.»
Спектор жил в Беверли Хиллз, рядом с бульваром Сансет. Когда Эллиот вез нас в гору к дому Спектора, Джон со смехом показал на устройство, которым этот продюсер оберегал себя от внешнего мира. Дом Спектора был окружен небольшой кирпичной стеной. «Кирпичная стена», — обозревал Джон. Стена была окружена колючей проволокой от дерева к дереву. Эту проволоку можно было легко перешагнуть или прорезать, тем не менее она была. «Смотри, колючая проволока, — сказал Джон. — Металлические ворота… Предупреждающие знаки…» На воротах висели шесть знаков. предупреждающих о юридической ответственности за посягательство. Когда подходишь к воротам, нужно протянуть руку и нажать на кнопку на коробке. В доме раздается сигнал, и дверь, в зависимости от настроения Спектора, может открыться или нет. Я нажала кнопку, и ворота раскрылись. «В пасть дракона», — весело сказал Джон, когда мы въезжали в ворота.
У этого дома, как и у многих особняков в Л. А., не было первого этажа. Дворецкий Спектора провел нас по мрачному коридору в полутемную гостиную, где провозгласил в пустой комнате о нашем прибытии.
Мы сели и стали ждать. Я почувствовала беспокойство. Джон заметил это. «Может быть, Фил в ванной», — сказал он. Мы подождали еще. «Фил любит держать тон, — объяснил Джон. — Ему нравится, когда его ждут. Это его стиль.» Но через пятнадцать минут забеспокоился и Джон. Мы уже собрались уходить, когда вдруг увидели Спектора, спускающегося по лестнице. Джон, вскочив, пожал ему руку. «Ты помнишь Мэй?» — сказал он ему. Я протянула спектору руку. Он, однако, не подал мне руки. Вместо этого он отступил назад и сердито сказал Джону: «Она из конторы Клайна. Я узнал ее. Как можно доверять ей?»
«С ней все в порядке, Фил», — ответил Джон.
Спектор уставился на меня. «Со мной все в порядке, Фил» — сказала я тихо. Спектор глядел на меня в упор. «Почему я должен доверять тебе?» «Ты можешь верить мне.» — сказала я. «Ничего не знаю. С чего мне доверять тебе?» «Я же говорю тебе, — сказал Джон, — что ты можешь верить ей.» «Но она работает на Клайна. Ты что, не понимаешь? Я видел ее у Клайна.»
«Теперь она работает со мной. Ей можно верить.»
«Но она может быть связана с Клайном. Ты связана с Клайном?» — спросил он.
«Нет.»
«Фил, я хочу кое о чем поговорить с тобой», — отрывисто сказал Джон.
«Ты хочешь разговаривать со мной при человеке, которому, может быть, нельзя доверять? Что это с тобой?»
«Фил, сядь.» — оборвал Джон.
Фил посмотрел на меня. На его лице было какое — то загадочное выражение. Он отнесся ко мне очень враждебно. Он должен был бы знать, что хоть я и работала на Аллена Клайна, я не могла быть посвященной в какую — либо секретную информацию.
Было так, словно он двигался в отблесках гнева, страха и драмы. Спектор здорово подействовал мне на нервы, и я изо всех сил старалась не обращать на него внимания.
Джон же, напротив, был чрезвычайно терпелив с ним. Он допускал, что гений Спектора шел рука об руку с его непредсказуемостью. Как это ни парадоксально, он расслабился в присутствии Спектора. Когда он был со Спектором, он не беспокоился о том, что ждут от него, потому что если в комнате был Фил, невозможно было уделять внимание кому — либо еще.
Джон объяснил, что хочет записать подборку своих любимых стареньких вещей и хочет, чтобы Спектор был продюсером этого альбома.
«Кто будет руководить этим альбомом?» — спросил Спектор.
