А. Глумов - Н.А.Львов
А какие в лице тонкие очертания! Какая мудрость в глазах! Какая твердость характера в сомкнутых губах!
ГЛАВА 7
1786
Вторая половина XVIII века имела особое значение для развития национальной русской культуры. Под влиянием крестьянской войны, возглавленной Пугачевым, возникли и развились новые темы, зазвучали антикрепостнические мотивы. В результате общественных потрясений прогрессивные художники ощутили потребность правдиво отразить в своем искусстве жизнь русского народа, его взгляды и чаяния. И здесь они обрели неисчерпаемые залежи богатейших сокровищ, к числу которых стоит прежде всего отнести русскую песню.
«...Народ, который, подобно русскому, столь любит танец и пение, издавна обладает слухом и чувством гармонии. Однако достойно удивления, насколько глубоко развито это свойство у простолюдинов в России, не имеющих понятий о правилах и искусстве, и развито с самых древних времен. Стариннейшие народные песни, особенно те, которые называются у русских протяжными, несмотря на свою простую мелодию столь искусны, что Паизиелло и другие итальянские музыканты едва могли поверить, что они созданы непросвещенными, чуждыми искусству крестьянами».
Роль песни в жизни народа и развитии его музыки все более начинает оцениваться русским обществом. «Для чего народные песни предпочитаются иногда наилучшим итальянским ариям? Для чего чувствительные сердца восхищаются, слыша самую простую отечества своего песню! Возможно ли не быть привязанну к народным своим песням?» - задавал вопрос академик Р. Цебриков (1763-1817)47.
Екатерина II допускала народное пение. В Царском Селе ходила «смотреть хоровод сельских девок, которые пели песни»; во дворце фрейлины, обряженные в сарафаны, водили хороводы, распевая народные песни под аккомпанемент арфы; выступали гуслисты, лютнисты, некая Настасья-гудошница, «играла музыка на кларнетах и валторнах с пением Русских песен тремя мальчиками»; пели хоры цыган, привезенные из Молдавии; «татарки по своему обыкновению ж несколько для увеселения плясали с припеванием своих песен»; «чуваши, мордва, черемисы и вотяки с женами, которые плясали, каждая порознь, при том играла их татарская музыка с.припевом». Все это воспринималось как диковинка - даже русские бабы в кокошниках превращались в маскарадное зрелище - при дворе любили «маскарады»48.
Конечно, Львов был далек от этих пристрастий придворных.
Ведомый глубоким чувством патриотизма и высокими целями просветительства, Львов одним из первых в России выдвинул проблему народности в русском искусстве и в русской культуре, неразрывно связав ее с проблемой национальности. В этом вопросе Львову как вдохновителю, инициатору кружка принадлежит ведущее место.
Нотные записи песен сохранились в многочисленных рукописных альбомах XVIII века. В 1778 и 1779 годах выходят в свет два печатных сборника, составленных придворным гуслистом В. Ф. Трутовским, - «Собрание русских простых песен с нотами». Народные песни стали исполняться в театре в спектаклях комической оперы.
В 1779 году на петербургской сцене были поставлены три русские комические оперы - «Мельник - колдун, обманщик и сват», «Несчастье от кареты», «Санкт-Петербургский гостиный двор», ставшие замечательными памятниками русской музыкальной культуры той эпохи. Народные песни и эпизоды, выдержанные в народном духе, были средством раскрытия жизни народа. Превосходные хоры и многие песни пользовались популярностью демократической аудитории. Львов тоже пел. Он несколько позднее признавался:
«Я от тебя не потаю:
По нотам мерного я не причастен вою,
Доволен песенкой простою,
Ямщицкой, хватской, удалою,
Я сам по русскому покрою
С заливцом иногда пою».
К Львову начали примыкать люди высокой музыкальной культуры, с глубоким пониманием национальных корней русской песни. Возникновение такого музыкального кружка весьма симптоматично. И значение его для русской культуры трудно переоценить.
Ближе многих других музыкантов оказался Львову его подросший двоюродный брат Федор Петрович Львов, который летом проживал поблизости Черенчиц, в селе Арпачёве. Впоследствии он будет руководить придворной Певческой капеллой. Сейчас, в Петербурге, он принимал деятельное участие в кружке, часто собиравшемся у Львова, как сам он рассказывает, а также в доме Державина. Там хором распевали народные песни.
В конце октября 1785 года Державин бросил свое губернаторство в Петрозаводске, приехал в Петербург и оформил отставку. Он бежал от интриг, обмана и самодурства. Отъезд, совершенный по личному произволу, сошел ему с рук. Разумеется, громадное значение для помилования имел общепризнанный рост его поэтического дарования. Кто не знал теперь Державина? Его философской оды «Бог», оды «Видение мурзы»?
С приездом Державина деятельность львовского кружка оживилась. К нему примкнули новые люди, главным образом любители народного пения. Среди них несколько личностей - скромных, малозаметных, слабо освещенных в историографии, - заслуживают того, чтобы о них было рассказано.
Первый из них - Петр Лукич Вельяминов - закадычный друг Капниста, Львова и один из «ближайших по сердцу людей Державина». Владелец небольшого поместья в Тамбовской губернии, Петр Лукич Вельяминов в чине коллежского советника длительное время служил директором во 2-й экспедиции Заемного банка, хотя и был «совершенно лишен практического смысла, - как рассказывает один из современников, - всегда был без денег и столько же мало берег чужие, как и свои... вместе с тем отличался безукоризненной честностью». Рябой после оспы и почти ослепший от нее, худой и сутулый, по натуре чудак, он разъезжал по приятелям. В гостях постоянно шутил, детей учил «танцевать по-китайски и плавать на паркете». Образ жизни Вельяминов вел спартанский, воздержанный.
Был он любителем и знатоком народной песни. «Ты русские песни любишь, за это тебе спасибо», - писал ему Львов. Вельяминову было посвящено издание шести русских песен, положенных на две скрипки с вариациями крупнейшим русским скрипачом И. Е. Хандошкиным.
Петр Лукич пел басом, как свидетельствует Львов. Сам слагал тексты для песен.
«Ох, Вы славны русски кислы щи,
Вы, медвяные щи, пузырные!
До чего вы, щи, скоро киснете
Среди поры время теплого?» -
Петр Лукич в полушутливой, легкой форме сравнивает жизнь человеческую с древним деревенским напитком - со сладким капустным шипучим квасом на меду: поутру он пенится, в полдень поспевает, вечером уже скисает.
