Владимир Джунковский - Воспоминания (1865–1904)
Собраниям предложены были вопросы:
1) Для чего нужна организация рабочих?
2) Какую цель и задачи она преследует?
3) Чего достигли рабочие своей организацией?
4) Как отозвалась организация на фабрикантах и заводчиках?
5) Повлияла ли Московская организация на другие города?
6) К чему должны стремиться организованные рабочие?
7) Какие нужны для этого средства?
8) Какой состав руководителей нужен для организации?
9) Что они должны знать?
10) Что они из себя должны представлять?
11) Какие обязанности возлагаются на них организованными рабочими?
12) Как относиться руководителям к фабрикантам-заводчикам, враждебно относящимися к организации рабочих?
13) Как относиться рабочим к различным партиям, враждебно относящимся к их организации?
14) В чем заключается сила рабочих?
Судя по этим вопросам, можно судить, какую бы великую и благотворную пользу могли бы оказать эти собрания на жизнь рабочих и их организацию. Решение их было бы желательно, но, к сожалению, они так и остались нерешенными. Поднят был вопрос о женщине и великой ее задаче, но также остался незаконченным. Вообще все собрания более или менее имели один сколок и преследовали одну и ту же цель, и даже дорога к этой цели была почти одинаковая. Ясно, что толчком для этой организации явилось не требование народной рабочей массы – она явилась созданием кабинетной мысли, которая выработала известную программу и поручила ее провести и развить в народе.
Дело понятное, когда предполагают то или другое представление, то для него и подбирают опытных артистов и при этом необходимо, чтобы и представление удовлетворяло публику и постепенно, смотря по вкусам публики, менялось и пополнялось; но для этого надобно, чтобы артисты-исполнители любили свое дело, изучили бы публику, входили в ее интересы и работали для интересов этой публики, а не были бы наемниками – чиновниками, с личным чиновничьим «я» и себялюбием. Все делаю «я» и все «для меня и моей карьеры, а народная масса обязана верить мне, боготворить меня и преклоняться предо мною». Этот ложный взгляд, который был положен в основу народной организации, тормозил дело и не дал ему встать на ту высоту своего величия, на какой должна бы стоять организация.
Народная мысль связана была зубатовской программой[662] и зубатовскими работниками. Заботились развить народ и поднять народ знакомством с заграничными рабочими и проводили параллель с русским рабочим, с задачами политической экономии, рассуждали о развитии самостоятельности, необходимой для народного дела, и не обращали внимания, что большинство слушателей безграмотно или малограмотно, что в слушателях только единицы, могущие понять смысл, что говорят глашатаи, которых приходили слушать, потому что книга, из которой говорят, дорога для них. Что же заставило собираться и слушать? Ясное сознание, что один в поле не воин и в единении сила, что без всякого организаторства мысль ясна.
Три года работали организации, и в три года, при разумной постановке дела, в организации должно было быть не три тысячи человек, а десятки и даже сотни тысяч. Большинство на собраниях молчали и только слушали, многие не понимали, да и сами руководители сознавали, что их мало и они меньшинство и как будто были даже этим довольны. Никто не смел, возражать им, хотя бы они и заводы ошибались, а то так отделают, что и своих не узнаешь. Наконец, нельзя идти против и потому, что иначе все это плохо отзывается не только на том, кто идет против этого, но и на организации. Благодаря этому видно было, что над собранием висит меч, готовый поразить непослушных, что собрания перескакивали с одного предмета на другой и ничего не заканчивали…
Польза организаций сознавалась рабочими, но сознавались и путы, которыми она была окутана. Организация искала выхода, а руководители как белка в клетке метались и старались разными способами не потерять расположение народа. Все это к концу 1904 г. мне стало ясно. На заседаниях этих собраний, которые я часто посещал, все меньше и меньше чувствовалась искренность, и они стали производить на меня обратное впечатление, чем производили в начале, скорей, неприятное. Я пришел к убеждению, что ничего путного из всего этого не выйдет, и потому, по докладе моем нашему председателю, решено с началом зимы понемногу свести их на нет, ликвидировать.
9-е января 1905 г. помогло нам, раскрыв нам глаза на действительное положение вещей. Гапон,[663] стоявший во главе петербургских рабочих организаций и пользовавшийся особым доверием градоначальника генерал-адъютанта Фуллона,[664] выявил себя в этот день, устроив провокационное шествие десятков тысяч рабочих, якобы для подачи петиции государю, к Зимнему дворцу, отлично зная, что государя там нет (он жил в Царском Селе), окончившееся столкновением с войсками.
Это печальное событие дало нам повод прекратить собрания рабочих в учреждениях попечительства.
Но вернусь к прерванным мною событиям октября месяца.
14 октября получено было известие о назначении генерал-адъютанта Куропаткина главнокомандующим всеми морскими и сухопутными силами на Дальнем Востоке на место адмирала Алексеева, что произвело очень хорошее впечатление, т. к. имя Куропаткина в то время было еще очень популярно.
Вскоре после открытия народного дома на Долгоруковской улице я попросил у великого князя разрешение на отпуск – мне хотелось совершить поездку по Крыму и Кавказу с моим опекаемым Володей Михалковым, ознакомить его с красотой и величием этих мест.
Предложил я ему совершить это путешествие на велосипеде. Наметил я следующий путь: по железной дороге до Симферополя, оттуда на велосипеде в Алушту, Кучук-Узень, Судак, Феодосию. Из Феодосии на пароходе в Новороссийск. Из Новороссийска по железной дороге во Владикавказ. Из Владикавказа на велосипедах до Тифлиса, откуда по железной дороге через Баку, Ростов на Дону в Донское имение Михалкова. Все путешествие рассчитано на месяц.
16-го числа я выехал с Володей Михалковым из Москвы, написав великому князю следующее письмо:
«Ваше императорское высочество!
16 октября 1904 г., Москва
Хочу еще раз поблагодарить Вас за посещение народного дома. Зная, как Вы не любите и как скучны всегда открытия, я тем более был тронут, что Вы не отказали быть на нашем торжестве.
Я уезжаю только сегодня, не мог поспеть со всеми делами, очень уже много накопилось. Очень рад ехать немного отдохнуть, а то я порядком замучился последнее время.
Еду сегодня прямо в Бахчисарай, Ялта, Алушта, Кучук-узень, Феодосия, Батум, Тифлис, Владикавказ и на обратном пути пробуду несколько дней в Донской области и в Курске у брата.
