Людмила Кунецкая - Крупская
Надежда Константиновна подробно информирует Ильича о всех событиях в России, рассказывает и о своей жизни. Но почти вся их переписка потеряна для нас. Условия конспирации требовали уничтожить все, что могло скомпрометировать перед полицией. И скрепя сердце, выучив каждое письмо почти наизусть, сжигала Надежда Константиновна письма Владимира Ильича.
Жизнь в Уфе шла между тем своим чередом. Шесть часов в день занимали у Крупской уроки. Их было несколько, как пишет Надежда Константиновна, уроки "довольно приятные и оплачиваются ничего себе (62 р.)". Один урок был у купца-миллионера, где Крупская обучала пятерых детей разного возраста.
Педагогический талант Крупской совершенствовался и развивался. Она преподает русский язык, литературу, математику, историю, географию, латынь. Успеху занятий во многом способствует горячая симпатия между учительницей и учениками. Стараясь сделать занятия увлекательными, Надежда Константиновна устроила ребятам "зоопарк" из картинок.
Один урок у нее был вечерний и в осеннюю распутицу доставлял много неприятностей. Нужно было около часа добираться по глухим, зачастую неосвещенным улицам, тонувшим в непролазной грязи. Иногда ее провожал кто-либо из друзей, но она всегда протестовала — зачем попадаться полицейским вместе?
Во время уфимской ссылки много и упорно занимается Надежда Константиновна иностранными языками. Свидерский дал ей адрес инженера-немца, который работал на одном из уфимских заводов, и однажды в воскресенье она отправилась на квартиру "берлинца". Тот долго не соглашался давать уроки, наконец договорились, что по воскресеньям будут разговаривать. Господин инженер оказался толковым преподавателем и очень разговорчивым человеком, что немало способствовало успехам его ученицы. Она пишет по-немецки сочинения в 10 страниц, читает беллетристику, немец снабжает ее стихами Гёте, Гейне, различными романами. Одновременно она сообщает Марии Александровне: "Поступила я тут на курсы французского языка…3 раза в неделю по 1 ч. — 6 р. в месяц — курсы разговорные, и я пока очень довольна. Я в старшей группе, нас там четверо. Француз — опытный преподаватель и ведет урок очень живо, только ученики вяловаты. Только жаль книг у меня французских никаких совсем нет, а француз дает читать газеты от июня месяца (письмо написано 1 октября 1900 г. — Авт.) или журналы без начала и конца".
Дни идут за днями, заполненные до предела революционной работой, собственным образованием и обучением Детей. Они с матерью в августе сменили квартиру, теперь их комнаты удобны и просторны, даже есть фортепиано.
Один из ссыльных социал-демократов, А.И. Петренко, Рассказывает о тех днях:
"Квартира, где она (Н.К. Крупская. — Авт.) жила со своей нежнолюбимой старушкой-матерью, служила связью менаду политической ссылкой и Владимиром Ильичей. Через Надежду Константиновну велась с ним переписка, от нее мы узнавали наиболее интересные политические новости, о которых нельзя было прочесть в легальной периодической печати.
Со времени приезда в Уфу Надежды Константиновны между нами установились хорошие товарищеские отношения на почве ежедневных совместных занятий переводами то Энгельса, то Каутского, и от времени до времени я получал от Надежды Константиновны краткие, но содержательные письма, информировавшие меня относительно текущих событий".
Для отдыха почти не остается времени. Иногда собираются друзья, музицируют. Читает Крупская чаще всего по ночам, читает с увлечением, запоем. Здесь, в Уфе, она написала свою первую газетную статью "Общественная сторона педагогических вопросов". А затем еще статью, посвященную разбору горьковской повести "Трое". Статья называлась "Школа ж жизнь" и была послана в "Самарскую газету", где ее и опубликовали 16 февраля 1901 года в 36-м номере.
Крупская позже писала Алексею Максимовичу Горькому о своем нервом публицистическом опыте: "…Вспомнилось, как в 1900–1901 гг., когда я добывала ссылку в Уфе, прочла я начало Ваших "Троих", и так это меня захватило, что я в Самарскую газету даже что-то написала, хотя тогда я была еще совсем непишучая. Несуразное, вероятно, что-нибудь написала. Литературу тогда ужасно любила, читала — все на свете забывала".
Подходил конец ссылки, с каждым днем таял календарь, приближая радостный день отъезда.
За тысячи километров от Уфы ждет и волнуется Владимир Ильич, считает оставшиеся до встречи месяцы, недели, дни. Так, 27 января 1901 года он пишет матери: "До срока Наде осталось уже меньше 2-х месяцев: скоро она поедет и, конечно, увидится с тобой".[17]
В письме от 9 февраля Владимир Ильич просит мать заранее подать прошение в департамент полиции, чтобы Надежде Константиновне разрешили остановиться у нее в Москве на несколько дней. 20 февраля — "Скоро конец Надиного срока (24.III по здешнему, а по вашему 11.III). На днях пошлю прошение о выдаче ей паспорта".[18] Ни в Мюнхене, ни в Праге не оказалось русского консула, и для того чтобы засвидетельствовать подписи в прошении о заграничном паспорте, Владимир Ильич выехал в Вену.
В одной из книг, посланных через знакомого "земца" официальным путем, Владимир Ильич сообщил жене свой подробный адрес, написал, как лучше ехать.
Надежда Константиновна рвется на волю. В ее письмах, хочет она или не хочет, прорываются романтические нотки. Так, она пишет Марии Ильиничне: "…у нас все по-старому, разве вот солнце светит как-то радостно, по-весеннему, а я о весне мечтаю, нет-нет и возвращаюсь к мысли: полтора месяца, а там… там я вовсе поглупею от радости, особенно, когда допутешествую до Володи… Стало тянуть на улицу, иногда вместо того, чтобы за работу сесть, отправляюсь бродить по улицам, а то как-то с утра за чтение романа взялась".
В следующем письме младшей сестре Ленина Крупская пишет: "Остался один месяц. Не правда ли, чудесно? А когда-нибудь будет и один день! Да, все будет".
Приближался этот долгожданный день — 11 марта 1901 года. Как и в Шушенском, не стали ждать ни часа. Все заранее было упаковано, багаж отправлен, билеты куплены. Заранее обо всем условились с друзьями: и об адресах, и о транспорте, и о распространении газеты. В последний вечер все друзья группами и поодиночке побывали у Надежды Константиновны. Было и грустно и радостно. Со многими она простилась навсегда, не дожили они до Великого Октября, но отдали победе революции все свои силы, свою жизнь.
Надежда Константиновна и Елизавета Васильевна выехали прямо в Москву. Крупская хотела сначала заехать в Астрахань к Л. М. Книпович, да вдруг почему-то перестал последние недели писать Владимир Ильич, и тревога звала туда, к нему. На несколько дней задержались в Москве у Марии Александровны. В те дни она жила там одна — Мария Ильинична была арестована, Анна Ильинична уехала за границу. Встретились тепло, очень они любили друг друга. Часами разговаривали о прошлом, о настоящем и будущем. Мария Александровна просила Наденьку и в дальнейшем писать ей такие же подробные письма, как она писала из Шушенского. Обещала ей это Надежда Константиновна от всего сердца, обещала также беречь сына.
