Михаил Одинцов - Преодоление
― Триста десятый, я ― трехсотый. Нахожусь позади вас на дальности километра три. Ответь, если меня слышишь.
― Слышу хорошо.
Выяснять отношения было некогда. Главное была связь, и он обрадовался ей.
― Триста десятый, бери на себя управление группой и веди ее домой. Передних видишь?
― Вижу.
― Ну тогда жми к ним! Я приду самостоятельно. Потом разберемся.
Передав управление, Сохатый осмотрелся кругом и убедился окончательно, что они с Терпиловым остались вдвоем. Истребители ушли вперед к большой группе самолетов, их потеряли из виду, и поэтому надо рассчитывать только на свои силы.
― Пошли бреющим и пониже… Как дела у ведомого? ― спросил Сохатый. Если в норме, покачай с крыла на крыло… Хорошо. Вижу. Готовь оружие. Без "мессеров" не обойтись нам с тобой… Но не боись, как-нибудь выкрутимся.
Думая о случившемся, он никак не мог поверить в то, что его сознательно решили бросить. Придя к такому выводу, он стал искать оправдание случившемуся. "Если ведомые вели самолеты в пикировании на полных оборотах моторов из-за боязни отстать, то, конечно, им было сложно решать, как поступить. В этом варианте оставалось два выхода: или обогнать меня, или выйти раньше из пикирования, бросив бомбы куда попало… Кто показал пример? Тоже два неизвестных: или самый опытный, увидевший опасность проскакивания, или новичок, сделавший это бессознательно, по первому впечатлению".
Искать виновника или не искать?… Что лучше?
― Командир!
― Что волнует стрелка?
― Два "сто девятых" догоняют нас.
― Ну вот, теперь полный комфорт. От них не убежишь. Патроны беречь!… Терпилов! Два "мессера" подходят! Будем маневрировать. Держись хорошенько за меня. Не отрывайся. Если истребители справа ― переходи налево. Если они слева ― ты направо, чтобы оба задних пулемета могли стрелять… Ремизов, ты смотри за ним. Какой он летчик и какие у него нервишки, ни тебе, ни мне неведомо. А передатчика на его самолете нет, сказать ничего не сможет!
― Понял! Заходят справа. Сразу парой!
Сохатый посмотрел в форточку: два желто-зеленых "мессера" шли в атаку так, чтобы оба "Ила" оказались в створе одной очереди. Если самим не маневрировать, то стрелок не сможет стрелять. Будет мешать машина Терпилова. Он прикинул расстояние. Выждал немного и, когда, по его расчетам, фашисты уже не смогли предпринять по-настоящему опасных ответных действии, когда до врагов осталось метров четыреста, скомандовал:
― Терпилов, перейди быстро на левую сторону. Сразу правый разворот! Стрелкам стрелять по ведущему!
Наблюдая, как "мессершмитты" безуспешно пытаются перехватить его разворот, довольно засмеялся.
― Ну-ка, Петь, всыпь переднему, чтобы у него пыл поубавился.
Вместо стрелка ответил короткими настойчивыми очередями его пулемет. Как будто Ремизов не находился под прицелом врага и не стрелял, а старательно и методично вбивал железные гвозди в бронеплиту бензинового бака. Семь ― десять выстрелов очереди воспринимались самолетом как удар машина вздрагивала.
― Переднему не даю прицелиться, а он мешает своему ведомому, так что ничего у них не выйдет.
― Вижу, вижу!
Сохатый, разворачивая машину, смотрел на попытку фашистских летчиков все же выполнить атаку. Опыт ему подсказывал: атака сорвана. Но передний немец, видимо не прицельно, а со злости, в отместку за обман, дал длинную пушечную очередь, вышел из атаки влево вверх, уводя за собой и второй "мессершмитт".
Иван переменил сторону наблюдения. Взглянул в левую форточку и удовлетворенно хмыкнул: немец промазал. "Ил" Терпилова шел целехонький.
― Выходим на прямую. Переходи на правую сторону. Разворот влево под противника.
И опять они опередили немцев. Тем ничего не оставалось, как выйти из несостоявшейся атаки.
Убедившись, что воздушный бой накоротке не получается, фашисты разошлись поодиночке и решили атаковать сразу их обоих. Это было уже посерьезней предыдущего и требовало от Сохатого и ведомого более продуманных действий.
― Терпилов, как только твой "мессер" выйдет на прицеливание, ты уходи от него через меня! Ремизов возьмет его на свой пулемет, а от другого я сманеврирую… Петя, Терпилов на тебя потащит своего немца, не прозевай!
― Смотрю, командир! Атакует слева! Дальность пятьсот метров.
Прикинув, что до открытия огня фашистскому летчику еще потребуется секунд десять ― пятнадцать, Сохатый решил посмотреть за вторым "мессершмиттом", чтобы при необходимости подсказать ведомому начало маневра.
Выглянул он в форточку вовремя. Второй немец опережал с атакой своего напарника, выходил на дальность действительного огня раньше.
― Терпилов, чего спишь! Быстро разворот под меня! Вывод по команде!
Нырок самолета Сергея под "Ил" Сохатого открыл Ремизову атакующий самолет врага, и стрелок не опоздал воспользоваться выгодной ситуацией. Влепил в истребитель длинную очередь.
И сразу звонкий, напряженный голос стрелка:
― Резко влево, командир.
Сохатый, памятуя о том, что под ним Терпилов, энергично положил машину в разворот и увидел между "мессершмиттом" и своим "Илом" самолет ведомого, который, приняв очередь врага на себя, закрыл командирский самолет.
Ивана обдало теплой волной благодарности. О" скомандовал:
― Выводи из разворота! Я рядом справа! Спасибо, Сережа.
Атаковавший Сохатого "мессер", проскочив под "Илами", набрал метров триста высоты, отошел немного в сторону и стал как бы обгонять самолет Сохатого.
Думая, что фашист использует себя в роли приманки, предлагает им атаковать его, Иван забеспокоился, так как знал, что такой прием применяется ими только в том случае, если на хвосте у противника уже "висит" другой немец.
― Петя, а где второй?
― Не видно. Может, упал, а может, подбитый ушел к себе.
Атаковать "мессера" было соблазнительно, но, прикинув "за" и "против", Иван не захотел рисковать. "Если стрелки не видят второго или других, то, прицеливаясь по этому, уйдешь от земли, а в это время тебе вгонят снизу единственную и последнюю в твоей жизни или Сереги очередь, которую кто-то из них обязательно не увидит…" Пока он обдумывал, как поступить, немецкий летчик положил машину в крутой разворот и пошел на него в атаку под углом спереди.
― Стрелок, как за хвостами?
― Никого нет!
― Разворот под "мессера"!
Маневр получился вовремя: очередь прошла выше кабины. А немец опять стал занимать такое же исходное положение, но уже с другой стороны, видимо, решил стрелять так, чтобы оба "Ила" были у него на одной линии.
"Ну-ну, мы тоже не лыком шиты". ― Сохатый решил сам развернуться, рассчитывая опередить немца ― открыть огонь раньше.
